Ледник - Алексей Небоходов
Мы с Викой вели расследование уже неделю, и казалось, что каждая зацепка, которую мы находили, только порождала новые вопросы. Но тем не менее мы постепенно становились ближе к истине, и это было то, что помогало нам двигаться вперёд. Однако когда я сидел на той скамейке, наблюдая за людьми, входящими в дом Анны и выходящими из него, я не мог избавиться от чувства разочарования.
К дому подъехала машина, из неё вышла молодая женщина и быстро направилась ко входу в подъезд, не сводя глаз с телефона.
Внезапно она взглянула прямо на меня, и я услышал голос, который показался мне до боли знакомым:
— Макс...
Я повернул голову. Передо мной стояла моя Аня и смотрела на меня с удивлением и радостью. На глазах у неё показались слёзы. Я вскочил от неожиданности.
— Ма-а-акс! — закричала она и бросилась мне на шею. Мои руки сомкнулись вокруг неё, я приподнял лёгкую девушку и радостно закружил вокруг себя.
В окна выглядывали удивлённые соседи, а мы всё кружились и кружились.
— Любимый, единственный, как долго я искала тебя! Теперь я знаю, что ты настоящий, ты существуешь... — говорила она. Я тоже не мог поверить своим глазам, но это действительно была моя Анна.
— Что же мы стоим? — сказала она. — Пойдём ко мне домой, — и она потащила меня к подъезду.
— Мне так много нужно тебе сказать, Макс, так много, — продолжала она, заглядывая мне в глаза, когда мы поднимались по ступенькам. Ждать лифт у нас не хватало терпения.
Я едва верил в происходящее. В тот момент я понял, что вся эта неделя упорных поисков ответов на вопросы, визитов в разные места и к разным людям не была напрасной. И мне было наплевать, что мы стояли перед её дверью, было очевидно, что нас тянуло друг к другу, словно два магнита. Как только мы вошли в её квартиру, мы напрочь забыли обо всём на свете. Она потащила меня в спальню, и по пути мы срывали с себя одежду. Наши тела были скользкими от пота. Мы оба были возбуждены и не могли оторвать друг от друга рук. Анна потащила меня к кровати, и я без колебаний последовал за ней, когда она притянула меня к себе...
Через некоторое время, лёжа в постели, я рассказал ей, как нашёл её.
— Как ты думаешь, Макс, почему это происходит с нами? Почему мы так похожи на Анну Шнайдер и Максима Романова, и почему у нас одинаковые с ними имена? — задумчиво спросила она.
Этот вопрос я задавал себе много раз раньше. У меня не было ответа, только догадки.
— Я думаю, это судьба, — медленно произнёс я, пытаясь подобрать правильные слова. — Может быть, мы жили в одной реальности, и наши души и воспоминания разделяли двое людей. Вот почему у нас одинаковые воспоминания и имена.
Анна склонила голову мне на грудь и ненадолго задумалась. Она глубоко вздохнула, и её голос слегка дрогнул.
Когда мы объединили информацию, которую нам удалось разузнать, у нас обоих не осталось сомнений в том, кто виновник трагедии, произошедшей в Арамейских горах. Это был Андрей Косточкин. Скорее всего, именно он приказал ликвидировать меня и Вику, когда мы собирались ехать в Горнинск.
Вечером мы все — я, Анна, её подруга Светлана и моя сестра Вика — собрались в отеле, в номере моей сестры. Мы собрались, чтобы всё прояснить, обсудить информацию, которую нам удалось раскопать, и все детали произошедшего. Стало ясно, что именно Андрей Косточкин был организатором трагедии на Арамейском леднике. Ни у кого не было сомнений, что именно он поместил Марию Дюмину-Шато в сумасшедший дом. Он воспользовался её горем и чувством вины из-за смерти Максима и Анны и отправил её в психиатрическую клинику. Он хорошо замёл следы, но теперь его обман был раскрыт.
Мы все сидели молча, каждый по-своему переваривая эту информацию. Виктория, как всегда, заговорила первой:
— Хорошо, значит, Андрей Косточкин — тот, кто организовал всю эту трагедию, — решительно сказала она. — Но как нам это доказать?
Это был обоснованный вопрос.
— В конце концов, если бы он предупредил Анну и Максима о землетрясении, они бы предупредили Марию и Константина, которые вернулись из деревни, и все были бы живы, — сказал я.
— Мы не можем знать это наверняка, — скептически ответила Виктория. — У нас нет никаких доказательств, что Андрей знал о землетрясении.
— Почему же, есть, — ответил я. — Их профессор специально отправил Андрея на базу с приказом всем студентам срочно её покинуть. И Андрей предупредил всех, кроме Максима и Анны. Он хотел обманом заставить Анну покинуть базу, чтобы Максим остался и погиб. Так бы и случилось, если бы Анна уступила Косточкину, — сказал я.
Виктория прищурила глаза:
— Хорошо, тогда давайте перейдём к сути, — решительно сказала она. — Теперь у нас на прицеле Андрей Косточкин, и я не намерена позволить ему остаться безнаказанным за то, что он натворил. Давайте соберём воедино все улики и найдём способ доказать его причастность к тому, что произошло.
Я кивнул, чувствуя, как во мне растёт решимость.
— Вика, я уже говорил, что единственный способ доказать его вину — это встретиться с Марией Дюминой-Шато. Мы запишем её показания на диктофон, это и будет доказательством, — предположил я.
Вика кивнула:
— Хорошо, но мы должны быть уверены, что она вспомнит Косточкина. В конце концов, с тех пор прошло целых пятьдесят четыре года. Возможно, она забыла о нём.
— Я придумаю, как упомянуть его имя в разговоре. Не волнуйся, Вика, мы обязательно это докажем, — успокоил я свою сестру.
Два дня спустя мы все четверо отправились во Францию, чтобы встретиться с мадам Дюминой-Шато. Вика договорилась со своими друзьями из Министерства иностранных дел о помощи нам во Франции, и российское посольство всячески поддерживало нас. Два дня до нашего отъезда мы провели вместе с Аней, не расставаясь ни на минуту. Мы так долго искали друг друга.
Как и она, я нуждался в ком-то, кто не только любил бы меня, но и понимал. Между нами была какая-то невидимая связь. Мы знали, что один из нас скажет или сделает через минуту. Мы с Аней сидели в обнимку на
