Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова
Ещё какое-то время они болтали на цветочной террасе, когда он проводил её до дверей «Мечты». Они не хотели расставаться и сели у столика, где обычно Нэя с Элей по утрам пили свои напитки, уже без Антона. Преодолев в себе сексуальное тяготение к Рудольфу, Нэя даже повеселела и будто прибавила такой вот победой над своим изголодавшимся инстинктом к тому светлому чувству к нему, которое засияло в ней ещё светлее. Жалость к нему делала отношение почти материнским и родным. Она присела к нему на колени, гладя его бритую макушку. Но он-то своих устремлений не оставил и попытался повторить натиск, лаская её и побуждая к вполне определённым действиям. Понимая, как давно он пребывал в своём невольном аскетизме, по его накалу и несдержанным уже движениям, Нэя была счастлива, что они вместе отстрадали всё это время в телесном одиночестве. И тут ей на подмогу пришло то самое креслице, расшатанное Антоном, оно сломалось под Рудольфом, и они вместе свалились в клумбу и хохотали, как сумасшедшие.
Эля, — в её комнате была открыта часть окна на втором этаже, — не спала. Она только что вернулась из своего загадочного путешествия с Олегом, о котором никогда не распространялась Нэе. Может, она ревновала её к Икринке, может, сама Нэя к ней охладела, и её нисколько не интересовали тайны Эли. Подойдя к распахнутому окну, — на втором уровне здания стены уже не обладали той прозрачностью изнутри, как это было на первом этаже, — Эля увидела свою хозяйку. Та барахталась с каким-то мужиком и громко смеялась! Вошедшая в последнее время в роль повелительницы очень убедительно, так что ни у кого не возникало желания ей перечить, она уже не подпускала Элю к себе для былых откровений. Эля смогла разглядеть, что явно не Антон там внизу. А тот, о ком и подумать было немыслимо, настолько боялась Нэя одного упоминания о нём даже вскользь, думая, что Эля тупа и ничего не понимает.
— Ну и разошлась! — сказала Эля самой себе и тоже засмеялась, наблюдая комичную сцену. Высунувшись из раскрытой наполовину панели окна, она грозно, но исключительно из озорства, чтобы прогнать Рудольфа, крикнула в темноту, — Эй! Кто там бродит по закрытой для посторонних территории?! — якобы она не сумела рассмотреть в темени ночи хозяйку. Тем ни менее хохот не утихал, а только усилился. Нэя её раскусила.
Эля, как-то и вдруг заражаясь чужим и очевидным счастьем, захлопала в ладоши, любуясь и радуясь окружающей красоте мира. Возле «Мечты» вовсе не было темно. Кристалл не только освещался со стороны Главного Шоссе, но и сам излучал бледно-сиреневый свет на прилегающие террасы. Да и само небо было настолько ясным и обильно-звёздным в эту ночь. Искусственный свет от мощных фонарей вдоль Главного шоссе, поднимаясь до определённой границы и так, что нисколько не затмевал сияния бесчисленных звёзд, сливаясь с сиреневым, матовым и мягким светом самого кристалла, создавал видимость некоего натянутого, гигантского прозрачного зонтика. И тот уже заливал сверху мягким свечением сам холм, пышные купы деревьев, Нэю в светлом платье и Рудольфа в его белой безрукавной рубашке, мерцающей розоватой флюоресценцией, словно всё вокруг было втиснуто в некий волшебный хрустальный купол.
Под хрустальным куполом «Мечты»
Возврат старого счастья? Нет, счастье всегда новое
Нэя пришла в следующий же вечер. Ждать себя не заставила. И даже опередила его. Собираясь её встретить у Главной Аллеи, он неожиданно перехватил её возле Зеркальной площади, с которой и открывалась вся перспектива строений своеобразного города в городе под названием «Зеркальный лабиринт». Могли и разминуться, а она опять сочла бы это за обиду.
Сгустилась темнота, в лесопарке никто не гулял. В пустынном холле «Зеркального Лабиринта» усталое эхо перешёптывалось со звуком его шагов. Он вышел к своей машине, заранее приготовленной и оставленной у самого выхода. Но даже дверцу машины не пришлось открывать. Она проявилась из мрака леса неожиданно, сама подобная полуночной нимфе в платье, на котором словно бы отражались призрачные отблески звёзд при полностью беззвёздном небе на данный момент. Декольте, открывая её волнующую грудь, тем не менее, прикрывал туман полупрозрачной кисеи, из-под которой её белоснежные холмы тревожно и заметно вздрагивали из-за неровного дыхания. Она бежала? Или сильно нервничала? Что-то соорудив на голове в подражание незабываемой Гелии, она убрала причёску заколками с кристаллами, что выглядело скорее умилительно, чем шикарно. Ей шла высокая причёска, но гордость собою забавляла, милое лицо хотелось тотчас же расцеловать, смяв башню из окрашенных волос. Маленькие ступни были сжаты в узкую обувь. И духи те самые, что и у Гелии.
Ожидая её, Рудольф опять не ожидал её такой, — совсем другой, но прошлой по силе потрясения, какое испытала его душа. И несмотря на кукольно-несуразную из-за своей избыточной сложности и чрезмерной красивости, — в целом забавную, если на взгляд землянина, — одежду, если бы такая девушка появилась в том самом «Звёздном Персее» на Земле, там остолбенели бы все. Потому что гораздо важнее её затейливых текстильных фантазий была она сама. И его вдруг накрыло, настолько не подходящее к их моменту встречи, воспоминание о другой…
…Гомонящий бар, небрежно одетые и уставшие курсанты, а тут влетает невообразимо разряженная девушка в точно таком же зелёном и для чего-то длинном платье. Она же любила всех поражать, любила быть всякий раз неузнаваемой, оригинальной, а порой чудной и даже одуряюще безвкусной. Абсолютно гладкая ткань, по которой изредка вспыхивали искры и тут же гасли…
«Под метеоритный дождь, что ли, попала»? — пошутил он. А что она ответила?
«Раз живая, не опалённая, то выходит, это был обычный дождь».
