Король должен умереть. Книга вторая - Леонид Сиротин
— Это действительно будет неразумно, — раздался из встроенных динамиков приятный мужской голос, совершенно непохожий на объявляющий остановки автомат. — Полностью с тобой согласен, чоппо.
Пассажиры удивленно завертели головами. Гавейн тихо выругался.
— Уважаемые жители и гости станции Икарус, — с иронией продолжал тот же голос. — Просим вас сохранять спокойствие и воздерживаться от попыток покинуть вагоны, в том числе с применением оружия. Поступив таким образом, вы можете вызвать срабатывание подсистемы борьбы с вандализмом и терактами, что значительно снизит комфорт от вашей поездки.
Сделав для значительности небольшую паузу, голос сообщил:
— В настоящий момент поезд направляется на закрытую для посещения станцию Сто Двенадцать. Маглев совершит короткую остановку, во время которой его покинут трое пассажиров, после чего будет продолжено движение по стандартному расписанию. Ожидаемое время до прибытия: четырнадцать минут.
Идер внимательно смотрела на Гавейна, как будто ожидая команды действовать. Команды не было. Судя по напряженному виду, Ястреб лихорадочно размышлял.
— Во избежание недоразумений мы просим пассажиров покинуть четвертый вагон, — сказал голос. — Переходные тамбуры будут сейчас разблокированы. Наша просьба не касается тех пассажиров, которых ожидают на станции Сто Двенадцать. Благодарим за внимание. Диспетчерская служба маглева и Кабал Хром приносят свои извинения за доставленные неудобства.
Вокруг агентов Восстания образовалась пустота, когда пассажиры бросились в открывшиеся с двух сторон тамбуры.
— Кабал Хром, так, Гавейн? — со значением сказала Идер и демонстративно опустилась на сиденье. Мест в вагоне теперь хватало с избытком. — Не терпится выслушать историю о вашем знакомстве. Как ни стараюсь, не могу вспомнить, чтобы ты мне ее рассказывал.
Гавейн вздохнул и сел напротив дочери Берилака. Арт решил для разнообразия постоять. Спать ему больше не хотелось.
— Кое-какие незавершенные дела, — с деланным безразличием сказал Ястреб. — Уверен, мы все уладим. Разойдемся тихо, как на Тейране, помнишь?
— Помню, — кивнула Идер. — Надеюсь, что так и будет.
Ее блуждающий по потолку взгляд зацепился за полусферу камеры с мигающим красным огоньком. Идер слегка повернулась, так что ее правая рука оказалась скрыта от камеры.
«В бой не вступаем, — сказали ее пальцы Арту. — Будем держаться легенды. При срыве переговоров прорывайтесь к кораблю, я прикрою отход. Свет гаснет по кодовому слову “абсурд”».
Арт коснулся указательным пальцем подбородка. «Понял», — значил его ответ на языке фавел Согна.
— Она, правда, была готова умереть за них тогда? — спросил Ларк. — И раньше, на Гаргаунте. Почему? Ради Восстания?
— Ради Восстания, — ответил король. — Ради Берилака. Ради Гавейна, которого пять лет назад она спасла на Тейране. Тоже рискуя всем: жизнью, миссией Катраэта, своей легендой.
— Она его любила?
Скриптор почувствовал, как король улыбается.
— А ты безнадежный романтик, Ларк, — мягко сказал он. — Необычное качество для члена твоего ордена. Нет, Идер и Гавейн не были любовниками. Они были чем-то гораздо большим.
Ларк увидел их обоих внутренним взором Его Величества. Рыжего корсара, отправившегося на каторгу, потому что он верил в дело Воронов. Девушку с серебристыми волосами, ставшую убийцей, потому что так было нужно ее приемному отцу.
— У Зеленого Рыцаря, у Идер, не было детства. Не было игрушек и сказок. Не было даже собственной жизни, кроме той, что придумал для нее Берилак. Но у нее был он, Гавейн с Тиндагола по прозвищу Ястреб. Ее единственный настоящий друг.
Станция Сто Двенадцать скрывалась в туннеле. Маглев проскочил мимо красных запрещающих надписей на стенах и остановился возле платформы.
— Нас встречают, — сказала Идер.
С шипением гидравлики открылись двери вагона. Шесть человек в разрисованных узорами куртках и плащах, с блестящими металлом шрамами на лицах раздались в стороны, выпуская агентов Восстания из поезда. Пятеро из встречавших были вооружены, но лучевики и плазменники смотрели в пол. Арт машинально отметил, что, кроме почетной делегации, платформу охраняли четыре рельсотронные турели. Две из них держали под прицелом туннель, две — гостей станции.
На самой платформе отсутствовали сиденья для пассажиров и вендорные автоматы. Не слонялись нищие, сутенеры и продавцы дешевых наркотиков. Не было вездесущей рекламы. Стены и даже потолок туннеля покрывали сложные светящиеся граффити. Объемный многослойный узор, в котором часто повторялись изображения человеческих лиц, сделанных из блестящего металла. Из трещин в металле вырывался огонь и превращался в сплетение цифр — нулей, единиц и смутно знакомых Арту символов. Древних иероглифов, как минимум ровесников Икаруса, ушедших в небытие, когда после Темных Веков был создан империк.
— Следуйте за мной, — сказал тот из встречающих, который не носил оружия.
Кроме шрамирования Кабала, его лицо выделялось сложными глазными имплантами с парой основных окуляров и россыпью мелких паучьих глаз на лбу. Он сделал приглашающий жест, повернулся и повел гостей Сто Двенадцатой к лифту в дальнем конце платформы.
Арт, шагавший следом, обратил внимание на неестественную плавность движений провожатого. Создавалось впечатление, что его суставы обладают значительно большим количеством степеней свободы, чем допускает обычная человеческая анатомия. Вне всяких сомнений, люди Кабала Хром находились далеко за порогом разрешенных в Империи кибернетических модификаций тела.
За спиной Арта и спутников маглев оставил станцию Сто Двенадцать. Единственный путь с платформы лежал теперь следом за паукоглазым проводником, в лифт, двери которого гостеприимно распахнулись навстречу. Они зашли в кабину вчетвером: Арт, Идер, Гавейн и паукоглазый. Пятеро охранников остались на станции. Створки дверей сомкнулись,
