Русь. Строительство империи 5 - Виктор Гросов
Византийцы остановились в двадцати шагах. Высокий чужак поднял руку, показал — без оружия. Мои люди напряглись. Добрыня недобро смотрел на чужаков.
— Назовись, — крикнул я.
Он шагнул ближе. Улыбка тронула тонкие губы.
— Лев Скилица, — сказал он тихо. — Посланник Византийской империи. А ты, князь Антон, верно?
О как. Имя мое знает. Важный, значит.
Солнце висело высоко, свет падал на темную воду озера. Ладья стояла у берега. Купцы замерли, их голоса стихли.
Высокий чужак раздвинул приветственно руки, его худое тело двигалось плавно. Пурпурный плащ цеплялся за мокрую траву. Темные глаза блестели, улыбка на тонких губах не сходила.
— Мир тебе, князь Антон, — сказал он. — Я пришел говорить, не воевать.
Я молчал и смотрел на этого Льва. В нем чувствовалась сила. Его острый взгляд цеплялся, будто искал слабину.
Носитель? Скорее всего.
— Говори, — позволительным тоном заявил я.
Он кивнул, тонкие пальцы сложились перед грудью. Улыбка стала шире, но глаза остались холодными.
— Велика земля твоя, князь, — начал он. — Широкая, богатая. Но велика и забота о ней. Много рук нужно, чтобы держать ее в порядке. Один не справится, как бы ни старался.
Я прищурился. Двусмысленные слова. Народ за спиной не понимал. Купцы переглядывались, их лица хмурились. Лев говорил тихо, но каждое слово он цедил грамотно.
— Много рук — много ссор, — продолжил он. — Каждый тянет свое. А где ссоры, там слабость. Соседи смотрят, ждут. Мы, в Константинополе, хотим мира. Спокойствия. Чтобы никто не тревожил твои земли. И наши.
Как гладко стелет. Соседи. Византия. Мир предлагает? Лев сделал несколько шагов ближе. Моя охрана моя еще больше напряглась.
— Ты хочешь указать, что мне делать? — спросил я с ленцой.
Он покачал головой, темные волосы качнулись под капюшоном.
— Нет, князь. Я лишь советую. Ты идешь далеко, собираешь земли. Это сила. Но большая сила — большая беда. Врагам не нравится, когда один поднимается выше всех. Мы можем помочь. Держать порядок. Чтобы никто не лез.
Он говорил о моей экспансии. Переяславец, Смоленск, Полоцк, Киев, Новгород — я брал земли, шел вперед. Византии это не по нраву.
— Император наш, Никифор Фока, — сказал Лев. — Мудрый муж. Видит далеко. Он ценит силу. Может дать тебе место. Высокое. Стратиг, например. Будешь править под его рукой. Русь станет частью великого и прочного.
Я замер. Стратиг. Провинция. Византийская цепь на шее Руси. Они хотят не мира, а власти. Я сжал топоры. Лев смотрел на меня с прищуром.
— А если нет? — спросил я тихо.
Он улыбнулся шире, тонкие губы растянулись.
— Тогда труднее, князь. Одна земля — одна сила. Хорошо. Но много земель — много забот. Лучше разделить. Малые куски легче держать. Спокойнее. Для всех.
Я понял. Раздробить Русь. Малые земли, слабые князья, каждый сам за себя. Византия сверху, дергает за нити.
Меня осенило. Они не просто пришли. Они давно тут. Святослав, Сфендослав, печенеги — это все их игра. Святослав погиб не просто так. Они стравливали годами, держали Русь слабой. Лев выдал правду, но только часть. Хитрый пес.
— Вы дергали за нити, — заметил я, приподнимая бровь.
Он моргнул, его темные глаза сузились. Улыбка дрогнула, но не пропала.
— Прошлое — дело сложное, князь, — ответил он. — Много рук, много дел. Мы лишь смотрели, чтобы порядок был. Чтобы никто не упал слишком низко. Или не поднялся слишком высоко.
Они не смотрели. Они плели. Смерть, предательство, войны. Лев ждал ответа. Народ за спиной молчал, толпа не до конца понимала его слов. Только купцы все бульше хмурились.
— Хватит, — сказал я резко. — Говоришь красиво, посланник. Но я не мальчишка, чтобы верить речам. Идем в город. В терем. Там поговорим. С глазу на глаз.
Лев кивнул, тонкие пальцы сложились снова.
— Мудро, князь, — сказал он. — В тереме лучше. Спокойнее.
Я махнул рукой Добрыне. Его фигура двинулась вперед, дружинники сомкнули строй. Византийцы стояли спокойно, длинные копья их не шевельнулись. Лев шагнул к повозке, его худое тело двигалось легко.
— Веслава, — тихо позвал я девушку. — Следи за ними.
Она кивнула, ее легкий шаг двинулся вдоль берега. Я повернулся к ладье. Темный дым поднимался к небу, купцы ждали приказа. Обряд подождет. Сначала — этот византиец.
Мы двинулись к городу. Тяжелые шаги дружинников топали по сырой земле, впереди колыхалось красное полотнище византийцев. Народ расступался.
Терем встретил нас холодом. Окна пропускали мало света. Я шагнул к столу. Лев сел напротив, тонкие пальцы его легли на колени. Улыбка не сходила с тонких губ.
— Суть в том, что на севере империи не нужен сильный сосед, князь, — сказал он тихо. — Император ждет ответа.
Уже открытым текстом заявил. Византия хочет Русь под себя. Я махнул рукой.
— Подумаю, — сказал я коротко. — Утро покажет.
Он встал, темные глаза блеснули. Улыбка дрогнула, но голос остался мягким.
— Ну, коли так, нет смысла дальше беседовать. Утро мудрое время, князь, — ответил он.
Лев ушел. Вот так. И стоило сюда идти, чтобы сказать пару фраз?
Сделки не будет. Византия — враг. Осталось понять, как их переиграть.
Я повернулся к Добрыне.
— Зови всех, — вздохнул я. — Совет нужен. Сейчас.
Он кивнул и вышел. Темная горница опустела, только слабый треск очага нарушал тишину. Я сел, лавка скрипнула подо мной.
Лев выдал часть правды — они дергали за нити. Византия годами стравливала князей, держала Русь слабой. А Святослав не раз их к ногтю прижимал своей волей. Вот они и нашли выход. Жаль, что посланник — носитель системы.
Я сжал кулаки, суставы хрустнули. Они убили Святослава. Натравили Сфендослава. Напустили ханов. И я — их новая мишень.
Дверь хлопнула, вошли мои люди. Добрыня шел первым. За ним — Веслава, она остановилась у стены. Такшонь хромал, опираясь на копье. Ратибор вошел последним. Не хватало Алеши, который должен наказать Курю.
Они сели, темные тени легли на их лица. Я смотрел на них. Верные. Но хватит ли верности против Византии?
— Я говорил с чужаком, — начал я низко. — Лев Скилица. Посланник империи. Предлагает сдаться. Стать данниками Византии, вернее провинцией империи.
Добрыня нахмурился.
— Сдаться? — Голос его гремел. — После всего?
— Не прямо, — ответил я. — Хитро говорит. Хочет Русь под них. Стратигом меня сделать или земли разорвать. Чтобы слабыми были.
Веслава подняла голову, сузив глазки.
— Шуткуешь, княже? — спросила она тихо.
Я хмыкнул.
— Нет, — сказал я. — Мнится
