Ледник - Алексей Небоходов
— Макс, если дух Анны Шнайдер и Максима Романова действительно переселился в нас, это означает, что вечная любовь существует.
Я на минуту задумался и ответил:
— Но почему наша реинкарнация заняла так много времени? Прошло 34 года, прежде чем мы родились снова, и всё это время мы не знали друг о друге.
Аня пристально посмотрела на меня, словно ища ответ в моих глазах, и сказала:
— Может быть, потому что нам пришлось жить своими собственными жизнями и совершать свои собственные ошибки, прежде чем мы смогли осознать, что нам суждено быть вместе... И, может быть, на этот раз мы всё сделаем правильно, Макс.
В этот момент я вдруг почувствовал глубокую связь с Аней. Это была не физическая или эмоциональная связь, а связь душ. Как будто нам было суждено встретиться, и судьба, наконец, свела нас вместе.
— Может быть, мы жили в одной реальности, и наши души и воспоминания были общими для двух людей, вот почему у нас одинаковые с ними воспоминания и имена, — сказал я Ане. Её глаза выражали понимание, и она согласно кивнула.
— Мне кажется, именно это и произошло, Макс. Когда ты позвал меня по имени во сне, и я услышала это, я поняла, что это ты, — сказала она.
Её голос слегка дрожал, и я почувствовал, как слёзы капают мне на плечо. Тогда я понял, что это правда: Анна была настоящей, она существовала. И она любила меня.
— Я так долго искал тебя, — сказал я, чувствуя нарастающее волнение в груди.
— Я знаю, — прошептала она. — И я думала, что никогда не найду тебя.
Мы долго сидели, не двигаясь, не разговаривая. Просто дышали в унисон, глядя как над золотыми водами озера садится солнце.
Глава 17
Мы были во Франции второй день. Сначала мы планировали сразу отправиться в клинику «Жарден». Но нам было отказано в посещении мадам Шато. Затем Виктория связалась с российским посольством, и они помогли нам.
Мы прибыли в психиатрическую клинику «Жарден» вместе с российским консулом. Когда нам открыли дверь, консул, которого звали Семён Валентинович, вручил представителю медицинского центра бумагу из Министерства здравоохранения Франции и потребовал немедленной встречи с гражданкой России мадам Дюминой-Шато.
Врачам ничего не оставалось, как отвести нас к своей пациентке. Мы прошли по длинным стерильным коридорам, прежде чем наконец остановились перед металлической дверью. Коренастая медсестра с суровым выражением лица открыла её, жестом приглашая нас войти.
Палата была маленькой и тускло освещённой, с единственным окном, выходящим во внутренний двор клиники. В углу сидела женщина, уставившись в пол. Она была худой, с седыми волосами и морщинистой кожей. Но в ней было что-то знакомое, отчего у меня по спине пробежали мурашки.
— Мадам Шато... Мария Юлиановна, — обратился представитель посольства к пожилой даме. — Я — Семён Городецкий, российский консул во Франции...
Мария подняла выцветшие глаза. Городецкий тем временем продолжил:
— Эти люди пришли поговорить с вами о трагедии, которая произошла 54 года назад в Арамейских горах.
Дюмина посмотрела на нас, её глаза расширились, она покачала головой:
— Этого не может быть... Максим, Аня? Вы живы?
— Мария Юлиановна, — обратилась к женщине Анна. — Мы с Максимом просто похожи на ваших однокурсников, и хотя у нас такие же имена, мы — не они.
— Ах, вот оно что... Так вы вернулись на землю и возродились, чтобы вершить правосудие? — женщина подняла руку указательным пальцем вверх. — Тогда я расскажу всё как есть. Никому не рассказывала, но вам расскажу, — Мария посмотрела в окно, как будто мысленно возвращаясь в давно прошедшие времена. — За день до трагедии мы с Костей Вебером отправились в соседнюю деревню. Нам нужно было сделать несколько важных покупок и позвонить в Москву, поэтому мы остались там на ночь. В наше отсутствие профессор послал Андрея Косточкина сказать студентам, чтобы они немедленно покинули базу из-за возможного землетрясения. Он выполнил это поручение, но не до конца. По какой-то причине он ничего не сообщил Анне и Максиму. Я думаю, он хотел таким образом избавиться от своего соперника Максима. Аня отказала Андрюхе в любви, и он предположил, что обманом увезёт её, а Максим погибнет. Но она не пошла с ним.
Мы вернулись на следующий день, когда большинство из наших студентов уже покинули базу. Там оставались только Аня и Максим. А ночью началось землетрясение. Всё ходило ходуном. К нам прибежали Аня с Максимом. Анна схватила меня за руку, и, поддерживая друг друга, чтобы не упасть, мы в панике выбежали на улицу. Казалось, весь лагерь раскачивался, подбрасывая нас. Земля раскалывалась, извергая клубы серы.
Мы побежали вниз по горной тропинке в сторону деревни. Неожиданно мы увидели Андрея, который бежал нам навстречу. Я не знаю, как он там оказался, но, скорее всего, его мучила совесть за то, что он не предупредил ребят о землетрясении.
Но через несколько мгновений всё стало очень плохо. Земля под нашими ногами затрещала. Откололся целый кусок скалы, и Максим с Костей первыми полетели в пропасть. Меня засыпало камнями. Я на какое-то время потеряла сознание, а когда открыла глаза, то увидела, что Аня висит на краю пропасти, схватившись за плечи Андрея. Он пытался вытащить её изо всех сил, но тут произошёл ещё один толчок, и Аня стала соскальзывать вниз, рискуя утянуть за собой Андрея. Понимая, что они оба погибнут, Косточкин попытался оторвать от себя руки Анны, а когда ему это не удалось, положил одну руку ей на плечо и толкнул. Анна полетела вниз... Он встал, огляделся и бросился в сторону деревни.
Когда Мария Юлиановна закончила свой рассказ, из её глаз, как и у многих из нас, текли слёзы.
— Как он мог это сделать? Спасая свою жизнь, он столкнул свою возлюбленную на камни... — сказала Анна.
— В этом весь Косточкин, вся его гнилая сущность, — ответила Мария Юлиановна. — Он всегда думал только о себе, о своих собственных интересах, о своём благополучии. Он ни разу не задумался о том, к чему приведут его действия. И из-за его жадности и
