Дети Антарктиды. 200 дней - Даниил Корнаков
— Чего это стал тебя прикрывать?
Юдичев развёл плечами.
— А поди разберись, я и сам не знаю. Может, будущее он предвидел…
— Будущее? Ты о чём?
— Да погоди ты, дай рассказать то, едрить твою за ногу! Так вот, короче, сдружились мы с Белобрысым, не разлей вода стали. И вместе из приюта потом сбежали, когда нам уже по шестнадцать было. Искать нас никто и не стал, взрослые уже были, кому до нас какое дело? Да и времена в стране непростые были.
Юдичев сделал паузу, словно собираясь с мыслями.
— И поскольку жрать нам было нечего, пошли ишачить куда придётся: на стройке чернорабочими, упаковщиками, охранниками. Короче, где мозги особо не приветствовались, туда и шли, половину европейской части России объездили. На пожрать только и удавалось заработать, остальное уходило на снятие временного жилья, да на выпивку и девок легкого поведения.
— Вот откуда корни растут…
Но Юдичев на издёвку не отреагировал.
— Так все длилось до тех пор, пока дорога не привела нас в Воронеж, там нам повезло найти непыльную работёнку кладовщиками на складе. Там же я познакомился с Соней, она администратором работала. Баба — во! Здешние страхолюдины ей и в подмётки не годятся. Влюбился я в неё по уши, и она отвечала тем же. Позже мы с ней съехались в её двушке и стали жить вместе. Гришка конечно расстроился, мы с ним как-никак бок о бок прожили почти семь лет, но всё понял.
Матвей про себя удивился: Юдичева и влюбился! Он даже и представить себе не мог этого хрыча влюблённым. Хотя, быть может, в свои молодые года он был совсем другим человеком.
— С Соней мы с утра до ночи кувыркались, всё грезили о будущей свадьбе, детишках, квартире или домике загородном. Планов у нас была тьма, денег только шаром покати.
Тоска отразилось на его лице.
— И вот совсем скоро произошёл тот самый везучий и, одновременно роковой день. Как сейчас помню, была это пятница, два выходных впереди, и решили мы с Гришкой пропустить по стаканчику после тяжёлого рабочего дня. Перед этим я забежал в магазин, воды купить, и у продавщицы не оказалось сдачи. Вместо неё она мне дала билетик лотерейный, такие обычно в автоматах продавали. Ну я взял его и уже в баре из любопытства вместе с Гришей стёр защитный слой и узнал, что выиграл пятьдесят миллионов рублей.
Матвей удивлённо поднял брови и спросил:
— Это много? Звучит как много.
— Не джекпот, но в 2059-м вполне хватило бы на однушку в Подмосковье. Короче, не разгуляешься, но и маленькой суммой тоже не назовёшь.
— И что ты сделал со всеми этими деньгами?
— Около сорока миллионов отдал Грише, остальные оставил себе.
Матвей ушам не поверил. Хоть он и не осознавал ценности бумажных денег — для него всё это осталось частицей давно утерянного прошлого, можно сказать минувшей эры, — мысленно всё же представил вместо этих миллионов большое количества заряженных электричеством батарей.
— Да, да, — пробубнил Юдичев, прочитав недоумение на лице Матвея, — это сейчас я осознаю, каким большущим кретином был, но тогда я поверил человеку, который защищал меня от всяких упырей в приюте, человеку, с которым вместе мы бежали из приюта, а после рука об руку несколько лет ишачили на всяких дерьмовых работах. Я верил своему лучшему другу, — он выплюнул слово «друг» так, словно оно жгло язык, — и дал ему денег потому что он за рюмкой водки убедил меня вложить их в одно беспроигрышное дельце, которое сулило превратить сорок миллионов в сто за год. И я отдал ему все эти деньги… — Он склонил голову. — А на следующий день он исчез…
Юдичев с силой сжал руки, так что побелели костяшки пальцев.
— Я не выдержал, рассказал об этом Соне, надеясь на её помощь, да только вдруг помощи я не дождался, получив вместо неё волну ненависти и проклятий, какой я никудышный мужик. И часа не прошло, как я оказался на улице с рюкзаком с вещичками — всем моим нажитым за эти тяжелые годы имуществом. Вся любовь, общие мечты и обещания испарились вот так, — он щёлкнул пальцем, — я и глазом не успел моргнуть.
Он прервал ненадолго рассказ, пустым взглядом пялясь в стену. Матвей заметил, как с каждой минутой всё тяжелее давался ему рассказ о собственном прошлом.
— Потом… — продолжил Юдичев, — я вернулся к прежней жизни, стал снова разъезжать по городам, искать подработку, но на этот раз один. Каждую минуту я проклинал этого ублюдка Гришу, всё грезил как вгрызаюсь ему в глотку, но перед этим вопрошаю прямо в его наглую рожу: «За что ты так со мной? За что, сволочь ты эдакая!»
Матвей молча разделил ненависть Юдичева к незнакомому человеку из далекого прошлого.
— Всё же жизнь забавная штука, Матвей, иногда она преподносит нам столько сюрпризов. Вот и мне преподнесла, когда через полгода своих шатаний из города в город в одном из таких, Саратове, я зашёл в один из баров и увидел там Гришу, хлещущего дорогой вискарь. Одет этот сукин сын был с иголочки, в пиджачке, а в ногах лежал портфель из натуральной кожи. И вот
