Пути и Двери - Ян Анатольевич Бадевский
Я загрузил модели в оболочку своего дома и заставил ИскИн проверить правдивость информации. Пришлось усилить электронный мозг дополнительными компонентами для решения задачи. Итог оказался предсказуемым — Азуми права.
Мы убиваем себя и свою Вселенную.
— Ученые знают об этом? — спросил я, когда мы встретились на открытой террасе летнего кафе.
Азуми кивнула:
— И ученые, и правительство, и гребаные чиновники Департамента Колонизации. Все знают.
Я не верил своим ушам.
— Но почему они не закроют Двери?
Меня наградили убийственным взглядом.
— Это же очевидно, Сергей. Империя рухнет, мы вернемся к досветовым скоростям, гибернаторам и слабой метрополии. Поэтому оппозиция преследуется — нас считают возмутителями спокойствия, террористами и преступниками. Противостояние ведется уже несколько десятилетий — безуспешно.
Слова Азуми глубоко запали мне в душу.
И я увидел новый смысл.
Через два дня мой дом пристыковался к корпусу звездолета Азуми и вмонтировался в единую интеллектуальную систему. Это произошло на Ривьере, курортной планете третьего освоенного кольца. Мы стартовали с Ривьеры, разогнались до 0,3 скорости света и направились в сторону Магеллановых Облаков.
Укладываясь в гибернатор, я знал, что Азуми и ее последователи называют себя Посторонними. Теми, кого человечество отвергло, решив направиться по пути самоуничтожения. Теперь я — один из них.
Хочется верить, что мы найдем решение.
Пусть даже на это уйдут тысячелетия.
июнь, 2020
Дом света
Утром в поселке видели жнеца.
Тварь заявилась перед самым рассветом, ее сопровождал толмач. Все знали, что король Эррик подписал пакт со взламывателями пространств, и теперь жнецы хозяйничают на побережье. Многим это не нравилось, но люди помалкивали — король славился крутым нравом. Толмачи имели при себе королевскую печать и считались неприкосновенными. Айя знала, что эти люди общаются со жнецами мысленно, без помощи слов. Но даже толмачи не имеют власти над внемирной нежитью, явившейся на Пацифиду из немыслимых космических глубин. Жнецы убивали без предупреждения, по неведомым причинам, и их ничем нельзя было остановить. Так было до заключения пакта. Королевство жило в постоянном страхе, но Эррик договорился с чужаками. Какой ценой? Об этом знали лишь приближенные властителя.
Айя слышала разговоры о будущей войне.
Сильнейшие королевства Пацифиды вступили в союз с иномирянами и готовились обрушиться на Твердь. По всему континенту собирались войска, строились тренировочные лагеря и казармы, закладывались верфи. Столетие назад никто бы и не помыслил о походе за Океан, но поддержка жнецов, тандрадианцев и Посторонних вселила в людей уверенность.
Отец Айи был смотрителем маяка. Не того, что с зеркалами и огнем на вершине, а магического маяка, подающего сигналы лишь избранным. Пацифида на протяжении многих веков придерживалась политики изоляции, так что обычные маяки отмирали. Мореплаватели Пацифиды умели принимать сигналы через кристаллические артефакты, поднятые из глубинных пещер Троеморья. А те, кто прибыл издалека, разбивались о скалы. Торговлей с чужаками никто не интересовался — сама мысль об этом считалась кощунственной.
Впрочем, история Айи началась задолго до визита жнеца.
Примерно за год.
Однажды девушка прогуливалась по берегу в одиночестве, наслаждаясь вечерней прохладой. Накануне бушевал шторм, и выходить на улицу было нельзя. Хромой Горан отправился в корчму за выпивкой, и его пришибло куском сорванной черепицы. Непогода затянулась на несколько дней с небольшими просветами. В море никто не выходил, рыбаки ворчали. Отец Айи безвылазно сидел в башне маяка, читал заклинания и предупреждал капитанов об опасности. Незримый магический свет устремлялся в бескрайние дали, спасая жизнь тем, кто удосужился раздобыть кристалл. А когда ветер утих, девушка отправилась к дюнам. Там Айя и обнаружила утопленника.
Точнее — чужака.
Над горизонтом громоздились остатки туч, но через прорехи уже виднелось солнце. Волны обрушивались на песок, пена и брызги долетали до ног Айи. Вся поверхность Океана была покрыта барашками.
Поначалу Айя решила, что перед ней — бесформенная груда тряпья. Когда же груда шевельнулась и начала кашлять, сомнений не оставалось — перед Айей лежал человек. Потерпевший кораблекрушение.
Девушка остановилась.
Человек отполз от кромки прибоя, встал на четвереньки и снова закашлялся. А потом незнакомца вырвало водой. Омерзительное зрелище, девушка ничего подобного раньше не видела. Конвульсии сотрясали тело чужака, вода толчками выходила наружу.
Айя заставила себя шагнуть вперед.
В голове мелькнула мысль, что бедолаге надо помочь. Отвести в деревню, показать лекарю или отцу. Дать чистой воды, накормить. Вот только выглядел «утопленник» малость необычно. Это был мужчина лет тридцати — мускулистый, бородатый, с длинными волосами, собранными в пучок на затылке. Одежда на чужаке насквозь промокла и была серой от грязи.
— Эй, — сказала девушка, сделав еще один робкий шаг. — Тебе помочь?
Незнакомца снова скрючило.
Когда приступ прошел, мужчина в изнеможении повалился на песок. Слова девушки, казалось, прошли мимо него.
— Тебе в деревню надо, — рассудительно заметила Айя. — Откуда ты взялся?
Она обращалась к мужчине на вакалише, официальном королевском языке. Этим наречием владели многие путешественники из приморских городов. И даже пираты. Тандрадианцы — и те ухитрились выучить вакалиш.
Мужчина попытался сесть.
Айя, забыв об опасности, подбежала к незнакомцу, ухватилась за его руку и потянула на себя. Чужак сел, поджав под себя ноги. Дышал он тяжело, взгляд блуждал.
Девушка указала на себя:
— Айя.
Мужчина понял.
Его глаза скользнули по дюнам, далеким крышам деревушки и серому небу над головой. И пригвоздили к месту Айю.
Незнакомец не владел вакалишем.
Значит, прибыл издалека.
— Бруни, — мужчина ткнул себя в грудь.
Айя кивнула.
И указала рукой на дома:
— Я отведу тебя в деревню.
Бруни не понимал ее слов, но крыши хорошо просматривались с берега. А еще «утопленник» заметил башню маяка. Лицо мореплавателя озарилось улыбкой — он знал, для чего строятся такие сооружения.
Мужчина попытался встать — его качнуло. Айя поддержала чужака, и тот что-то пробормотал. В интонациях звучала благодарность.
Они медленно побрели через дюны. От мужчины неприятно пахло, в его волосах торчали куски водорослей, борода была перемазана песком. Сапоги Бруни хлюпали при каждом шаге.
Волны накатывали на берег.
Ветер трепал волосы Айи.
Девушка считалась некрасивой по меркам своих односельчан. Слишком длинные и вьющиеся волосы. Слишком стройная фигура и нежная кожа. Тонкие кисти рук, благородная осанка. Отец почти ничего не рассказывал о
