Варнак. "Мертвая вода" (СИ) - Зимин Николай

— Что нужно, длинноносый?

Я вскинул голову и увидел вождя. Главарь островитян достигал предельных полутора метров и оказался коренастым и мускулистым. Зубы аккуратно заточены напильником, торс густо расписан примитивными татуировками, а в правой руке угрожающе покачивается крепкая дубина с вбитыми в навершие ракушками. Маленькие глазки придирчиво изучали меня и Алиску. Как мне показалось, людоед одобрил внешний вид, потому что приказа вязать и рубить залетное мясо в котел не последовало. Впрочем, свою роль могла сыграть и виверна, раздраженно бившая хвостом по песку.

— Корабль, — ответил я и спустился. — Нужен корабль, вождь.

— Подойди ближе, длинноносый, не люблю кричать.

Пока шел к вождю, скосил глаза. Нос, как нос — ничего особенного. Впрочем, у пигмеев носы напоминали мелкие пуговицы. В соседних хижинах обозначилось шевеление, до ушей донеслось угрожающее бормотание и явственный скрежет металла. Я перехватил меч в левую руку и устроил на плече. Оружейники Лефана какие-либо ножны делать отказались наотрез, ткнув носом в корявые острые зубья, так что приходилось таскать акулий меч постоянно в руках или не героически закинув на плечо.

— Меня Варнаком зовут, — представился я, остановившись в шаге от вождя. — Говорят, что у вас есть корабли на продажу.

— Есть, — важно кивнул вождь, проигнорировав протянутую руку и не подумав представиться, — у меня все есть и даже корабли. А у тебя есть золото?

— Смотря что предложишь. Учти, я несъедобный, а мой кровожадный летающий зверь не любит, когда обижают хозяина.

Не сказать, что вождь впечатлился плохо завуалированной угрозой. Впрочем, он уже и не видел меня в упор. Я проследил за внезапно вспыхнувшим взглядом — людоед не отрываясь смотрел на ящики, примотанные к бокам виверны, с вожделением и надеждой.

— Ром? — враз охрипшим голосом спросил вождь. — В дар?

— Ну да, — обескураженно подтвердил я. — Что-то не так?

— Все так, длинноносый брат, — растрогался вождь и благосклонно пожал-таки руку, — мой лучший друг и почетный гость! Эй, там! Зажарить самую жирную девку!

— Стоп-стоп! — отшатнулся я. — Не нужно никого жарить! Я этот… вегетарианец, во!

— Что это?

— Не ем людей, — пояснил я.

— Отвратительное кощунство, — сплюнул вождь, — но за дары я прощаю тебя, длинноносый брат и носитель огненной воды.

Вождь громко рыкнул. Из хижин показались остальные островитяне, все в татуировках, шрамах, с длинными копьями и грубыми дубинами. Кое-кто был вооружен палашами и саблями, дрянного качества и явно трофейными.

— Нарвите ему травы, пусть пожует! — повелел вождь, настойчиво подталкивая меня к виверне. — Пока могучий герой разгружает огненную воду, готовьте праздничный ужин! Шевелитесь!

Деревня ожила разом, повинуясь властному приказу. Замелькали татуированные физиономии с острыми зубами, ударил барабан, а на площади, как по волшебству, возникли столы и вспыхнули огни костров. На самом большом закрутился вертел и я едва не вывихнул глаза, стараясь разглядеть, что там такое жарят.

— А какой праздник? — поинтересовался я, распутывая узлы на спине Алиски. — Что-то островное?

— Не отвлекайся, длинноносый брат! — Вождь издергался на безопасном расстоянии от виверны и ее пасти. — Наш праздник, тебе-то что? Сейчас подберем тебе корабль. Самый лучший!

Пока я распутывал узлы и спускал ящики, вручая их в цепкие лапы вождя, тот изо всех сил расхваливал имеющуюся флотилию, где великолепный корабль заждался нового капитана, качаясь на волнах. Заодно, по наводящим вопросам, я малость узнал о местных обычаях и устройстве островного социума. Вождь с каждым принятым ящиком становился все разговорчивей и разговорчивей, на глазах добрея, ну или насколько позволял его лютый облик.

