Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3 - Семён Афанасьев
* * *
— Ну что, как всё прошло? — Гэнки, к своему великому сожалению, удерживался полицейскими по другому адресу и был доставлен к зданию суда только сейчас.
Что-то у правоохранителей дало сбой — и его отпустили прямо на пороге, даже не заводя внутрь.
А ещё ровно через четверть минуты он увидел Ватару, которого сюда приволокли раньше и, видимо, с которым уже успели разобраться.
— Будет отдельное решение суда, — тщательно скрывая эмоции, отвечает финансист на вопрос шефа. — Общественное обвинение принесет гласные извинения.
— Оу, — Томиясу на мгновение впечатляется новостью. — Ух ты. — Говорит он ещё через секунду, уже совсем другим тоном. — Это же, считай, выигрыш на выборах?‥
— Маркетологи и пиарщики должны будут прикинуть, как разыграть карту, — не торопится соглашаться Асада. — Но да, в глазах общества это — полная индульгенция. И орден за настойчивость попутно… Знаешь, так и в бога недолго поверить, — признается он совсем другим тоном, обнимая товарища за плечи и разворачивая его в сторону лестницы, ведущей вниз.
— Что? Поясни? — Гэнки обычно понимает старого друга с полуслова.
Ватару явно успел уже что-то обдумать.
— Утреннее решение. Отказ от прибыли при застройке. Если бы не это…
Финансист не успевает договорить.
Грудь оябуна взрывается небольшим фонтанчиком. Через долю секунды то же самое происходит с его спиной.
Гэнки Томиясу, запнувшись одной ногой о другую, падает прямо на ступеньках здания суда.
— Снайпер! — с неожиданной злостью кричит Асада в сторону полицейских, бегущих к ним от входа. — Тварь, — добавляет он через полминуты, ненавидяще глядя в глаза представителю общественного обвинения. — Ты за этим нас сюда выдернул?! — Ватару кивает на товарища, изо рта которого надувается кровавый пузырь.
Других выстрелов не происходит. Скорая помощь прибывает очень быстро — и Томиясу начинают реанимировать прямо на ступеньках.
— Три минуты. Сейчас сердце запущу — и поедем в больницу, — уверенно заявляет через плечо один из врачей бригады. — Кислород у нас с собой, не переживайте. Думаю, вытащим.
— Моё приложение говорит, что вы сами верите в свои слова примерно наполовину, — хмуро отзывается Ватару Асада, сидящий на ступеньках в пяти метрах от случившегося.
— Вам нужна помощь? — полицейский, участвующий в охране здания суда, подходит к финансисту после того, как только что поговорил с представителем общественного обвинения.
— Отойдите. Не приближайтесь, — цедит якудза. — До прибытия кого-то из девятого бюро я с места не сойду.
— А потом что? — по инерции спрашивает офицер.
— А потом я в суде потребую ареста коррумпированного сотрудника прокуратуры, — Асада с ненавистью смотрит на того чиновника, который его сюда доставил пару часов назад.
— Я ни при чем! — зло отзывается тот через плечо.
В руках представителя общественного обвинения ломается сигарета, которую он планировал подкурить.
— И вообще, а почему ты так спокойно остался, не сбежал?! — в сердцах продолжает обвинитель.
— А мы не бегаем в таких случаях, — пугающе спокойно отвечает Ватару, прикрывая глаза. — Да и до ближайшего укрытия — больше трех секунд бегом. Если стреляли вон оттуда, — кивок в сторону отстоящего на несколько сотен метров небоскрёба, — то перенести прицел по фронту на соседнюю мишень секунда. Не было смысла бежать. Хотели бы — убили бы и так.
— А вы это всё в одно мгновение успели сообразить?! — непонимающе хмурится стоящий рядом и всё слышащий полицейский.
— Я математик. Я очень быстро оперирую любыми цифрами. А на эти вопросы буду отвечать только девятому бюро.
* * *
— Батя, уйми свою суку сам? Либо давай поговорим с тобой, как мужики? — Маса, не дав отцу даже разуться, перехватил того сразу в прихожей.
Глава 3
— Ты как отца встречаешь?! — Ватару, усилием воли выбрасывая всё из головы, максимально сосредоточился на общении с ребёнком.
— Батя, вот давай без этих детских манипуляций, — поморщился пацан, доставая носком правой ноги домашние тапочки родителя из-под стойки. — Давай без переноса фокуса? Я так тоже умею… В общем, нам надо поговорить, — Маса стоял, набычившись; и в его взгляде особого пиетета не было заметно. — На, я твои тапочки нашёл.
— Вначале я помою руки и сяду за стол, — спокойно ответил Асада-старший, обходя подростка по дуге и направляясь в ванную комнату. — Налью себе чаю. Потом буду готов разговаривать.
— На кухне будет твоя вторая, молодая, новая жена, — хохотнул сын. — И я собираюсь с тобой договориться как раз о том, как бы надеть на неё намордник. Образно говоря… Ты уверен, что у меня получится с тобой прийти к компромиссу, когда она одним своим присутствием не даёт тебе сохранить лицо?
— Ты бы так думал о моём лице, когда… — финансист осекся на полуслове.
Пацан последнее время тянулся изо всех сил. Что ни говори, за ум сын вроде как взялся.
— А промолчать на такой наглый наезд в собственном доме — тоже не вариант, — озадаченно пробормотал Ватару под нос сам себе.
— Хотел обесценить?! — весело вцепился в последние слова приёмный отпрыск. — Хотел снова перевернуть пирамидку?! На мою сторону?!
— Какую пирамидку? — уточнил отстраненно глава семьи, который изо всех сил старался сейчас не тащить рабочие проблемы в дом.
— Ну знаешь, есть игрушка такая, песочные часы? Раньше ими даже в шахматах время отмеряли, лет пятьсот назад. Играть на время уже тогда начинали, и на деньги; по крайней мере, богатые люди. — Просветил отца сын. — А техники и инструментов же не было — вот игроки и брали две штуки этих песочных часов. Когда была твоя очередь, допустим, ходить, то вертикально стояла твоя пирамидка. Там песок сыпался вниз, отмеряя, сколько тебе времени на раздумья осталось.
— А если я уже сделал свой ход? — Ватару решил изо всех сил просто попробовать побыть семьянином. Хотя бы для разнообразия. — А ты всё сидишь, думаешь?
Кроме того, ему отчего-то стало действительно интересно, на ровном месте — а как в
