Доперст: быть живым – страшно! - Николай Александрович Стародымов
Тело может залипнуть куда угодно – духу вернуться в родное тело куда проще! Так я рассудил.
И потом… Подумалось вдруг: а не подсказка ли мне это – тот самый испуг, не намёк ли? Быть может, это не остерегающее предупреждение, а целеуказание, как выбраться отсюда?..
Коль привиделась мне та картина после приёма некоторой дозы алкоголя, то именно он является ключиком, который поможет мне открыть мою личную Дверь между Мирами. Тому же Максу Суп Отдохновения не помог – но кто сказал, что мне не поможет нечто аналогичное его Мира?..
К тому же я уже знал, что в этом Мире слова «спирт» и «спирит» слишком схожи, чтобы это оказалось случайным!
Короче говоря, когда Надежда ушла на работу, я выпил… Не скажу, что много, но, наверное, изрядно.
И когда почувствовал, что в голове приятно затуманилось, попытался отпустить свой разум, вспомнить свои ощущения, которые испытывал в те времена, когда пробуждался из Вечности и осознавал себя Доперстом. Попытался представить себя именно в трамвае, коль испугался как раз того, чтобы оказаться на Зелёной улице, по которой сроду не прокладывали рельсов.
Откинулся на подушку, закрыл глаза… И постарался вызвать в памяти вид, открывавшийся сквозь лобовое остекление трамвая – серый непроглядный сумрак, стекло, по полукружьям оцарапанное «дворниками», надтреснутое зеркало заднего вида на гнутой штанге…
* * *
И у меня получилось!
Я и впрямь мчался в своём трамвае сквозь серое нечто (или ничто). Фара высвечивала впереди лишь крохотный фрагмент рельсового пути, а дальше её луч увязал в этой непроглядности, будучи не в силах продавить её… Я знал, что рельсы проложены по мостовой, однако почти не видел её; лишь изредка мелькала между рельсов заполненная грязной, с мазутными разводами, водой выбоина в асфальте, или неровно уложенные, в провалинах, гранитные булыжники. По сторонам время от времени уплывали назад невнятные громады строений, ни разглядеть которые не удавалось, ни хотя бы понять, как они выглядят…
Всё вокруг воспринималось призрачным, эфемерным, несуществующим, абсолютно всё – кроме меня и трамвая.
И я непривычно чувствовал смутное беспокойство. Что, наверное, и объяснимо: впервые довелось вести трамвай по своей прихоти, не имея конкретного задания, попросту не зная, куда ведут эти неровно уложенные рельсы, по которым вагон то скользит мягко и плавно, то начинает дребезжать и раскачиваться, судорожно вздрагивая на стыках…
А потом вдруг трамвай вырвался из тумана, будто самоё действительность только что не состояла из него… И оказалось, что я вовсе не в кабине вагоновожатого привычного транспортного средства, а в будке машиниста паровоза, и как-то разом ощутил, что локомотив тянет цепочку вагонов, и над составом стелется вырывающийся из трубы густой дым – но не удушливо-копотливый, а невесомо-романтический… Да и сам паровоз, будка его со всеми манометрами, рычагами и даже крышкой топки, выглядели какими-то слишком уж чистенькими, картинными, едва ли не лакировано-бутафорскими…
Впереди показался выстроенный за водной гладью замок…
– Наддай пару, Доперст, – говорит полувеликан Хагрид, непонятно как уместившийся в тесной будке. – Не опоздай в Хогвартс!..
– Когда это я опаздывал?! – с возмущением удивился я, наддавая, тем не менее, пару.
И опять удивился – ведь до сих пор я удивляться, и уж тем более, возмущаться, не умел. Доперстам не полагается – не даны им такие чувства…
И нет уже паровоза, а я качу на самокате – счастливый, и в нелепой панамке – сквозь пустоту без хрустальных стен по Четвёртому (из девяти) слою Гостеприимства, и обречённый жить под люстрой, но не знающий ещё об этом альтист Данилов благожелательно глядит вослед, невесть почему вообразив меня кристаллическим стручком, и исчезает-растворяется позади… Мелькает мысль, что у нас с ним судьбы оказались в чём-то схожи: от своего естества вроде как оторвались, а вот Мир людей – примет ли?..
Но мысль мелькает – и её словно сдувает приятным потоком воздуха, обдувающего лицо.
Я опять успеваю мимоходом удивиться: как меня сюда допустили-то, коль это территория Синего Быка, и у него свои посланцы и возможности, и в залётных доперстах он не нуждается?..
– Ну, прокатился, и прокатился, – добродушно промычал Синий Бык. – Жалко мне, что ли…
Но впереди оказывается лифт, и вот я уже мчусь в нём, неведомо, куда и в когда, и не понимаю даже, поднимаюсь ли, опускаюсь – да и нет тут таких понятий: ни пространства, ни времени… Успеваю только отметить, что лифт какой-то массивный, с бронзой и красным деревом, только почему-то паровой и скрипучий, и понимаю, что на него сейчас глядит снаружи Ильмар Скользкий, приехавший на поиски беглого принца Маркуса, и не подозревающий, что прекрасная графиня-летунья Хелен по прозвищу Ночная Ведьма уже вышла на его след…
И вообще это и не лифт вовсе, а эскалатор винтовой внутри водонапорной башни, которая тоже не башня, а Функция, по которой можно перемещаться между Мирами без сопровождения доперста. То есть, смотрители, конечно, и тут нужны, но они другого разряда – из функционалов…
– Заблудился, служивый? – засмеялась невесть как тут оказавшаяся добрая кузнечиха Василиса, которой, в общем-то, полагается находиться не в башне, а на мельнице. – Ступай с миром!..
И шагнул я с лестницы, и отправляюсь со спецгруппой «Энигма» на поиски Белогорья.
– Проведи их, Шухарт, через Зону! – просит Старик.
– Это не Зона, – пытаюсь я ему втолковать. – Это Хум-гат…
– Тем более проведи! – просительно настаивает тот. – Ты же знаешь путь, а ребята – нет…
– Да не знаю я пути… Сам его ищу!
– Так какого ж ты!..
И не стало «Энигмы». Вокруг опять неопрятные стены.
…Лифт замирает, но как-то тревожно, подрагивает, словно живой, силится раздвинуть створки дверей – покосившиеся, без алюминиевых уголков, которые скрутили «на металл» алкаши, с потрескавшимся пластиком и непотребными нацарапанными картинками…
За дверью – я знаю! – Пифия, которая может мне подсказать, как поступить дальше, как вырваться из реальности, в которой я застрял… И вообще раскрыть будущее может…А то и провести заветным коридором – она может, она имеет на это право, правда, лишь изредка…
Однако заблокированные неведомо кем двери так и не разъезжаются – путь к прорицательнице для меня заказан.
– Твоё будущее ещё не определено! – сообщает мне красавица Тринити, для которой после давнего триумфа не нашлось больше ни одной достойной кинороли. – Потому Пифия тебя не примет – ей просто нечего тебе сказать! Ты ещё не вырвался из тумана,
