Лоис Буджолд - Осколки чести
— Принц, — повторила Мехта.
— Нельзя говорить о принце. Эта гора трупов. — Корделия щурилась от едкого дыма. Дым? Странный, ядовитый дым от сигарет, которые закуривают и больше ни разу не подносят ко рту…
— Вы… одурманиваете… меня… — Ее перешел в полупридушенный вопль, и она, пошатываясь. поднялась на ноги. Воздух был густым как клей. Мехта подалась вперед, приоткрыв рот от напряжения. Когда Корделия метнулась к ней, она от неожиданности вскочила с кресла и попятилась.
Корделия смахнула прибор со стола и упала на пол следом за ним, колотя его правой, здоровой рукой.
— Нельзя говорить! Не надо больше смертей! Вы меня не заставите! Все сорвалось… У вас это не пройдет, мне так жаль, сторожевой пес, помнит каждое слово, простите, застрелить его, пожалуйста, поговорите со мной, пожалуйста, выпустите меня, пожалуйста выпустите выпуститеменя…
Мехта пыталась поднять ее с полу, что-то приговаривая, успокаивая ее. До Корделии долетали обрывки фраз, пробивающиеся сквозь ее собственный лепет:
— …не должны были… идиосинкразическая реакция… очень необычная. Пожалуйста, капитан Нейсмит, лягте, успокойтесь…
В пальцах Мехты что-то сверкнуло. Ампула.
— Нет! — закричала Корделия, переворачиваясь на спину и отбрыкиваясь. Она попала по руке врача, и ампула пролетела через всю комнату, закатившись под низенький столик.
— Не надо лекарств, не надо, нет, нет, нет…
Сквозь оливковый загар Мехты проступила зеленоватая бледность.
— Хорошо! Успокойтесь! Просто лягте… вот так, хорошо…
Она кинулась к кондиционеру, включив его на полную мощность, и затушила вторую сигарету. Воздух быстро очистился.
Корделия лежала на кушетке, пытаясь выровнять дыхание и дрожа. Так близко… она была так близка к тому, чтобы предать его… а ведь это был только первый сеанс. Постепенно она остыла, в голове слегка прояснилось.
Она села и спрятала лицо в ладонях.
— Это была грязная уловка, — монотонно проговорила она.
Мехта улыбнулась, с трудом скрывая возбуждение.
— Ну, возможно, отчасти. Но это был невероятно продуктивный сеанс. Гораздо более продуктивный, чем я ожидала.
«Еще бы, — думала Корделия. — Небось, наслаждалась моим спектаклем?»
Опустившись на колени, Мехта собирала обломки своего записывающего устройства.
— Простите за разбитый прибор. Не представляю, что нашло на меня. Я уничтожила ваши результаты?
— Да, вы должны были просто заснуть. Странная реакция. Но все в порядке. — Она победоносно вытащила из обломков неповрежденный картридж с данными и осторожно положила его на стол. — Вам не придется проходить через это снова. Все данные целы. Отлично.
— И какие же предварительные выводы вы делаете? — сухо поинтересовалась Корделия, не отнимая рук от лица.
Мехта разглядывала ее с профессиональным интересом.
— Вы, без сомнения, самый сложный случай, с каким мне доводилось сталкиваться. Но теперь-то у вас должны исчезнуть последние сомнения в том, что барраярцы… э-э… насильственно изменили ваше мышление. Прибор буквально зашкаливало. — Она уверенно кивнула.
— Знаете, — сказала Корделия, — Я не восторге от ваших методов. Я питаю… особое предубеждение к использованию на мне наркотических препаратов без моего согласия. Я думала, это противозаконно.
— Но иногда необходимо. Данные гораздо чище, если испытуемый не знает о наблюдении. Это считается вполне этичным, если впоследствии согласие получено.
— Согласие задним числом, вот как? — промурлыкала Корделия. Ярость и страх двойной спиралью вились вдоль ее позвоночника, сжимая его все туже и туже. Ей стоило больших усилий сохранять на лице улыбку, не позволяя ей превратиться в оскал. — Такая юридическая концепция мне никогда даже в голову не приходила. Звучит… почти по-барраярски. Я не желаю, чтобы вы мною занимались, — резко добавила она.
Мехта сделала пометку в блокноте и с улыбкой подняла голову.
— Это не выражение эмоций, — подчеркнула Корделия. — Это официальное требование. Я отказываюсь принимать от вас дальнейшее лечение.
Мехта понимающе кивнула. Она что, глухая?
— Колоссальный прогресс, — радостно констатировала Мехта. — Я и не надеялась ближе чем через неделю обнаружить защитную реакцию отторжения.
— Что?
