Илья Шумей - Звезды нового неба
– Чушь какая! – девушка возмущенно фыркнула, – к чему нам лишние неприятности?
– Почем мне знать? Ведь мне известно лишь то, что я услышал от тебя. Быть может, вы лелеете некий коварный план, в котором мне уготована роль жертвенного ягненка. Всякое бывает.
– Ты – параноик, – недовольно сжав губы, заключила Кадеста после недолгого раздумья, – но, увы, ничего более убедительного я тебе предложить не могу. Ты либо веришь моим словам, либо нет. И если бы ты знал, каких усилий стоило мне добиться разрешения на это посещение, а, тем более, на то, чтобы пригласить тебя с ответным визитом, то подобных глупостей бы не говорил.
– Извини, конечно, но ты сама попробуй встать на мое место, – беспомощно развел я руками, – если хочешь выжить в этом жестоком мире, волей-неволей приходится быть подозрительным.
– Я понимаю, просто. – девчушка была явно раздосадована и не особо скрывала этого, – я была готова к тому, что моя затея столкнется с теми или иными проблемами, но не предполагала, что они возникнут буквально на ровном месте, там, где я их совершенно не ожидала.
– Теперь ты сама сгущаешь краски, – улыбнулся я, – я же не отказываюсь, а всего лишь сомневаюсь. Мне требуется время, чтобы как следует обдумать твое предложение. Не могу же я прямо сейчас сорваться и полететь за тобой на край света!
– А почему? – голос Кадесты понемногу обрел прежнюю игривость.
– Да хотя бы потому, что моя месячная вахта только началась. Когда освобожусь – тогда и посмотрим, а раньше никак.
– Ладно, я согласна немного и подождать, – вздохнула она, – а на тот случай, если все-таки надумаешь, запиши-ка адресок.
Девушка продиктовала мне адрес почты, и я аккуратно занес его в свой планшет.
– Адрес – одноразовый, – пояснила она, – и только для того, чтобы ты мог сообщить о своем согласии и назвать место и время встречи. Никому его не отдавай и ничего другого на него не присылай! С этим у нас строго. Место выбери подальше от оживленных трасс, чтобы не привлекать внимания. Если получится подхватить тебя прямо здесь – это был бы идеальный вариант. Я пришлю за тобой Аннэйва, моего пилота, и сюда же он тебя потом и вернет. Ждать буду ровно месяц.
– Но меня могут подрядить и на вторую вахту подряд…
– Хорошо, два месяца, потом мое предложение аннулируется, – Кадеста снова вздохнула, – буду искать другие пути.
– Я все понял, – кивнул я, – ничего пока не обещаю, но кто знает.
– Какой же ты нерешительный! Только представь – оказаться человеком, положившим начало воссоединению наших народов! Мне кажется, что подобный результат все же стоит некоторого риска, а?
– Что-то я не ощущаю себя героем, созданным для подобных свершений.
– А я что, по-твоему, похожа на великого революционера? Дело не в масштабе конкретной личности, а в готовности самого общества к переменам.
– А оно готово?
– Если судить по тому, что я вижу дома на «Ньютоне», то да, – Кадеста ткнула в меня пальцем, – да и твои рассказы говорят о том же. Подумать только, «Никары»! Еще лет двадцать назад о таком и помыслить было смешно! А коли теперь ситуация созрела, то и малой искры достаточно.
– От шальных искр обычно ничего хорошего не случается, – проворчал я.
– Какой же ты зануда! – девчонка в притворном отчаянии закрыла лицо руками, – у меня от твоего пессимизма аж голова разболелась.
– Дать чего-нибудь?
– Нет, не надо, – Кадеста приподнялась на локте и протянула мне руку, – лучше помоги подняться. Аннэйв, небось, заждался уже.
Обед был окончательно и бесповоротно загублен. Невозможно получать удовольствие от еды, когда все твои мысли заняты чем-то другим, и ты даже вкуса ее не ощущаешь. Я сейчас не могу даже вспомнить, что именно тогда ел.
Стоило мне только запереть за Кадестой люк и включить рацию, как на меня обрушился натуральный шквал, центром которого выступал Жан. Он сыпал вопросами словно пулемет, и в каждом из них мне мерещился скрытый подтекст, а потому я окончательно впал в ступор. Спас меня Борис, ненавязчиво поинтересовавшийся у нашего повара насчет обеда, за что я был ему искренне благодарен. Кроме того, я действительно успел здорово проголодаться.
На жилой уровень мы ехали в лифте вместе с Гильгамешем, но немногословный великан донимать меня расспросами не стал. За всю поездку он произнес всего два слова:
– Как прошло?
– Нормально, – ответил я, и всю оставшуюся дорогу мы проделали в молчании, что меня вполне устраивало.
