Чёртовы колядки - Алёна Берндт
– Она просто не стала давать лекарство, да? – прошептала я, – Она тебе сказала?
– Сказала… все говорят, рано или поздно. Когда оно приходит, выбор остаётся невелик. Тоня сказала, но уехала отсюда, увезя с собою то, что на своих плечах привезла сюда.
– А потом оно растёт, – вздохнув, сказала Елизавета, – Вот ты думаешь, что оно смотрит на тебя снаружи… а это ты смотришь на себя, на ту, что внутри, и тут оно тебя видит. Понимаешь?
Я почти ничего не поняла, потому что никак не могла перестать думать про Тоню и её маму. Как же ей было тяжело с этим жить…
– Ну, поздно уже, пора спать. Завтра рано тебя подниму.
Елизавета повела меня в небольшую комнату, неся впереди лампу. Неяркий её свет показал мне кровать в углу с медными набалдашниками на спинке, она была застелена шитым покрывалом, а подушки были уложены уголком, как у бабушки моей… На скамье возле окна лежали мои вещи и сумка, всё было очищено от налипшей в дороге грязи и высушено.
– Доброй ночи, – сказала хозяйка и оставив лампу на комоде ушла, притворив за собой деревянную дверь.
Окно было приоткрыто, и сев на кровать я услышала льющуюся отовсюду тишину… Только где-то в лесу ухал филин и потрескивали стволы деревьев, шелестела листва яблоневого сада, перебираемая ночным ветерком. Ночь была так темна, что за окном не было видно ничего, я разделась, аккуратно сложив одежду на скамью, и потушила лампу.
Да, электричества видимо тут в деревне нет, или тут его не любят, не знаю. За окном, вдалеке, угадывался склон, по которому, как я помнила, спускались к озеру деревенские улочки, и только два-три неярких огонька виднелись в чьих-то дворах. Карпухино засыпало…
Я улеглась на кровать, которая тонко пахла мятой и чабрецом, подушка моя была набита, судя по всему, душистыми травами. Приятная слабость расползлась по телу, дошла до беспокойной моей головы, и я подумала, может лампу включить, страшновато немного… но тут же провалилась в сон.
Глава 7
Утро только забрезжило над лесом, когда Елизавета заглянула ко мне в комнату и спросила, как я спала. В доме уже пахло свежеиспечённым хлебом, а бок печи, у которого стояла кровать, был тёплым, приятным…
Я оделась в свою одежду и пошла на двор умываться. Утренняя свежесть забралась мне под футболку, я поёжилась, но мужественно сунула руки в стоявший на лавке возле бани ушат с водой. Ночь я спала без всяких сновидений, и чувствовала себя отдохнувшей и бодрой, неожиданно поймав себя на мысли, что уезжать отсюда мне не хочется…
Всё здесь понятно и просто, есть вот дом, печка, дрова нужны, чтоб её топить, в огороде работать, чтобы было, что есть… И нет никакой суеты, нет этой вечной офисной грызни и сплетен, когда тебе в глаза улыбаются, а только выйдешь за дверь… И нет вечной погони за премией, повышением, словно бег с препятствиями!
– Елена, идём завтракать, скоро Пантелей подъедет, – позвала меня Елизавета.
Хозяйка, судя по всему, встала много раньше меня и сейчас процеживала парное молоко через чистую тряпицу. На столе был порезан хлеб, большая чашка молока ждала меня.
– Ты зря своё надела, упаришься, – покачала головой Елизавета, сама она была в лёгкой кофте и юбке до щиколотки, она кивнула на скамью у печи, – Вон, я тебе приготовила, одевайся. Слышишь, уже трактор дед Пантелей завёл, сейчас приедет.
– Трактор! Точно! – хлопнула я себя по лбу, мне же нужно машину из лужи вытащить! Вот как раз и договорюсь с трактористом, как его зовут? Пантелей, а как по отчеству?
– Пантелей Семёнович, – ответила Елизавета, составляя крынки с молоком в печь, – Ну вот, вернёмся, а у нас варенец будет готов.
У калитки послышался шум мотора, трактор чихнул, после этого во дворе послышался хрипловатый мужской голос:
– Хозяйка! Готова ли? Едем, покуда по прохладе. День будет жаркий!
Елизавета ответила Пантелею, вручила мне корзину с обедом и велела идти на двор, сама же она закрыла заслонкой печь и поспешила за мной. Пока она доставала из сарая приготовленные с вечера грабли, я разговаривала с пожилым статным мужчиной, его окладистая борода, совершенно седая, никак не увязывалась с молодыми ясными глазами, такими синими, что я не могла отвести взгляда… Кого-то мне они напомнили, но кого? Никак не ухватить мне эту мысль…
– Пантелей Семёнович, здравствуйте, – обратилась я к трактористу, – Меня Елена зовут, я… гощу у Елизаветы. У меня машина застряла в луже…, – тут я растерялась, потому что не могла вспомнить, когда же это произошло.
– Да, я знаю. Ты, Елена, не переживай, нормально всё с твоей машиной. Мы с Михаилом уже её вытащили, стоит там, возле овсяного поля, тебя дожидает. Пришёл Михаил, говорит – там гостья Елизаветина в низине застряла, ну, вот мы с ним и поехали.
– Спасибо вам, – я растерялась даже
