Соня - Михаил Осташевский
Чайник почти закипел и громко гудел, но ведьма не пошла к нему. Она поставила на стол большую свечу и зажгла её спичками.
– Время, такое непостоянное, – продолжила женщина, проводя пальцем по свече, – раньше казалось, что день длится год, а сейчас год пролетает за день. Сейчас же мне нет дел до времени, оно бесконечно. Но не для тебя, нет. Когда свеча догорит, ты проснёшься и, надеюсь, что-то вынесешь из этого разговора. А теперь слушай! Общаясь сама с собой, я нашла у себя в памяти старый обряд, который покончит со всем этим. Я хочу освободиться от этого бремени, и ты мне в этом поможешь.
Где-то позади раздался истерический смех.
– Но что я могу сделать?
– Когда я увидела тебя, – продолжала она, – почувствовала тебя! Всё встало на свои места. В тебе есть что-то, чего нет ни у кого из них. Твои голоса появились после смерти сестры, верно?
Соня неуверенно кивнула и посмотрела на свечу. Воск плавился очень быстро, быстрее, чем догорал фитиль.
– Я тоже их слышу, когда захочу, разумеется. В тебе просыпается маленькая ведьмочка. Хотя почему просыпается… Глядя на то, как ты управляешься с картами, могу сказать, что ты что-то умеешь. Никогда не задумывалась, почему твои гадания настолько точны?
Соня пожала плечами. Всё это время она не задумывалась об этом. Был маленький иуда, который знал, что сказать. Она просто за ним повторяла.
– Я знаю чего ты хочешь, уж поверь. Тебе надоело слушаться всех подряд, верно? Ты уже взрослая, самостоятельная девочка. И я знаю, как тебе помочь, как избавить тебя от гнёта родителей, как подчинить голоса. Знаю как освободиться. Но хватит разговоров. Огонь догорает, а сон подходит к концу, – женщина посмотрела в небольшое окошко избы, за ним поднимался рассвет, – я и так сказала, чего не следует. Сейчас ты не готова, ты должна дождаться, когда я приду на четвёртый раз. Но запомни главное: даже не вздумай подходить к моей хижине!
5. 21 мая 2013 года
Совсем недалеко от главного рынка, вдоль трассы, которая превращалась в просёлочную дорогу, а затем заканчивалась у заброшенного карьера, стояли старые бараки. Часть из них, что ближе к болоту, были уже разграблены. Молодые парочки, когда совсем было невтерпёж, а родители сидели дома, отправлялись именно сюда заниматься грешным делом. А началось всё в начале девяностых, когда последний карьер по добыче торфа опустел. Народ разъехался по небольшим близлежащим городкам, где ещё осталась работа, и все сельскохозяйственные предприятия закрылись. В том числе единственная скотобойня.
Соня бывала там с подружками. В неглубоких канавках всё ещё лежали кости животных. С металлических балок свисали ржавые цепи и крюки. Соне казалось, будто это старые декорации фильмов ужасов. Но нет. Тут действительно разделывали туши животных. А запах. До сих пор по всему зданию гулял душок сена и коровьего дерьма. Несмотря на разбитые стёкла, аромат совсем не собирался исчезать.
Поговаривали, что здесь собирается отмечать выпускной одиннадцатый класс. Море алкоголя и дешёвой дряни на остатках «великой державы». Старый учитель по истории России часто размышлял, «что же они сделали не так?» и «на кого останется страна, после того как последние советские люди помрут?»
Соне было плевать на учителя истории, на Советский Союз и уж тем более на вечеринку. По большей части потому, что она была уверена, что никто её не позовёт, а во-вторых, последняя вписка у Кати была свежа в памяти. Сейчас её больше волновал поход к заброшенному дому ведьмы. Они договорились с Катей, что Соня зайдёт к ней сразу после школы. Судя по её неразборчивым словам в смс, вечеринка до сих пор не закончилась. Соня переживала, что та будет не в состоянии куда-либо пойти.
По пути она обсуждала с голосами то, что ей приснилось пару дней назад. Некоторые кадры плотно въелись в мозг, и их никак нельзя было стереть.
«Давай ещё раз, – Матушка была как всегда недовольна, – ты помнишь больницу, ведьму и подвальный коридор?».
«Да, больше ничего. Я стараюсь вспомнить больше, но что-то мешает. Такое ощущение, что я и их не должна видеть. Странные люди, странное место, странный сон. Я могла управлять своим телом, словно это было осознанно. Я чувствовала запахи, прикосновения, но не помню, какие именно»
«Сны много о чём говорят».
«Давай без заумных нотаций. Мы почти пришли».
Бараки, где жила Катя, стояли с противоположной стороны от трассы, чуть в низине, на краю болота Неодолимое. В этой части города стояли трёхэтажные дома, построенные специально для рабочих карьера. Жилых осталось только шесть, которые прилегали к дороге.
У Катиного подъезда стояла «баклажановая» шестёрка, из которой громко «ругался» русский рэп. Соня ненавидела рэп. А ещё больше тех людей, которые его слушают. Машина показалась смутно знакомой. В «шахе» сидели молодые парни и курили. После тяжки один из них заметил Соню. Он поперхнулся, замахал руками и полез к ручке, чтобы открыть окно. Едва оно дёрнулось, из машины повалил дым и знакомый ей запах. Как пахла «травка», она уже знала.
– Эй, малышка, не хочешь с нами покурить? – позвал парниша. Молодое лицо, но уже несколько шрамов, ёжик на голове и серый спортивный костюм. С таким дел лучше не иметь, Соня это знала и поспешила к подъезду. Второй парень, тот, что сидел за водительским сидением, начал ухохатываться, словно первый сказал что-то смешное. Тот взглянул на него, хмыкнул и забрал косяк. Больше на Соню они внимания не обращали.
Она медленно выдохнула. Домофона у подруги не было. Замок по-старинке открывался с помощью кода. Нужно было одновременно нажать пальцами несколько цифр на панели, только тогда срабатывал замок, и открывалась дверь. Но на этом подъезде он был настолько старый, что за десятилетия нужные
