Ольга Романовская - Лед и пламень
– Соланж! – вырвалось у меня.
Кто еще обладал достаточной силой для закабаления существа из иного мира? Похоже, Геральту пришла в голову та же мысль, но развить ее он не успел: в дверь постучали.
– Жених явился, – с улыбкой прокомментировал любимый и, обняв за талию, притянул меня к себе. – Хочешь – пошли его в Изнанку. Сам вляпался, пусть выкручивается. Ты и так слишком добрая.
Ничего не понимаю! Который раз за сутки. То меня просят спасти Филиппа, то советуют бросить беднягу.
– То есть его не казнят? – решила я на всякий случай уточнить.
– Казнят, – Геральт поцеловал меня в плечо, – если не докажет свою невиновность. Но обряд действительно можно провести здесь, пусть это ненадежно, зато ты останешься свободной. Посидит Филипп в тюрьме, помучает его Соланж, а потом, глядишь, и я некроманта в застенки засажу. Вот на чью казнь с удовольствием приду!
Вновь поцелуй, на этот раз в шею. И жаркий шепот:
– Как же я соскучился!
Я взвизгнула, когда Геральт повалил на спину и впился в губы. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не голос Филиппа из-за двери:
– Вы там сексом занимаетесь?
– Почти, – недовольно засопел Геральт. – Вали отсюда! Ты девочке не нравишься, сиди и пей, пока мы наслаждаемся обществом друг друга.
– Дария, – брюнет едва ли не мурлыкал, – это ваше решение? Даже не выслушаете, не посмотрите? Я ведь в вашем вкусе, а уж, сохранив титул, стану полезным и очень благодарным. Вы даже не представляете, какие веревки может вить из мужчины навсейка. Любые прихоти, любые желания.
Геральт приложил палец к губам, но я пошла наперекор, дала разрешение войти. Интересно же, как здесь ухаживают, сватаются. Разумеется, за Филиппа я не выйду, зато получу пару приятных минут. Судьба и Вседержители, увы, совсем не баловали меня даже спокойствием, не говоря о радости.
Брюнет привел себя в порядок, насколько это возможно в сложившейся ситуации. Только опухшие губы напоминали о поединке. Не знаю, почему Филипп не вылечил их. Наверное, не хватило сил. Помню ведь, как он кашлял, хрипел. Филипп сжимал букет цветов. Обычных, полевых, зато целую охапку.
– Для прекрасной дамы. – Брюнет медленно, осторожно, чтобы не разбередить раны, поклонился и положил букет рядом со мной. – Прошу прощения, оранжереи не нашлось, иначе бы метнул под ноги тысячи роз.
Геральт фыркнул, но воздержался от комментариев. Он скептически посматривал на друга, будто сомневался в его успехе. Да, я дала понять, что не выйду замуж за Филиппа, но мог бы поддержать! И руку с талии убрать. Не скоро, видимо, привыкну к морали навсеев. У нас двое выражают чувства без свидетелей.
Филипп улыбнулся, искренне, обезоруживающе, и опустился на колени. Оставалось только ахнуть. Брюнет поцеловал мои ноги, но так, что и мысли не возникло обвинить его в безнравственности. Затем распластался на полу, вытянув руки перед собой.
– Солнце позволит встать?
– Не переигрывай! – Геральту не понравилась разыгранная другом мизансцена.
Брюнет поднял голову и метнул на него злобный взгляд:
– Да, знаю, мне ничего не светит, но не надо издеваться! Можно подумать, ты точно так же не ползал вокруг Элизы. Нитки ей приносил, окно открывал, руки подставлял, чтобы красавица без труда достала нужную книгу.
Геральт помрачнел. Удар попал в цель. Жестоко! С обеих сторон. Они же друзья, а грызутся хуже врагов.
– Дария, – теперь Филипп обращался ко мне, – вам это нужно? Давайте откровенно, времени мало. Если есть шанс на помолвку, я червяком поползаю, а если нет… Вы не навсейка, зачем издеваться?
Надо же, он снова называл меня на «вы»! Будто и не было вчерашнего дня, когда брюнет развлекался со мной как с наложницей.
На мне скрестились взгляды мужчин. Ну вот, опять! Почему я?
– Милорд, я не люблю вас, – осторожно подбирая слова, начала я длинную проникновенную речь, но Филипп перебил.
– Да люби ты Геральта, спи с ним, я слепой, глухой и немой! – взорвался брюнет и вновь встал на колени. – Жизнь только оставь, – добавил он и подполз ближе.
Филипп сжал мою безвольную руку и поднес к губам. Он по очереди поцеловал каждый пальчик, потом и вовсе лизнул кожу запястья. Только не там! Откуда Филипп узнал? Или чувствительные места у всех женщин одинаковые?
Против воли по коже пробежали мурашки. Я вырвала руку и поспешила укрыться за спиной Геральта. Тот рассмеялся и, обняв, усадил меня к себе на колени. Рука ласково прошлась от груди до подбородка.
Филипп недовольно засопел, но комментировать не стал. Он теребил цепочку на шее. Некогда к ней крепился активатор аварийного портала. Краем глаза я заметила еще один шнурок. Странно, вчера его вроде не было. Там, в лохани. Хотя, если честно, я на другое смотрела. Стыдно, но красивое же.
