Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ) - Точильникова Наталья Львовна

— Я читал, что взяткодателя могут освободить от ответственности и не в случае вымогательства.

— Ну, что значит «освободить от ответственности»? Что за «ответственность» такая? Психокоррекция либо нужна, либо нет. Если есть проблемы: психологические, психиатрические, физиологические, гормональные, генетические — она нужна. Нет проблем? — можно обойтись без нее. Все-таки юриспруденция хронически отстает от практики Психологических Центров. Мы совсем недавно добились отмены условных наказаний. Несколько лет назад. Что такое условная психокоррекция? Я что должен условно катетеры ставить? Или условно вводить препарат?

— Видимо считалось, что человека достаточно напугать перспективой оказаться в Центре, — заметил я.

— Да, — сказал Ройтман. — Иногда работало. Но после психокоррекции рецидив менее одного процента, а после условного срока — 10–15 процентов. И зачем это надо? Совершенно смысла нет.

— Сейчас рабочее время? — спросил я. — У всех сеансы?

— Да, скоро обед, — кивнул Ройтман. — А тот, кто сейчас гуляет, скорее всего, наказан. Запирают в комнате и не дают общаться с другими пациентами.

— За что?

— Ну, это «А». Так что вряд ли этот парень опасен для окружающих. Скорее всего, какие-нибудь проблемы с психокоррекцией — явный или неявный саботаж: на сеанс опоздал, с девушкой заговорился…

— Здесь что запирают в комнате за то, за что в ОПЦ отбирают кольцо?

— Вполне могут.

— Честно говоря, не хотелось бы сюда попасть, — заметил я, — несмотря на мини-гольф.

— Очень правильный вывод, — улыбнулся Старицын.

— А вы для всех экскурсии по Центру не устраиваете? — спросил я. — Очень поучительно.

— А как же! — сказал Ройтман. — Каждый понедельник с десяти до двенадцати. Добро пожаловать!

— Кстати, уже без пяти два, — заметил Старицын. — Артуру надо обедать.

— Нам тоже не помешает, — кивнул Ройтман. — Здесь есть столовая.

— На «А3»? — спросил Старицын. — Евгений Львович, задергают.

— Олег, меня и на посткоррекционке задергают. На самом деле степень задергивания обратно пропорциональна качеству управления. Если психологи с пациентами не могут разобраться без меня, значит, я что-то плохо организовал. А, значит, сам бог велел отдуваться. Будет стимул исправиться.

Мы вышли из комнаты и спустились по лестнице на первый этаж. Здесь был большой холл с диваном, креслами и стеклянными дверями в столовую.

Ройтмана дернули сразу. В холл вошел тот самый парень, которого я видел во внутреннем дворе. Вблизи он выглядел старше, где-то в возрасте Нагорного. И тут же направился к нам.

— Евгений Львович? — спросил он.

— Да, — кивнул Ройтман.

— Можно с вами поговорить?

— Можно. Что случилось? Долгий разговор?

— Я хотел бы другого психолога.

— Сменить психолога? — переспросил Ройтман.

— Да.

— Понятно, — кивнул Евгений Львович и повернулся к нам со Старицыным. — Вы идите обедать, а мы пока пообщаемся с молодым человеком.

И они остались в холле и сели на диван, а мы со Старицыным прошли за стеклянные двери.

Столовая была почти такой же, как в Открытом Центре. Отличалась только надпись на подносах: «ЗПЦ, блок "А3"».

— Берите бульон, — сказал Олег Яковлевич. — Второе обязательно.

Я выбрал курицу с фасолью и взял сок из черной смородины.

— А что можно сменить психолога? — спросил я, когда мы сели за стол.

— В принципе, да. Но вам уже поздно.

— Я и не собираюсь. Вопрос чисто теоретический.

— Можно в начале курса. Бывает психологическая несовместимость, бывает, что психолог взял неверный тон: надо было пожестче, а он занимался попустительством. Или наоборот: надо было подбодрить, успокоить, а он сразу начал наказывать. Бывает, что просто опыта не хватает: «А3» — сложный блок.

— В Открытом Центре легче?

— Как правило, да. Хотя тоже всякое бывает.

Ройтман смог присоединиться к нам только к концу обеда.

— Как вы так угадали! — воскликнул он. — Именно за этим столом мы сидели с вашим отцом, Артур, когда его сюда послал Данин.

— А я знал, — улыбнулся Старицын.

— Это когда отец сказал, что впредь будет щадить нежные императорские нервы? — вспомнил я.

— Именно, — кивнул Ройтман. — Когда он не предупредил Данина о своем маневре, не сказал, что зайдет к махдийцам с тыла, ушел к Тессе, потом к Дарту, и Даниил Андреевич естественно за эти минуты успел заподозрить его в предательстве. А потом сказал все, что он о нем думает. Причем не публично. Публично наградил. Упрекнул наедине. И Анри Вальдо тут же ввернул остроту про нервы. Думаю, заранее заготовленную. И загремел к нам. Правда, всего на три дня.

