Гари Рассел - Охота за Волшебством

Именно дядя Берти пробудил в Эноле интерес к исследованиям и археологии. Он взял её с собой в Вену, якобы для похода в музей, но, вместо того, чтобы разглядывать старые картины и австрийские скульптуры, девушка посетила лекцию Говарда Картера[35]. Она стояла и слушала, с какой страстью Картер говорил о своем занятии, наслаждаясь своей энергией и радостями жизни.

Годы спустя, когда Энола изучала его жизнь, она узнала о том, что большая часть успеха археолога была пронизана печалью, о потере друзей и трудностях, связанных с привлечением спонсоров для поддержки его экспедиций. Несмотря на всемирную известность египетских открытий, сделанных его командой, Картер не пони, выучившая один трюк, и девушка всегда верила, что он, несомненно, был разочарован, что Тутанхамон затмил остальные его достижения.

Стараясь вытащить племянницу посмотреть на картины эпохи Ренессанса или нечто подобное, дядя Берти понял, что по- настоящему её интересовали лишь исследования и наука. Он пытался объяснить это её отцу, но тот не понимал. Или его это просто мало заботило.

Так и не оправившись от страданий жены, мучительно умершей у него на руках в 1919, мистер Такер был вполне доволен тем, чтобы предоставить Эноле делать все, что она захочет. Словно весь его интерес к жизни потух, когда он потерял её мать.

— Только не позволяй любви проникнуть в твое сердце, — таков был последний ожесточенный совет мужчины, перед тем, как девушка и дядя Берти отправились в Пекин, чтобы последовать маршруту Марко Поло через Дальний восток. Хотя Энола редко прислушивалась к своему отцу (честно говоря, она редко вообще кого-то слушала), это наставление не заводить с кем-либо эмоциональной связи укрепилось в её разуме, и в то время, как дядя Берти порхал от одной симпатичной девушки к другой, словно беспечная бабочка, мисс Такер никого не впускала к себе в душу. И, как результат, имела много друзей, но ни одного постоянного спутника.

Когда Дядя Берти был застрелен бродягой на марокканском базаре, девушка ненадолго задумалась о возвращении домой к отцу. Но на похоронах Берти появился Мартен Хэнк и, в скором времени, Энола была на пути назад, в Великобританию, чтобы разузнать о кургане в Норфолке, который исследовали, но так и не раскопали.

Затем, она встретила недавно овдовевшего Натаниэля Портера и, несмотря на недовольство местных жителей, внезапно стала его новой невестой, что удивило её ещё больше, чем обитателей Шелфордских холмов. То девушка сомневалась, что действительно любит его, то наоборот. Но они каким-то образом дополняли друг друга, при условии, что нуждались во второй половинке. Жених Энолы не был возлюбленным или даже другом, а скорее партнером, порядочным человеком, чью руку она могла держать на светских приемах и чьи друзья и семья казались так далеки, что не имело смысла возиться с таким вещами, как любовь и свадьба. Действительно, Энола толком не помнила, приехал ли на свадьбу её отец из Лондона.

Доктор подумал, что это было странно. Почему она не могла этого вспомнить?

Во всяком случае, после вступления в брак Натаниэль Портер очень нуждался в том, чтобы его новая жена занялась работой над курганом, обнаруженным под школой вместе с подземельем. К ужасу некоторых местных жителей, он сумел добиться разрешения на закрытие школы на лето и раскопки. Сперва, Энола связалась с человеком, с которым бегло встречалась на Цейлоне, Хэмишем Ридли, согласившимся вступить в команду и желавшем побольше узнать о доселе неизвестном воине, похороненном в английской деревне.

Приезд Ридли оказалось организовать сложнее, чем думала женщина, в какой-то момент он вступил в «спор» (это он так говорил) с властями. В частности, таможня и служба акцизного сбора предполагали, что всему причиной некое «дело», совершенное им, якобы он привез из Марракеша нечто, что не имел права привозить.

Ридли был обаятельным и часто вводил в заблуждение, но Энола обладала иммунитетом к его чарам. Ей нужен был опытный геолог и хороший археолог, поэтому новый муж женщины воспользовался своим незначительным влиянием (её всегда удивляло, насколько влиятелен он был), чтобы доставить его в страну. Тем не менее, Хэмиш Ридли постоянно оглядывался, как образно так и буквально, поскольку никто не был полностью уверен, сколько пройдет времени, прежде чем кто-то появится и увезет его в тюрьму.