Пигмеи не заморачивались с выборами или назначением главы племени. Самый крупный и злобный становился вождем по праву сильного. Остальные завидовали и хотели стать еще крупнее и злобнее, чтобы популярно объяснить нынешнему вождю его неправоту, а также проводить исконную людоедскую политику по-своему. Действующий на текущий момент предводитель, расписной, как урка с мыльного завода, напоминал остриженного наголо самца гориллы, который каким-то образом умудрился оказаться в стае шимпанзе и подтверждал право руководить злобным характером и лютейшими зуботычинами каждому, кто посмотрел не так или громко вякнул.

Кроме рыбалки с сомалийским уклоном, благородного разбоя и военных походов, пигмеи промышляли ловлей жемчуга и самогоноварением в промышленных масштабах. Где и из чего настаивали дивный продукт мне никто показывать не собирался, но дрянной ром в глазах пигмеев был чем-то сродни божественной амброзии, так что я не стал выведывать родовые секреты браги. Тем более торговля по-людоедски выглядела несколько причудливо. Расчетом за понравившуюся вещь мог стать удар копьем под ребра и почетная варка в котле. Так что посетители на острове, живые и не попадающие мгновенно на стол, были редкостью. И я не желал задерживаться на столь гостеприимных островах Краба ни на одну лишнюю секунду.

— Мне бы корабли посмотреть, — поторопил я вождя, — на плаву. Хорошие.

Вождь сидел на ящиках и зубами открывал бутылку. Некультурно сплюнул пробку и сделал могучий глоток. Глазенки тут же оттаяли и он благосклонно рыгнул, вытирая рот ладонью.

— Отличный ром!

— Да-да, мне бы корабли…

— Погоди, — уклончиво ответил вождь. — Жди здесь, длинноносый.

Он принялся споро таскать ящики в свою хижину, бросая подозрительные взгляды на алчущих соплеменников, что пускали слюни на почтительном расстоянии. Я ожидал, размышляя и пристально изучая копошащихся на площади островитян, делая неутешительные выводы по ходу наблюдений. Наконец, вождь выбрался из хижины с двумя бутылками в лапах.

— Длинноносый брат, у нас много баб, — осклабился вождь, когда булькнул первым сосудом, влив в глотку едва ли не половину емкости, — лучших продам! Воины нужны самому, у нас скоро поход. Но женщины тоже могут матросить.

— Сам ты длинноносый, — возмутился я невежливо, — мне корабль нужен, а не бабы!

Я, чего кривить душой, именно так и думал поступить изначально. В мыслях вырисовывалась изящная яхта и с десяток смуглокожих красавиц с ослепительными улыбками и ослепительными грудями. Реальность оказалась несколько ехиднее. На острове отсутствовали длинноногие красотки, загорелые и статные. Зато присутствовали… женские людоеды. Массивные бочкообразные туловища, тумбообразные ноги и крупные костяки. Здесь царил древний принцип — чем толще, тем красивее. И в голодный год — стратегический запас. Так что никаких полуголых танцовщиц ламбады не светило, а вот корабли я заметил на подлете.

— Корабль стоит дорого, — облизнулся вождь, грустно осмотрев виверну и не обнаружив больше ящиков, — у меня целых три, самых лучших. Один продам. За золото.

— Веди, — кивнул я, — показывай каравеллы.

Вождь вальяжной походкой прошествовал через площадь, хижины незаметно расступились и в уютной лагуне жадному взору будущего капитана открылись долгожданные корабли.

Первым бросилась в глаза тяжелая несуразная посудина, напоминающая ледокол массивным корпусом и очень похожая на китайскую джонку. Наполовину выбросившаяся на берег, она внушала трепет грубыми обводами корпуса и здоровенными мачтами. Судно было обитаемо и основательно заселено, в нем гнездились чайки, ползали крабы, а дно облепили ракушки.

Следующей мягко покачивалась на волнах небольшая шхуна с двумя мачтами и косыми парусами, потрепанная и ветхая, удерживаемая канатом, намотанным на пальму. Апофеозом людоедского флота был фрегат, опустивший в воду сломанные мачты. Флагман успел неплохо подгнить, а в бортах зияли дыры. К тому же, он прочно врос в прибрежную мель и, если судить по внешнему виду, возвращаться в мир большого плавания не хотел.

— Выбор, выбор… — пробормотал я, приглядываясь внимательнее. — Вернуться и качать репутацию, что ли? Гадство.

— Присмотрись, — зевнул вождь. — После праздника рассчитаешься и плыви, куда глаза глядят. Как выберешь, так можешь начинать готовить к плаванию. Мелкая лодка стоит две с половиной тысячи, а большие за пять отдам.