Однако в столовой все вернулось на круги своя, и Жан насел на меня с удвоенной энергией, раз за разом вопрошая с издевательской ухмылкой на физиономии:
– Ну как? Ну как?
Отбиться от его домогательств оказалось почти невозможно, односложные ответы его не устраивали, он жаждал подробностей, причем желательно пикантных. На мое счастье Борис вновь меня выручил, выложив на стол свой планшет и запустив на нем просмотр записей с камер наблюдения. Жан пристроился у него за спиной, возбужденно сопя и отпуская по ходу сальные комментарии, и мне казалось, что еще немного, и его слюни начнут капать капитану за шиворот.
Гильгамеш смотрел кино со своего места, подавшись вперед и вытянув шею. Картинка доставалась ему в перевернутом виде, но, с учетом того, что наше с Кадестой рандеву проходило в невесомости, данный факт почти ничего не менял. Наблюдал он по обыкновению молча, но лишь до тех пор, пока речь не зашла о скафандрах.
– Стоп! Стоп! Подожди! – здоровяк чуть не вырвал планшет из рук капитана, – дай глянуть!
Борис и сам заинтересовался ничуть не меньше, он остановил запись и они вдвоем принялись рассматривать костюм Кадесты, приближая и вращая картинку то так, то эдак. Жан, неожиданно оказавшийся на обочине процесса, с кислой миной на своей лошадиной физиономии заглядывал Борису через плечо. Его куда больше занимал не столько сам скафандр, сколько его содержимое, до которого теперь никому не было дела.
Капитан с техником так увлеклись, что даже начали препираться.
– Говорю тебе, тут такой же принцип, как и в «Дельфине», – в распалившемся Гильгамеше проснулось красноречие, – механическое обжатие!
– А где тогда шнуровка? Где затяжки?
– Вот, вот и вот, – техник указал на блестящие замки на рукавах и штанинах Кадесты, – все сведено в несколько основных узлов.
– Но кираса-то жесткая, – не уступал Борис, – и шлем, значит должен быть и наддув!
– Одно другого не отменяет. Где-то наддув, а где-то обжатие.
– И системы терморегуляции я что-то не вижу.
– Должна быть… – Гиьгамеш подтянул к себе планшет, чтобы рассмотреть скафандр получше, – не знаю, быть может, она у них не водяная, а какая-нибудь еще? Термоэлектрическая, например.
– Фантазии.
Пободавшись немного, они вроде бы успокоились, но тут запись дошла до момента, где Кадеста упомянула об экстремалах, прогуливающихся за бортом в негерметичных костюмах, и эта ее фраза вызвала у мужиков натуральный мыслительный паралич.
– Что за. – только и смог выговорить капитан, после чего надолго умолк.
– Да что вы бабий треп-то слушаете! – воспользовался моментом Жан, – мало ли что она болтает! Давай дальше!
– Механическое обжатие, – как-то растерянно пробормотал Гильгамеш, – достаточно герметизировать лишь шлем. и подштанники.
– Вы рехнулись! – Жан покрутил пальцем у виска, – без нормального скафандра ты сразу же в ледышку превратишься! Там же температура – абсолютный ноль!
– Следуя твоей логике, чай, налитый в термос, тоже должен в ледышку превращаться? – Борис посмотрел на повара с неким сочувствием, как на слабоумного, – вакуум температуры не имеет, так что.
– Почему бы и нет, – закончил за него фразу Гильгамеш, а Жан только еще больше погрустнел.
– А насчет терморегуляции, – капитан привычным движением провел рукой по лысине, – она нужна, чтобы на солнцепеке не изжариться, а если никары, как и собирались, разместили свою станцию вдали от звезд, то такой проблемы не возникает, да и уровень радиации ниже – можно на защите сэкономить. Вот и получается такой симпатичный легонький комбинезончик, – он вновь запустил воспроизведение, и вся троица продолжила следить за нашими с Кадестой похождениями, отпуская по ходу короткие комментарии.
Следующая порция веселья привалила, когда запись дошла до места, где мы нырнули в мою каюту. Тут Жан словно проснулся и начал толкать меня в бок, непрестанно подмигивая и подначивая с удвоенной энергией:
– Ну как? Ну как? Губочки медовы? Сисечки пуховы?
– Да угомонись же ты, наконец, секс-затейник чертов! – не вытерпел Борис, – ты сперва на лицо ее посмотри, а потом уже спрашивай!
– А что лицо? – не понял его Жан, – вполне симпатичное. глаза только широковато сидят, а так – ничего.
– Да оно зеленое, дальтоник! Девка еле-еле на ногах стоит, а ты тут пристаешь со своими дурацкими намеками. Хватит уже.