Энола слышала о Кристофе Мэджине, но никогда его не встречала. Она читала несколько его работ о британских захоронениях, Стоунхендже и тому подобному. Женщину не интересовали кромлехи, но курганы в Эйвбери, Корнуэлле и особенно Западном Кеннете всегда привлекали её. Мэджин тоже был обаятелен, хотя его компанию миссис Портер находила менее терпимой, иногда он бывал дружелюбным почти до удушья. Также он цитировал Оскара Уайльда и чересчур много болтал с фермерами. Ходили слухи о его отношениях с юношей археологом из Гилфорда, но при этом рассказывали так много историй о пристрастиях Кристофа к девушкам из пабов и фабрик, что трудно было понять, чему верить.

Затем появился старый Уолпол Спьюн — странный человек, одинаково веривший в науку и гадание, обязательно ходивший в церковь по воскресеньям (за исключением времени, когда пребывал в Шелфордских холмах, где таковой не было), но ни лелеял Библию ни в какой форме, считая, что она имела исторической значимости не больше чем сказки Братьев Гримм. Но он был очарован Богом, тем, как он одновременно объединял людей и заставлял их вцепляться друг другу в глотки. Старик пережил три войны и, говорят, даже видел ангела Монса[36], хотя Энола никогда его об этом не спрашивала.

Доктор посчитал, что она, вероятно, не была уверена, можно ли ему доверять, вне зависимости от ответа. Женщина, очевидно, не очень любила Спьюна, считала его трусом, как интеллектуально, так и буквально, однако за отсутствие энтузиазма его было нельзя винить.

В конечном счете, несмотря на слабости членов команды, все они были хороши на своих местах. Даже Мартен Хэнк. Угрюм и груб настолько, что Энола хотела его уволить, но блестящая художественная работа Хэнка помогала ему сохранять место. Ни миссис Портер, ни остальные двое мужчин не так хорошо управлялись с камерами, как Мартен Хэнк зарисовывал все своим углем.

Во вступлении самой последней книги подразумевалось, что сегодня был именно тот день, когда теоретически её мастерок, наконец, прорвется сквозь грязь, землю, мел и песок, день, когда она проберется в гробницу. Чтобы обнаружить вождя воинов. Или семью каменного века. Или нечто, помещавшееся там в период между 5000 годом до н. э. и 900 годом н. э.

К сожалению, несмотря на все то, что она написала в своих дневниках, вплоть до этого самого утра, Доктор сомневался, что кто-нибудь прочитал хоть слово и поделился этим с Эми и Рори.

— Её жизнь увлекательна, но она одержима этим курганом.

Рори залез в рюкзак Энолы и извлек скомканный лист бумаги.

— Как думаешь, почему она это сюда положила?

Повелитель времени посмотрел на листок. Это был эскиз Мартена Хэнка, который он нарисовал до того, как изобразить его и Рори в неправильной одежде и с шерстяными головами.

— Потому что знала, что я стащил её сумку, и хотела, чтобы я это увидел.

— Почему? — удивился парень. — Этот немец немного угрюм, художник с фантазией, но вовсе не пугающий.

Доктор протянул Эми и Рори одну из книг.

— Этот рисунок спрятан сюда между 1922 и 1923 годами. В целях сохранности, кстати, не думаю, что дата имеет значение. Даже скорее для того, чтобы его не обнаружил кто-либо из членов команды.

Эми развернула бумагу, найденную в книге. Это был еще один эскиз Мартена. Но на нем изображалась сцена со свадьбы, со свадьбы Портеров. Торжество проходило не в церкви, а определенно там, где производились раскопки, на школьном дворе, прямо над гробницей. И у каждого гостя этой свадьбы были шерстяные головы, за исключением четырех. Энолы, Мэджина, Ридли и Натаниэля Портера. Три археолога выглядели нормально. Однако жених был… странным, даже для рисунка Мартена.

У него было три головы. Одна, узнаваемая, его собственная, бесформенная шерстяная и болванка, совершенно без каких-либо очертаний.

— Три головы и только одна из них человеческая, — сказала девушка.

— С фантазией, — ответил Повелитель времени. — И, как по мне, немного напоминает Иеронима Босха[37].

Рори постучал по бумаге.

— Энола боится не Мартена Хэнка, Доктор, а своего мужа.

— Верно подмечено, — согласился Доктор. — Интересно, почему.

— Потому что думает, что он собирается убить её, — сказал Оливер Маркс, вероятно спавший над забытой шахматной доской. Но, как оказалось, нет.

— Почему?

Оливер указал рукой на рисунок, который Эми держала в руках.

— Потому что однажды утром, несколько недель назад, она увидела его в Мэнсе, направлявшегося на кухню. Когда Энола окликнула Портера, тот обернулся и посмотрел на неё. И лишь на долю секунды она увидела эти три головы на его плечах.