– О чем задумалась? – шепнул на ушко Геральт.
Губы прихватили мочку и потянули. Я сижу, позволяю такое мужчине, и ни чуточку не противно! На колено легла теплая ладонь Филиппа. Мужчины странно переглянулись. Не нравится мне это!
– Геральт, как это понимать?
Я уперлась ладонями в грудь навсея и скинула руку Филиппа. К чести брюнета, тот не предпринял второй попытки.
– Филипп мой третий, – спокойно пояснил Геральт. – Ты еще маленькая, не понимаешь. Всему свое время. К Филиппу ревновать не стану, но и не отдам. Слышишь? – Он бросил взгляд на друга. – Только после меня и только если леди пожелает.
– Леди не пожелает, успокойся. – Брюнет забрался на кровать и с облегчением лег. На лбу блестели бисеринки пота. – Без тебя бы соблазнил, а так без шансов. Жаль, конечно. Для девочки лучше неженатый бывший одержимый, чем Геральт с одержимой женушкой.
– Рот закрой! – беззлобно посоветовал навсей. – Ты Дарии не нужен. Вот если полюбишь…
Филипп сверкнул глазами и сделал непонятный жест, будто смахивал пылинки с одежды.
– Лучше пожелай смерти, Геральт, лучше пожелай смерти, – мрачно пробормотал он.
Любимый поднял брови. Рука поглаживала меня по плечу. Так уютно, тепло, спокойно, сидела бы и сидела целую вечность.
– Кое-кто счастливо болен и не жалуется. – Геральт как-то странно смотрел на друга. Он говорил загадками, не желая при мне называть имена. – Много лет и взаимно. Вдруг тебе тоже повезет?
Филипп не ответил. Смахнув пот со лба, он встал и еще раз поклонился:
– Отдыхайте, голубки! Не стану мешать. Не поминайте лихом друга, которого препарирует Соланж. Сердце завещаю Геральту. Похоронишь возле беседки, где мы поклялись на крови.
Брюнет, несомненно, играл, но я поддалась его чарам. Слаба, слаба женская порода! Филипп осыпал поцелуями мою руку от кончиков пальцев до локтя и соскользнул на пол, встал на колени. Создавалось впечатление, будто подобное он проделывал часто: слишком отточены движения. И в глазах пусто. Напоминало дворцовый церемониал. Затем брюнет и вовсе распластался на полу. Зачем, почему? Я порывалась поднять его, но Геральт остановил:
– Дария, ты леди, он – никто. Ты спасаешь его, даруешь шанс вернуть былые блага, пусть унижается. К тому же, – любимый легонько пнул Филиппа кончиком сапога, – он посмел выйти за рамки обычных отношений. Переспал ведь?
Я покраснела и отвернулась.
– И как, кто из нас лучше? – лукаво поинтересовался Геральт, обжигая лицо дыханием.
– Как вы можете! – ужаснулась я.
Уши стали пунцовыми.
– Как ты можешь, – поправил любимый. Его пальцы зарылись в мои волосы, добрались до кожи, скользнули вниз. Я задержала дыхание, когда они, щекоча, прошлись по шее. – Ничего страшного. Ты сравнила, выбрала и признала меня лучшим, верно?
Он не допускал иного ответа. Не то чтобы я считала иначе, но сам факт! Самомнение некоторых не имеет границ.
Филипп закашлялся. Он уже не подметал пол, а сидел и насмешливо посматривал на меня.
– Не хочу тебя расстраивать, Геральт, но Дария мне едва не прожгла взглядом дыру в причинном месте. Счет один-один.
Любимый крепче прижал меня к себе. Я же, устав краснеть, пригрозила Филиппу взять слово обратно. Отправлю на плаху, если не прекратит дурацкие шуточки. В конце концов, моя совесть чиста, Филипп сам впустил демона. Да и лохань, если брюнет решил, будто мне понравилось… Словом, в одном Геральт прав: при всей своей красоте Филиппу Соурену не на что рассчитывать. Не подпущу, расцарапаю лицо и подам в суд. Спасаю его из чистого человеколюбия. Ну, дуры наиви, не умеют ненавидеть.
– Кстати о слове, – посерьезнел брюнет. – Чего вы хотите, Дария? Вы до сих пор не выдвинули условий.
Условий? Какой испорченный мир! Неужели навсейки даже помолвку не заключают просто так? Оказалось, да, только тут немного иное: уже знакомый долг. Настороженно поглядывая на друга – не полезет ли вновь с кулаками? – Филипп повторил местные неписанные правила. Навсеи оказывали услугу взамен на другую услугу, которую им в будущем окажет должник, поэтому темные остерегались просить помощи. Разумеется, благодетель мог простить долг, но случалось это редко, в основном между родственниками и друзьями. Из-за этой древней традиции Филипп не считал вчерашнее изнасилование изнасилованием, именно поэтому Геральт не убил его, хотя и не пришел в восторг от выбранной платы. Теперь и мне предстояло взять с брюнета за услуги. Цену надлежало назначить соразмерную, не букет роз принести. Геральт посоветовал взять желаниями, камнями и деньгами. Я согласилась: ему видней, а то вдруг обижу Филиппа мелочностью просьбы. Навсеи странные, от них всего можно ожидать.
