Сергей Жарковский - Я, Хобо: Времена Смерти
Сто метров по парку показались Мьюкому парсеком пешком. Чтобы отвлечься и взять себя в руки, он допустил ошибку: начал подсчитывать массу парка, со всеми ирригационными устройствами, влагоёмкостью, почвой, стволами и листьями… а свету сколько потребляет парк? Одна, например, система декорации. Или небо над головой натуральное? В оранжерее Города, точно, стоял один стенной декоратор. Mask_Pro-4a. Двенадцать на шесть метров приличного изображения, небольшой строб, муар в левом нижнем углу. Мьюком совершенно точно знал, сколько стоит городскому бюджету одна суточная серия работы декоратора… Нет, чудовищно… расточительно… Нерационально! Ну хорошо, какое-то количество атмосферы оборачивается. Хорошо. Но каков личный состав инженерного корпуса "Чернякова"? Три дня жизни куста орешника по имени Веничек самому Мьюкому обходились, помимо всего прочего, в двенадцать человекочасов…
Один этот парк в средние сутки не мог стоить меньше, чем месячный бюджет жизнеобеспечения Города Палладины.
- Осторожнее, сэр: ступеньки, - сказал вдруг левый сопровождающий.
Зелёно-жёлто-коричнево-синий калейдоскоп прекратился. Деревья, кустарники и трава остались позади. Под ноги Мьюкому легла широкая, довольно крутая лестница, белые широкие ступени. Каменные? Мьюком, натурально, впервые в жизни видел лестницу, собранную не из решётчатых секций. Он видел ясно пыль на ступенях. Он не удивился бы, если б увидел на ступенях насекомых. Или обронённую кем-то лет сто назад монетку, может быть, даже римскую. Он заставил себя поднять голову. Опять какая-то ошибка. Над ним стояло вечернее небо. На нём фонили, искажаемые тяжёлой атмосферой, несколько спелых звёзд. Одна была наверняка планетой, светила электрически бело-голубым. И висела бледная луна. То есть не просто луна, а - Луна, Moon, живописным портретом которой, доставшимся по наследству, гордился Генри Маяма. Комбинезон, выданный мэру Ю Тоджином, обладал замечательным свойством: как бы ни потела спина, комбинезон к ней не лип.
- Господин мэр, я просил бы вас поспешить, - произнёс сопровождающий справа.
- Да… да… - сказал Мьюком и поставил ногу на первую из ступенек. А всего их было двадцать шесть. Ни одна не подалась под ногой, не выказала подделки… Нет, так нельзя, подумал Мьюком. Это подделка, серьёз! Я не смогу разговаривать, просто не смогу разговаривать с Романовым, ни здравого ума, ни твёрдой памяти, как пишут в романах… невероятно… нерационально… А море у них есть на звездолёте или какая-нибудь речушка, или, там, пруд дешёвый?
Лестница подняла Мьюкома на просторную… террасу. Ко-щунственность использования обыденной терминологии для обозначений (не вслух, про себя даже) пространств "Черня-кова" была Мьюкому очевидной. Конечно - терраса. Терраса с парапетом. Как в запрещённой книге "Волхв". Из каменных плит, на бетон не похоже. Гранит. Даже если подделка. Небрежно полированный гранит. Столики. Разноцветные, под разноцветными зонтиками. Сиденья. Разноцветные, неидентичные. Ветер. Ласковый, сытный. Тут Мьюком увидел, чтС находится там, за парапетом, чтС он сначала принял за… он не знал слов, чтобы описать, даже мысленно, даже себе самому, чтС мозг попытался подставить на место величавой, спокойной, уходящей к горизонту водной глади… Море! Мьюком споткнулся на ровном месте. Кто там сомневался в величии Земли? Земля велика - в обоих смыслах - и ничего не стоит Земле взять кусок любого своего моря, сунуть его в звездолёт и запустить по Трассе… Как сказал Ю Тоджин? Современный звездолёт.
Море было большое. Оно было совершенно равно небу по величине. Горизонт обозначался замечательно красивым кантом заката в миллион красок. Луна отражалась в море длинно и вертикально. Мьюком, не помня себя, как сомнамбула, пошёл к парапету. Но тут его взяли, мягко и сильно, за локоть и остановили.
- Сэр, вас ждёт сенатор Романов, - прошелестело над ухом. Он слепо глянул на смутное лицо сопровождающего. Уловил указующее движение блестяще выбритого подбородка и повернул голову. На террасе, вот чудо, как он сразу не заметил, присутствовали ещё люди. Он сразу узнал Романова, сидящего за столиком рядом с парапетом, и одну из двух женщин, с ним соседствующих… И ещё кто-то стоял поодаль… Все смотрели на него. Посреди моря, посреди неба, посреди всего этого безумия… величия… декорации, стоимость которой - Мьюком теперь это ясно понимал - превышала стоимость всей Дистанции XIII. Императорской Дюжины. Мьюком тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Перезагружайся быстрее, мэр, успешное ты производное от единицы биологического материала хомо сапиенс, код пробирки такой-то… Им развлекаться, живя, а тебе - и твоим людям - жить, выживая.
