Занимательное ботоводство - Вадим Смольский (Letroz)
Нужное дерево-ориентир, вернее пень от него, Оулле нашёл довольно быстро, заранее зная что ищет. Срубили давно, во всяком случае, по меркам «Хроник», не меньше недели назад. Дальнейшее и поисками-то назвать получалось с трудом. Однако прежде всего рахетиец вернулся к остальным.
— Пещеру я нашёл. Её кто-то занял.
— «Кто-то»? — уточнил Тукан.
— Игроки. И они знают, что мы здесь. — Видя, что это требовало пояснений, Оулле указал на небо. — Дыма нет, а кострище есть.
— Боты на такие хитрости не способны… — согласился Тукан и вдруг замер.
Рахетиец, заметив резкую перемену, обернулся, но было поздно: противник оказался уже настолько близко, что любое неосторожное движение могло закончиться плохо.
— Полегче, спокойно, — мягко и довольно тихо скомандовали им. — Оружие на землю.
— Ребят, насколько я вижу, мы на одной стороне, — заметил крестоносец, опуская меч на землю.
Четверо игроков — по крайней мере, столько их было видно — взяли их в полукольцо. Они хоть и скрывали свои наряды под длинными объемными плащами, но не слишком усердно и ещё менее удачно. Учитывая, что здесь же находился Оулле в практически точно таком же доспехе — не узнать в них рахетийцев было крайне затруднительно. Вооружены незнакомцы были не копьями, а арбалетами. Причём очень солидного вида. Оружие «одного выстрела» — часто стрелять из такого по карману далеко не всем, но зато палить залпами и не требуется.
— У нас с Эвиденцбюро нет больше никаких дел, — сплюнув, сообщил лидер рахетийцев, которого звали Куого.
— Эвиденцбюро ловит дезертиров, — тихо объяснил Оулле, предугадывая, какой именно вопрос сейчас задаст Тукан.
Сам он демонстративно воткнул копьё в песок. Одновременно с этим Оулле приметил ещё одну немаловажную вещь: их было двое. Листик куда-то запропастилась.
— Так мы… ну, он тоже дезертир. — Крестоносец указал на друга.
— Угу, и случайно оказались здесь — на отшибе мира, — отреагировал, не поверив сказанному, Куого. — И пришли точно в наше убежище.
В этот момент один из его товарищей по оружию, что-то заметив, принялся беззвучно открывать и закрывать рот — верный признак, что игрок в спешке что-то сообщал по неигровой связи. Другой из четверки — его звали Вармонгар — то ли не слыша их, то ли не обращая внимания на разговор, раздражённо поторопил:
— В расход их, и всё! Успеем сняться до того, как их дружки будут здесь!
Однако его не только не слушали, но и не слышали. Куого, приглядываясь, опустил оружие и сделал шаг вперёд.
— Ты — Оулле Дезертир⁈
— Да.
Даже Вармонгар и тот опустил арбалет. Послышались шепотки, содержащие многозначительные фразы вида: «первый дезертир», «отказался выполнять приказ перед всем строем», «с него началась гражданская война» и им подобные.
— История простая — нам дали приказ. Плохой приказ. Я отказался его выполнять. Всё, — вновь превентивно объяснил Тукану Оулле, пользуясь небольшой заминкой. — Больше мне нечего сказать.
Крестоносец демонстративно закатил глаза, как бы говоря, что именно такие детали и надо прояснять в первую очередь ещё при знакомстве. Потому что одно дело иметь дело с дезертиром и совершенно другое — с Оулле Дезертиром.
Рахетийцы тем временем собрались вместе, сбившись в кучу, и что-то горячо, но неслышно обсуждали. Их и вправду оказалось куда больше, чем четверо. На прицеле Тукана и Оулле больше не держали, однако собравшиеся испытывали заметно разные эмоции касаемо такого вот рандеву. Градус напряжения если и снизился, то лишь незначительно. С метафоричного «поговорим и убьём» до «поговорим подольше и, наверное, убьём».
Крестоносец тем временем тоже показал, что умел приглядываться и даже узнавать знаки различия. Не то чтобы так сложно было узнать приколотый к лацкану значок с характерным изображением цветка.
— Вы бригада «Эдельвейс», — сказал он и сразу же пояснил. — Мы с вами, хе, сталкивались по дороге в Заводной город. Месяца два назад, карван Гонгрика.
Его наградили серией весьма кислых взглядов, наглядно демонстрирующих, что не всем нравится вспоминать свои поражения и неудачи. Повезло, что рядом не было Фалайза — вот его бригада «Эдельвейс» точно бы была рада повстречать и вдоволь отыграться. Вероятно, многие из собравшихся здесь сегодня, тогда, «благодаря» дикому магу, прочувствовали на себе прелести падения в горную пропасть.
— У нас нет причин ссориться, — заметил Оулле, обращаясь к рахетийцам. — Разойдемся с миром. Каждый пойдёт своей дорогой.
— Ты-то свою дорогу уже выбрал, а? — язвительно осведомился Вармонгар. — За нас всех постарался, чтоб тебя! Предатель…
Это мгновенно вызывало небольшую перепалку внутри бригады:
— За нас постарался Император, а Оулле нашёл смелость уйти, не запятнав себя убийством сослуживцев!
— Смелость, ха! Трусость!
— У нас нет дороги. Мы никуда не идём, — бросив недовольный взгляд на сослуживцев, сказал Куого и выразительно сплюнул. — Мы прячемся, как крысы!
Раздался бубнёж, содержащий в себе целый коктейль эмоций. Основу составляло раздражение, свойственное людям, привыкшим заниматься любой деятельностью, но только не страдать бездельем. Присутствовали также нотки недовольства фактом своего нахождения на обочине жизни и тем, что не они были в этом виноваты. Ну и конечно привкус того, что перед ними находился виновник многих их бед.
Одновременно на лицах не всех, но многих застыла надежда и очень своеобразное благоговение от этой встречи. Несомненно, для части бригады «Эдельвейс» Оулле был отнюдь не предателем и дезертиром, а живой легендой и даже примером.
Возможным следствием этой раздробленности взглядов на ситуацию могло стать повторение гражданской войны в миниатюре, но тут себя проявила Листик. Пользуясь тем, что рахетийцы отвлеклись, она обошла их с тыла, заняла, как ей казалось, хорошую позицию и, прицелившись, выстрелила.
— Стой! — только и успел крикнуть Оулле, когда зазвенела тетива гоблинского лука.
По итогу он сделал только хуже — рахетийцы разом обернулись. Стрела же прошла мимо, вообще не имея шансов не то что на нанесение урона, но и даже на попадание как таковое.
Далее Листик собиралась дать дёру, вот только не учла ни собственных возможностей, ни того факта, что бригада «Эдельвейс», сплошь состоящая из профессиональных игровых альпинистов, привыкла бегать и по местности в разы более сложной нежели каменистое побережье Озера.
По итогу Вармонгар настиг Листика, повалил, упёрся коленом в спину и приставил к её голове арбалет со стрелой, сравнимой по размерам с гоблином. Целью этого всего был явно не испуг или нравоучение. Скорее, ответ стоило искать