— Неужели вы думаете, что барраярцы, вложив в вас столько усилий, не позаботились о том, чтобы обезопасить плоды своего труда? Конечно, вы испытываете враждебность. Просто не забывайте, что это не ваши собственные чувства. Завтра мы над ними поработаем.
— Как бы не так! — Мускулы на затылке были напряжены, как натянутая струна. Голова раскалывалась от боли. — Вы уволены!
— О, превосходно! — обрадовалась Мехта.
— Вы слышали, что я сказала? — воззвала к ней Корделия. Откуда взялись эти визгливые нотки? Спокойно, спокойно…
— Капитан Нейсмит, позвольте напомнить вам, что мы с вами — не простые штатские. Я состою с вами не в обычных юридических отношениях «врач-пациент»; мы обе подчиняемся военной дисциплине, преследуя, как я имею основания полагать, воен… Впрочем, не стоит об этом. Достаточно будет сказать, что не вы меня нанимали, так что не вам меня увольнять. Значит, до завтра.
Еще несколько часов после ее ухода Корделия продолжала сидеть, пялясь в стену и бездумно постукивая по кушетке ногой, пока мать не вернулась домой ужинать. На следующий день она спозаранку ушла из дому и гуляла весь день до позднего вечера.
* * *В тот вечер она, охваченная безмерной усталостью и изнывающая от одиночества, засела за сочинение своего первого письма Форкосигану. Первый вариант она выбросила, не дойдя и до половины, сообразив, что его почту могут читать посторонние, возможно — Иллиан. Вторая попытка была более нейтральна. Она написала его от руки, на бумаге, и, убедившись, что ее никто не видит, поцеловала листок, прежде чем запечатать его в конверт. А потом сама же улыбнулась собственному сумасбродству. Доставка бумажного письма на Барраяр обойдется дороже, чем передача электронного сообщения, но зато он сможет подержать в руках листок, которого касалась она. Большей близости им не дано.
Следующим утром Мехта связалась с нею по комму. Она жизнерадостно сообщила Корделии, что та может расслабиться: возникли новые обстоятельства, и сегодняшняя дневная встреча отменяется. О вчерашнем отсутствии Корделии она даже не упомянула.
Сперва Корделия вздохнула с облегчением, но затем призадумалась. Чтобы увериться в своей правоте, она снова ушла из дома. День можно было бы назвать приятным — если бы не стычка с журналистами, притаившимися в их квартирной шахте, и сделанное уже ближе к вечеру открытие, что за ней неотступно следуют двое мужчин в очень неприметных штатских саронгах. Саронги были в моде в прошлом году, а сейчас последним писком была экзотическая и причудливая раскраска по голому телу — по крайней мере, для самых отважных. Корделия, выделявшаяся из толпы своей старой бежевой экспедиционной униформой, оторвалась от них, протащив через порнографическое виртуальное шоу. Но в конце дня, когда она прогуливалась по зоопарку Силика, они объявились снова.
* * *На следующий день, точно в назначенное Мехтой время, раздался звонок в дверь. Корделия неохотно отправилась открывать. «Как я выдержу это сегодня? — размышляла она. — Мне отказывает вдохновение. Так устала…»
У нее оборвалось сердце. Это что за новости? В дверях стояли Мехта, коммодор Тейлор и здоровенный медтехник. Вот этот, решила Корделия, глядя на него снизу вверх, вполне мог бы справиться даже с Ботари. Слегка попятившись, она проводила их в гостиную. Мать улизнула на кухню, якобы приготовить кофе.
Коммодор Тейлор уселся и нервно прочистил горло.
— Корделия, боюсь, я должен сообщить вам нечто неприятное.
Примостившись на подлокотнике кресла и непринужденно покачивая ногой, Корделия оскалилась в попытке изобразить хладнокровную улыбку:
— С-свалили на вас грязную работу, да? Одна из радостей командования. Ладно, рассказывайте.
— Мы намерены попросить вас согласиться на госпитализацию для дальнейшего лечения.
Приехали. У нее начали подергиваться мышцы живота; хорошо, что на ней была свободная рубашка — может, они и не заметят.
— О? Зачем это? — спросила она как можно небрежнее.
— Мы опасаемся… мы всерьез опасаемся, что программирование мышления, которому подвергли вас барраярцы, было гораздо более обширным, чем предполагали ранее. По правде сказать, мы считаем… — он помедлил, набирая в грудь воздуха, и наконец выдохнул: — …что они пытались завербовать вас.
«Это было комментаторское или королевское «мы», Билл?»
— Пытались или действительно завербовали?
Тейлор отвел глаза. Мехта приструнила его холодным взглядом.