- Пол, присоединяйтесь, - позвал Романов, кивая приветливо.
- Двигайтесь, господин Мьюком, - приказал сопровождающий очень тихо. Мьюком осознал, что рядом с ним остался только один сопровождающий, куда делся второй и когда - неизвестно. Ноги плохо гнулись, внимание соскальзывало, будто терраса имела наклон, к морю, но Мьюком улыбнулся и отправился в путь к столику сенатора, ступая смело, спасибо единице. Романов поднялся навстречу и протянул над столиком, мимо стойки для освещающих шашек, руку по направлению к Мьюкому. Мьюком пожал её, приблизившись достаточно.
- Извините, сенатор, - я опоздал.
- Ветерок, Пол, - сказал Романов небрежно. - Разрешите вас познакомить.
- С радостью, - так невпопад, что сам заметил, сказал Мьюком.
- Моя жена Сильва, - сказал Романов. Его жена Сильва… Какая из двух? Мьюком мысленно заметался, но тут же сообразил, что это та, скорее всего, что протягивает ему руку ладонью книзу. Тут он сделал то, чем потом втайне гордился. Он сообразил нежно снизу подхватить протянутую руку и поцеловать.
- Я рада знакомству, господин Мьюком, - очень низким голосом сказала жена Сильва. - Ермак много о вас рассказывал.
- И только хорошее! - воскликнул Романов. - Впрочем, ничего иного о вас, Пол, я и не знаю.
- Благодарю вас, - пробормотал Мьюком и выпустил, наконец, руку жены Сильвы из своей.
- А это наша дочь, Катерина.
Ей тоже целовать? - спросил себя Мьюком. - Она, она меня встречала у адаптера… Видела, как я навернулся и облевался.
- Катя работает у мужа личным секретарём, - сказала жена Сильва предупредительным тоном. - Сегодня она на работе, лицо, так сказать, официальное.
Значит, целовать не нужно?- подумал Мьюком.
- Присаживайтесь, Пол, - сказал сенатор радушно. - Пора… так сказать, перекусить. Как вам у нас, на "Чернякове"? Не чересчур?
Так, - вспыхнуло у Мьюкома в районе виска. - Хватит. Достаточно. Здесь Туман, критическая ситуация, оценка, первичный анализ, сортировка, размещение, анализ полный, рекомендации, отработка, программа на руках. Пошёл, Туман, бананарама!
- Нет, не чересчур, Ермак, в самый раз, - сказал он и сел. Сел первым, сенатор не успел опередить его. - Многие позавидуют космическому путешествию в таких условиях.
- Муж настаивал, чтобы мы отправились всей семьёй, - сказала сквозь ослепительную, как аварийный сигнал, улыбку жена Сильва. - Император не возражал: "Наум Черняков" - очень, как мне объяснил Ермак, безопасное средство передвижения.
- Полно, полно, дорогая, - сказал Романов. У Мьюкома создалось впечатление, что сенатор еле удержался, чтобы не перебить её маленькую речь. - Итак, мэр Мьюком, выбирайте ужин.
Мьюком поднял брови.
- Меню перед вами, - подсказал Романов, улыбаясь.
Мьюком взял со стола книжку в твёрдой тяжёлой обложке и раскрыл. Перевернул несколько пластиковых страниц с стереотунами различных блюд слева и их названиями справа. Ничегошеньки не понятно. Ничего в упаковке, всё на тарелках. Романовы ждали. Не дождётесь! - подумал Мьюком. - Не покраснею…
- Сэр, может быть, мы сделаем какие-то рекомендации господину Мьюкому? - спросила вдруг у отца дочь Катерина.
- Конечно, Катя, - сказал Романов. - Прошу тебя.
Правильно, землянин, - подумал Мьюком и захлопнул книжку. - Иначе поужинать тебе не удастся сегодня.
- Прошу прощения, - сказал он. - Надеюсь, вы извините меня.
- Но вам не за что извиняться, господин Мьюком! - с жаром сказала жена Сильва. - Столько лет в Космосе! А мода на приличные блюда так изменчива. Я иногда и сама теряюсь, когда приходится выбирать…
- Полно, дорогая, полно, - перебил её Романов. - Ладно, Пол. Светский ужин - не самая… так сказать, удачная моя идея. Простите. Запишите мне замечание.
- Мне трудно соответствовать столь искушённому обществу, - сказал Мьюком. Слово "искушённому" он будто придумал на ходу.
- Не примите за снобизм, прошу вас, Пол… Классовых противоречий между нами и вами нет… уж чего-чего, а этого нет. Уровень жизни, и только. Уровень, если можно так выразиться, бытовых… поведенческих привычек. Ваше самообладание удивительно, Пол, хотя я и не собирался его… тестировать. Я только сейчас понимаю, кем я… все мы - выглядим в ваших глазах теперь… - Романов говорил покаянно, и Мьюком решил, что искренне. - Чёрт возьми! Извините, Пол!
