Амулет мертвеца - Константин Чиганов
— Это весело, когда деньги смешной вопрос, — сказала Даша, — отдавать вот чем.
— В долг на сто лет, без процентов. Раз уж я вас пригрела под крылом.
— Прямо как крестная мать.
— Да крестная фея нищебродка предо мною. Я мама-анархия.
Она хмыкнула, красиво кусая круассан. Идеальная хищница. Даша немного позавидовала мудрости и хватке, и сразу вспомнила про сорок убийств.
Хищница достала из драгоценной сумочки толстую пачку пятитысячных в банковской бандероли и подвинула Даше.
— И не вздумай отнекиваться. Когда дает одинокая богатая старуха. Да еще и не процентщица. Насчет недвижимого наследства извини, поживу еще, а фантики вам нужнее.
— Спасибо, — сказала Даша, ощущая легкое головокружение. За витринными окнами темнело, над соседней трехэтажкой повисла заметно убывающая луна.
— Вот же подлое небесное тело… — сказала Майя, — уже и не женщина давно, а все равно на меня действует. Безумств хочется. Полетов на швабре. Пойду я, солнышко. Если что звони, не смущайся и не переживай, вытянем. В войну тут уж куда хуже было, перетоптались. Да, я твоего милого познакомлю с одним парнем… чтоб ты не ревновала. Ему нужен учитель в нашейимитации жизни.
Устроилось все и правда легко и как-то лихо. Отпуск после трех оставшихся дней назавтра Даше дали без звука (она сильно подозревала, что замолвил слово кто-то совсем сверху — а насколько высоко уходят связи немертвых?), а к обеду позвонили из телекомпании, пригласили зайти в конце недели. Тоже кто-то предупредил и все предусмотрел.
Судьба желающего ведет, а нежелающего тащит, да? Ладно. Пусть так и будет. Даша решила довериться покойной фее-крестной. «Нам терять теперя неча, коме собственных оков», продекламировала Данилу, лежа в его объятиях.
Он согласился. А утром позвонил его новый куратор. Или как верно сказать? Гуру?
Глава 9. Хороший мертвый индеец
Опять ночной клуб. Да еще похлеще — со стриптизом и всяческим аморальным разложением. Данил покачал головой. На скромнягу «Фламинго» сей вертеп порока походил как тигр на полосатого котика. Вывеска с пальмами, розовыми силуэтами девиц и чайками переливалась неоновым грешным огнем. «Палм-бич». Зеркально-стеклянные двери с мордоворотом на входе.
Почти наголо стриженый шкаф лет тридцати в черном костюме, с красной табличкой «Охрана» на лацкане, глянул внимательно и неожиданно умно, прищурил голубой глаз, человеческий.
— Добрый вечер. Вы Данил? — низким баритоном.
— Ну я. Добрый вечер, конечно.
— Добро пожаловать. Проходите, вас ждут и проводят.
— Согласно законов гостеприимства, — согласился Данил.
— Именно. Вот и славно, — докторским каким-то тоном сказал шкаф и сам распахнул дверь.
Внутри Данила встретила симпатичная, но намеренно не слишком яркая темноволосая курносая девица в черно-белом, заученно улыбнулась и вполголоса проговорила:
— Пожалуйста, вот в этот зал, занимайте любое место, совершенно бесплатно, после программы вас пригласят. Надеюсь, понравится.
— И я надеюсь, — сказал Данил, проходя.
Полутемное просторное помещение, тонконогие круглые черные столики и мягкие стулья пунцового бархата, в середине выступает подиум с блестящим шестом, ведущий за кулисы с одной стороны. Понятненько. Точно, гнездо. Заманили, демоны. Ну и буду разлагаться.
В зале сидели несколько тихих, прилично одетых компаний, в основном женских, возраста скорее бальзаковского. Пили легкий алкоголь, коктейли и мартини.
Данил сел подальше от сцены, утонул задом в сиденье, откинулся и сделал скучающее лицо.
Гибкий как хлыст черно-белый официант в мерцающей жилетке, с прилизанной прической, принес красно-зеленый слоеный коктейль с вишенкой в конусном бокале, вкрадчиво прошелестел «За счет заведения, еще пять минут и начинаем».
Коктейль, немного ментоловый, кисло-сладкий, Данилу понравился. Легкий ветер кондиционеров обдувал лоб, приятно, чуть щекотно. Пока все пристойно. Годный притон.
Тусклые огни по стенам погасли и наступила тьма.
Из нее родилась слабая струйка звука, флейта жаловалась, всхлипывала, звала. Потом вступили барабаны, рокотом отдаленного грома за горами.
Ударил чистый алый луч, заметался, размножился, вспыхнули другие огни — золотые, охряные, оранжевые. «Праздник солнца!» — возгласил загробный голос. «Трепещите, люди, к вам с небес спускается Кукулькан, огненный пернатый змей! Владыка земли и вод, отец плодородия, муж сотни тысяч жен! Глядите и радуйтесь, люди!»
Мелодия ускорилась и одичала. На подиум одним прыжком явился… бог? Завешенный амулетами, завернутый в золотую ткань, с раскидистой золотой короной-тиарой на голове. В короне трепетали три черно-белых пера. Лицо скрывала золоченая маска в ацтекском стиле, с загнутым носом-клювом и жестокой ухмылкой широкого провала рта.
Он начал танцевать, гибко двигаясь, почти не касаясь подиума босыми ступнями — на щиколотках позванивали золотые бубенчики. Ничего подобного Данил не ожидал. Кукулькан взмахом смуглой голой руки освободился от золотого плаща, теперь он в коротких золотых штанах с кроваво-алой бахромой. Сложение безукоризненное, не бодибилдера-качка, но гимнаста-легкоатлета.
От него прямо исходила витальность, как там, пассионарий, вспомнил Данил и стало смешно — пассионарный стриптизер. Ну а что.
Двигаясь легко и хищно, огненный бог обходил ближайшие к сцене столики, извивался перед дамами, сидящими там, те закатывали глаза и нервно смеялись. Их явно прихватило всерьез.
Бог сбрасывал амулет за амулетом… вот скинул штаны, оставшись в узких золотых плавках и маске. На его смуглой груди и плечах темнели сложные узоры татуировок, правда похожих на индейские. Цвет кожи в такой какофонии света не определить, но не белый, нет.
Музыка билась все яростнее, уходила в басы, отзывалась дрожью в черепной коробке, зрелище, подумал Данил, все дичее и непристойнее, но впечатляет весьма. У него будто кости гнутся, так пластичен.
Наконец Кукулькан выбрал себе жертву — миловидную мелированную блондинку лет сорока, в коротком синем платьице. Склонился над ее стулом, приобнял ее, изобразил страстные па… бедняжка в полуобмороке-полутрансе, сейчас лишится чувств… наконец скинул маску и корону. По плечам рассыпались угольно-черные волосы, заплетенные в два хвоста до лопаток.
Индеец оглянулся на зал и встретился взглядом с Данилом. И вдруг подмигнул. Ага. Вот мы кто. Рыбак рыбака, упырь упырька
Лицо с резкими четкими чертами, брови росчерком, ястребиный, как говорится у Купера, нос. Своеобразно красив, но Данил сразу представил его над каменным алтарем, с кремневым ножом в руке над этой самой дамой, живописно оголенной. Ох, не зря она так сомлела.
Живой мертвец вскочил на столик и сделал несколько шикарных непристойных пируэтов, не задев ни одного бокала, увернулся от тянущихся жадно женских рук, запрыгнул на подиум прыжком, какого не постыдился бы Нижинский. Вот ни фига ж себе ягулярчик.
