Алые слезы падших - Майк Манс
– Ну что, мы первые! – радостно сообщил капитан. – Нам предоставили эту честь благодаря…
– Давайте уступим эту честь «Куку», – попросил Дима, видимо поняв, благодаря кому, а именно – им четверым. – Там наша служба безопасности, пусть они первыми выйдут и дадут сигнал остальным.
Как она тогда гордилась им. Муж не просто уступил другим место в истории. Он ещё и показал всем вокруг, что не просто так назначен главой колонии и в первую очередь думает о её безопасности и создаёт определённые правила. Дело в том, что на Земле решили им доверять, не устанавливая никаких правил, сочтя, что их четвёрка сможет наладить жизнь на Конкордии так же правильно, как ранее смогла сделать это на Марсе. И чем меньше колония станет зависеть от указаний с родины, тем лучше для всех.
А ещё Мари в первый раз задумалась о том, что по каким-то неведомым причинам их не списали на свалку истории после того, что они сделали, приняв Землю в Согласие. Казалось бы, первопроходцев должна была ожидать почётная пенсия, бесконечные интервью, съёмки в рекламе, мемуары, должности в каких-то центрах на родной планете, памятники и школы, названные в их честь. Брр, аж противно. Однако что-то изменилось на Земле, другие люди оказались на вершине, и методы управления тоже стали другими.
Артур Уайт, занявший должность президента планеты, был первым в истории на столь высоком посту и первым же, кто абсолютно к этому не стремился, бесконечно доверял людям и, по его же словам, сильно боялся такого отношения. Доверие нужно заслужить, а он хотел считать достойными доверия всех, кто не доказал обратного. И потому старался предоставить больше возможностей по принятию решений тем, кто всё же показал себя с нужной стороны. А для него такими были люди из КАС и люди с Марса, поэтому, когда Дима и Айк пришли от имени их четвёрки с просьбой стать участниками программы колонизации, Артур сразу же предложил одному из них возглавить колонию. По словам Кинга, он сразу же отказался, и Мари понимала почему: у того бывали моменты, когда он, считая себя главным, становился слишком уж деспотичным, и Айзек стремился уйти от подобного риска.
Её дорогой безалаберный муж тоже страдал склонностью к перегибам, но его это, видимо, беспокоило меньше, так что Дима не стал отказываться, напротив, воспылал энтузиазмом и ринулся в бой с детской непосредственностью. Он сам участвовал в отборе кандидатов на первый рейс, в том числе назначил главу безопасности, так что не удивительно, что тот тоже оказался русским: Волков сказал, что ему очень важно не допустить конфликта между ним и СБ. Поэтому из всех кандидатов, предложенных центром, выбрал Дениса Богданова, не являвшегося штатным сотрудником русской разведки, – он был ветераном спецподразделения. Сила, реакция, послушание и никаких интриг. То есть и тут Дима проявил зрелость и осмотрительность. В общем, если так и дальше пойдут дела, то можно считать, что её супруг окончательно выбрал путь взросления, что и радовало, и печалило одновременно…
* * *
К сожалению, стоило признать, Волков так и не повзрослел. Его решения в том, что касается прямых обязанностей, были решениями весьма спокойного и опытного человека, но личность навечно застряла в возрасте романтичного юнца. С одной стороны, приятно, ведь романтики в их отношениях было хоть отбавляй. Но, с другой стороны, Дима совершенно не был ни главой семьи, словно все его управленческие способности и усилия уходили на колонию, ни человеком, планирующим какое-то «завтра» в их отношениях. Мари несколько раз намекала ему, что не молодеет, что Айк и Рашми обзавелись сыном, а дочка Криса и Мичико уже ходит в марсианскую школу, а вот их родители могут не дождаться внуков. Но именно намекала. Прямым текстом ничего не говорила, то ли боясь спугнуть, то ли просто в силу своей ментальности. Это была худшая черта её характера, и она это понимала. Когда-то Нойманн чудом раскрыла Диме душу, а то он так бы и не узнал, что для неё значит. И сделать это она умудрилась что ни на есть вовремя. Сейчас же просто ждала, а её мужчина, казалось, застрял одной ногой глубоко в детстве и никак не мог выбраться и продолжить свой путь.
Сегодня Мари присоединилась к прогулке Раш с ребёнком. Малыш Том сладко сопел в колясочке, которую хрупкая индианка катила по неровному грунту тропинки. Первозданная природа – трава, кусты, редкие цветники, посаженные земными ботаниками не столько ради украшений, сколько ради экспериментов, деревья с листьями странного цвета, какие-то ненавязчивые насекомые, и всё это вокруг современных стальных конструкций, буквально с неба упавших на землю. Никакого асфальта тут ещё не было, хотя разговоры уже шли, поэтому ребёнка в коляске укачивало очень быстро.
– Сменишь меня? – улыбнулась ей подруга, и Мари молча перехватила коляску и продолжила её катить. Да, это гораздо тяжелее, чем по ровному тротуару.
– Мари, ну а когда… – начала спрашивать Рашми, и Нойманн уже понимала, о чём будет вопрос, поэтому демонстративно закатила глаза и перебила подругу:
– Раш, ну ты постоянно меня терзаешь. Ты же понимаешь, что вопрос не во мне. – Она уже знала, что всей правды, всех переживаний выдать не готова. Но может озвучить ту часть, которая лежит на поверхности.
– А в ком же? – улыбнулась Патил-Кинг.
– В Волкове, в ком же ещё? – вздохнула Мари. – Думаешь мне не хочется родить ребёнка? Блин, подруга, я просто мечтаю о малыше!
– Ну я же знаю, что медицинских проблем у вас нет, – смущённо пробормотала Рашми. – Так что, если мечтаешь – что тебе мешает-то?
Интересно, откуда она знает, что проблем нет? Впрочем, врачей тут всего трое, а клиника одна, и та скорее лаборатория. А с Катриной они обе дружили, так что, скорее всего, шотландка просто сдала бы Мари с потрохами, приди она на обследование. Не из-за того, что была сплетницей, вовсе нет. Мисс Кэмпбел болтушкой не являлась. Но она – учёный, а не просто врач, скованный этикой, а все учёные в чём-то наивны и могут чесать
