Чёртовы колядки - Алёна Берндт
– А я знаю, почему он так решил, – сказала вдруг Елизавета, а я уже и забыла о том, что у моего рассказа есть слушатели.
– Почему? – растерянно спросила я.
– Он нашёл твои таблетки. И всё понял. Он ведь не тебе был предназначен в этой жизни. Другая у него была судьба, но ты решила, что вправе вмешаться, – Елизавета говорила без укора и злобы, скорее даже с жалостью, – Помнишь, как ты к вашей деревенской гадалке ходила? Просила, чтоб та отворот на Женю сделала?
Да! Воспоминания, которые я давно и старательно изгнала из своей головы, вспыхнули с новой силой! Я вспомнила, как бабка Нюра дала мне тогда какую-то водичку, и я в колхозной столовой при помощи своей подружки Ирки влила его в Женин стакан… И как она потом болела, её положили в наш местный стационар, а потом увезли в город…
– А ведь Женя тогда сильно болела… И из-за болезни потеряла возможность иметь детей. Ты не хотела детей, а она… она хотела! Но всю жизнь прожила бездетной. Умерла недавно от рака груди.
– Это… Это из-за меня? – мне стало трудно дышать и хлеб выпал из руки.
– Если бы одни люди могли так влиять на жизнь других людей, мир бы давно опустел, – грустно покачала головой Елизавета, – Но… кто знает, как сложилась бы её судьба, если бы не ты…
Я почувствовала, как внутри меня образовалась какая-то гулкая пустота, и слова больше не складываются в голове…
Обратно мы ехали молча, я уже не смотрела на местные красоты, погрузившись в своим мысли и даже не замечала, как Елизавета приложила к образовавшимся на моих ладонях кровавым мозолям чистую тряпицу, пропитанную травяным отваром.
Глава 8
Я молча терпела боль в стёртых ладонях и помогала Елизавете укладывать на сеновал душистое сено. Было немного за полдень, от нагретой крыши сарая поднималось вверх жаркое марево. Пантелей Семёнович помог нам немного, но потом заспешил – у него ещё работа была. Елизавета проводила его до калитки, а я только и смогла, что помахать рукой, сидя на чурбаке у сеновала. Думать ни о чём не хотелось, я чувствовала себя такой усталой от этой своей жизни, и от вечных оправданий, которые я себе всегда находила, от той новой реальности, которую я сама себе придумала и рассказывала всем раньше.
– Елизавета, что мы ещё делать будем? – спросила я, уже привыкнув к тому, что хозяйка без дела никогда не сидит, свою же усталость и все эти трудности где-то в глубине души я считала хоть каким-то искуплением.
– Сейчас очень жарко, отдохни. А я иван-чай переберу, у меня собран недавно, – ответила с крылечка Елизавета.
– Я хочу на озеро сходить, искупаться, можно?
– А чего ж нельзя, ступай, – кивнула хозяйка дома, – Ты по тропке иди, мимо мельницы, там бережок пологий, песок, хорошо…
– А ты? Идём вместе? – позвала я и вдруг заметила, что на лице Елизаветы нет ни следа усталости, словно она только что встала с постели, отдохнув.
– Ты сама сходи, – ответила та, – Тебе надо…
Я шла по узкой тропке и ладонью гладила головки полевых цветов, как я делала в детстве. Тропка шла по краю пригорка, мимо старой деревянной мельницы, внизу яркими солнечными бликами играло большое озеро. Мельница мне показалась заброшенной, но подойдя ближе я увидала, что дверь открыта, а возле неё стоит знакомая мне телега, запряжённая Рысухой. В двери показался и сам хозяин Рысухи – Михаил, на плече у него был мешок.
– Ты, Михаил, на будущей неделе приезжай, тогда уж точно всё готово будет, – за Михаилом вышел невысокий крепкий человек, в белёсой, присыпанной мукой одежде, – Теперь ветра нет, так что покуда вот я и «поворота́» чиню, да жернова чищу.
– Ничего, пока этого нам с матушкой хватит. Благодарствуй, Николай, – Михаил положил мешок в телегу, пожал мельнику руку и запрыгнул на телегу, взяв вожжи.
Рысуха, не дожидаясь команды степенно пошла вперёд, Михаил же, приметив меня, улыбнулся и помахал рукой. Я ответила ему тем же и продолжила свой путь, кивнув стоявшему в двери мельницы Николаю.
– Доброго дня, – сказала я мельнику, тот ответил на приветствие и скрылся в своём хозяйстве, видимо не настроен был с гостями разговаривать.
Жаль, я бы хотела посмотреть, как устроена мельница изнутри… вообще всё в этом Карпухино интересно устроено, остаться бы здесь подольше, или вообще взять отпуск и подыскать здесь домишко. Теперь, когда Игорь погасил мой кредит, я могу машину продать… вдруг этого хватит на небольшой дом в этой деревеньке. Вернусь в город, всё обдумаю и решу. У меня есть ещё колечко бабушкино, старинное, с дорогим камнем – единственная моя личная ценность, но… можно продать и его.
Озеро впереди манило прохладой, вода плескалась о песчаную отмель, в воздухе приятно пахло озёрной водой, камышом и травой. Я прошла чуть дальше от отмели, в заросли камыша, у меня не было с собой купальника, придётся купаться в белье, но берег был пуст, так что я не беспокоилась.
Вода была прохладной, и в такую жару это меня словно оживило, я окунулась с головой и лежала на воде «звёздочкой», глядя в синее небо с плывущими вдаль белёсыми лёгкими облачками. Мысли мои были медленными и спокойными, многое теперь изменилось внутри меня… Нужно будет поговорить с Игорем, когда вернусь. И рассказать ему всю правду, он имеет право знать. И попросить прощения, вдруг он найдёт в себе силы простить меня… И новая его жена, симпатичная девушка, на ту Женю немного похожа… а я старалась этого не замечать! Мне нравилось, что все наши общие знакомые меня жалели, ведь я им рассказывала свою «историю», о бесплодии и нехорошем муже, бросившем несчастную жену, забрав у неё лучшие годы жизни…
Это кто у кого ещё что забрал, жестоко подумала я о самой себе! Неудивительно, что я получила такое испытание, и вовсе тут не в съёмной квартире дело, а во мне самой.
