Паладин развивает территорию. Том V - Greever
Он перевёл взгляд на друга, но увидел лишь скорбное молчание да кислую мину лица, а потому, затянувшись сигаретой, он продолжил свой монолог.
— За годы жизни крепостным я понял одно: твоя жизнь ничего не стоит. Меня завербовали в милицию и отправили на войну. Мне выдали заострённую длинную палку, сказали: «Это копьё», да погнали через всю страну под стены какого-то города на осаду. А потом перестали кормить совсем. Сказали, что какой-то аристократ со своей армией разгромил обозы и мы должны находить еду сами. — Лапидус замолчал и несколько минут продолжал идти, размеренно покуривая сигарету.
Хотя это читалось со стороны его друга как крайняя степень эмоционального истощения, подобно тому, как если бы человек начал плакать, но делал это беззвучно.
Они проходили мимо каких-то лавок, пекарен и прочего. Не обращая внимания ни на что, они достигли жилого сектора.
Собой застройка не сильно отличалась от восточной части, разве что заброшенных производственных зданий тут было больше. По левую руку виднелся мыловаренный завод.
Он являлся отличным местом для работы и привлекал много ответственных и хороших людей, но сейчас представлял собой руины индустриального сектора некогда более высокоразвитой цивилизации, чем жила здесь сейчас.
Эта западная часть города сильнее всего пострадала от «битвы богов», как её называли жители. Ведь именно здесь, над городом, происходила схватка рыцаря верхом на драконе и мужчины в белых одеждах. От их ударов и взмахов меча строения получали такой урон, что большую часть не стали восстанавливать и просто перевели в Клинт, а город Эрон превратился в скопище дешёвого жилья, что привлекает и по сей день множество переселенцев.
Большинство из них получает так называемое социальное жильё. А проработав на предприятиях соседних вотчин пару месяцев, они переезжают в более приятные районы, но есть и те, кто не может найти работу или не желает этого, и именно из таких отщепенцев и отбросов общества и складывается большая часть жителей города Эрон и баронства в целом.
Хотя назвать эту территорию баронством сложно, ведь хаотичная застройка и отсутствие каких-либо правил превратили буквально всю территорию в один большой город, плотно застроенный разнообразным жильём.
Проблемы всей территории начались в тот момент, как она отделилась от основной территории Балтес и стала независимой.
Люди продолжали тут жить, работать и селиться в городе и в сёлах, но постепенно наружу стали выплывать подводные камни.
«Почему в Вестервилле идёт строительство домов с водой и отоплением, а у нас продолжают стоять халупы?»
Люди задавали этот вопрос мэру города, и он обратился в Балтес, там ему рассказали, как что строить, но не дали материалов, строителей или инструментов. Лорд Алганис сам оплачивал строительство домов и даже закрепил это указом, который исполняется до сих пор.
Мэр начал воровать на всём, отчего качество домов неуклонно снижалось, но это осталось незамеченным для лорда, потому что мэр поступил очень хитро, он не стал воровать везде, напротив, он даже приплачивал строителям и поставщикам материалов, чтобы лучше выполняли свою работу на тех улицах, по которым проезжает лорд и его жена, впоследствии получивших от местных название «Баронский тракт».
На прилегающих же улицах постепенно снижалось качество жилья, в итоге откатившись почти до уровня: «И так сойдет! Не грохнулось — и будет».
Жители почти устроили бунт из-за преступности, которая в отсутствие законов расплодилась, а все преступники из Клинт и Балтэс перебрались в баронство, потому что полиции Балтэс было запрещено пересекать границы своих вотчин, чтобы не навлечь беду на лорда и его семью, а возможно, не спровоцировать герцога Леомвиль лично разобраться со своим вассалом, ведь все знали бескомпромиссный характер Виктора.
В результате бунта мэр Ирбо Джэймс снова обратился в Балтэс и подписал указ, согласно которому полиция герцога полностью возьмёт на себя безопасность в вотчине и прилегающих территориях, а Эрон ничего не будет платить им взамен.
Сказано — сделано. Началось строительство полицейского участка, закончившееся менее полугода назад. Собственно, именно тогда Барнэлл и был переведён на территорию баронства, а Лапидус из обычного стража города стал сначала патрульным, а затем повышен до детектива, и пускай опыт работы у них разный, но, как нового жителя, Лапидус называет напарника «новичок».
— Ты когда-нибудь пробовал человека? — Лапидус спросил это серьезно и действительно ждал ответа на свой вопрос, но Барнэлл не знал, как ему ответить. С одной стороны, он не раз пробовал целовать женщину и тем самым пробовал человека на вкус, а ещё целовал её в губы ниже живота, но вопрос явно был не об этом. — А вот я пробовал, и не раз. Под стенами города мы тянули жребий: кто станет нашей едой.
Он протёр глаза от слёз и, высморкнувшись на мостовую, продолжил:
— Чем моложе, тем вкуснее. Я впервые в жизни пробовал мясо, и оно было прекрасно. Ужасно в плане души и всего этого, но прекрасно на вкус.
Барнэлл, с отвращением слушавший эту историю, перебив, задал вопрос:— Зачем ты мне это