— Вы считаете, что отчим был прав? — спросил я.

— Оба были не правы, — сказал Евгений Львович. — Данину бы тоже психокоррекция не помешала. Всем был хорош Даниил Андреевич, но вспыльчив. Хотя абсолютно холодный вариант «Хазаровский» тоже имеет свои недостатки. Леонид Аркадьевич иногда принимает совершенно идеальные решения, но у него рационализм зашкаливает. Для правителя, думаю, это хорошо. Но это я так думаю. А народу бы хотелось более эмоционального лидера. Как Нагорный.

— Ну, что там было? — спросил Старицын. — Сменили психолога пациенту?

— Не совсем. История следующая. Зовут его Роман. Финансовые махинации на электронной бирже. Глава фирмы. Вину в принципе признает, но оправдывается всеми возможными и невозможными способами.

— Угу! Деньги были совершенно позарез нужны на новую яхту, потому что на старой образовалась совершенно ужасающая позорная царапина на обшивке длиной целых три миллиметра, — усмехнулся Олег Яковлевич.

— Недооцениваешь, — сказал Ройтман. — На остров в Центральном море.

— Девушке подарить?

— Гораздо трогательнее. Больной маме.

— Ага! Ну, с этим все ясно.

— С ним, может быть, — заметил Евгений Львович. — Но у него молодой психолог. Антон Венгер. Опыт работы пять лет. То есть он помладше своего пациента тоже лет на пять. Парень достаточно компетентный, но работал в блоке «B». А потому добрый. Там же социальная преступность. Все бедные, больные, с трудным детством, всех жалко. Он несколько устал от беспризорников из семей алкоголиков и хотел поработать с представителями образованного класса. Да и расти надо профессионально. Но все же на «B» сидеть. Вот нас упрекают, что у нас два блока с почти одинаковыми названиями «Корыстные преступления — А» и «Преступления против собственности — B»: один для богатых, другой для бедных. И это единственное отличие. Что совершенно неверно. У человека, который украл курицу, потому что было нечего есть, и у его сверстника, которому не хватало на остров, проблемы разные. И подход нужен разный, и методики разные. Психокоррекция нужна в обоих случаях. Но в случае «B» еще очень серьезная реабилитация. А тот, у кого на остров не хватает, с голоду точно не умрет.

И заявляет мне этот самый Роман Холмский, что психолога ему дали некомпетентного, и он ему не доверяет, что он нашел страницу Антона Венгера на портале Центра, а там среди его пациентов одни мелкие воришки. Я Антона помню, знаю, что специалист хороший, захожу, тем не менее, на страницу. Двенадцать пациентов, которых он вел. Стоят ссылки на их страницы на портале Центра. Да, все мелкие воришки. Рецидивов нет. Сплошные благодарности и перечисления достижений: устроился на работу, дом построил, женился, открыл магазинчик. «Ну, все же отлично, — говорю ему, — замечательный специалист». «Ну, что это, — говорит, — "открыл магазинчик"! Нужен мне магазинчик! Вот у ваших пациентов действительно достижения: один адмирал, другой император».

— Нарциссизм в тяжелой форме, — заметил Старицын.

— На «А3» это у каждого второго, — кивнул Ройтман и продолжил, — «Я сейчас пациентов не беру, — говорю, — к сожалению, проклятая административная работа отнимает слишком много времени. Но повести могу. То есть помочь Антону, проконсультировать, назначить лекарства, провести несколько сеансов, уладить конфликты». Ему явно идея нравится. «Но, — продолжаю, — я ведь в "F" работал, так что привык действовать очень жестко, вы уж не обессудьте. У меня в Центре репутация примерно, как у Синей Бороды. Вы за что наказаны?» «Я отказался принимать таблетки», — говорит. Я развожу руками: «И он вас за это всего лишь запер в комнате и запретил общение! Вы даже гулять ходите без сопровождения. Что он вам назначил?». «КТА». «Ну, самый банальный препарат». «Вот именно, — говорит, — как мелкому воришке». «А что нужно было назначить крупному вору?» — спрашиваю. Он теряется. Наконец, говорит: «Что назначите». «Хорошо, — отвечаю. — Я вас буду вести. Препарат назначу другой, не банальный. Но предупреждаю, что его действие вам может не понравится. Таблетку принимаете сразу и без разговоров. Если потом будет отказ, я поступлю следующим образом: запирать не буду, но вызову конвой, вас фиксируют к кровати, и мы введем то же самое внутривенно. С Анри Вальдо именно так и поступали. Для того, чтобы стать адмиралом, иногда нужно немного потерпеть».