Доперст: быть живым – страшно! - Николай Александрович Стародымов
И не понял я, с какой буквы он произнёс слово «надежда» – как чувство, или как имя…
В это мгновение передо мной вдруг во всей полноте открылась истина: человек способен вынести всё – лишь бы где-то теплился пусть самый призрачный огонёк возможности спасения.
Надежда не должна оставлять человека!
– Только человека?.. А доперста? – спросила Надежда и подхватила меня, взвихрила и отпустила в никуда.
– У доперста нет будущего и свободы воли, – крикнул я ей вслед. – Потому и не может быть надежды!.. Нам эти понятия незнакомы.
– Всё это даёт только единственно любовь: и будущее, и свободу, и надежду! – донеслось до меня откуда-то из души. – Разберись, кто ты есть: доперст или человек. Если доперст – будешь жить вечно, пока существуют на свете колдуны и вся подвластная им хрень, которая называется паранормальными явлениями. Если, конечно, то существование можно назвать жизнью… Если же ты человек – станешь смертным, и научишься страдать, и станешь подверженным холоду и голоду, и боли – что физической, что душевной, но у тебя появятся свобода воли, пусть и в чём-то ограниченная, любовь, хотя нередко безответная, надежда, слишком часто обманчивая… Выбирай!.. Выбирайся из своего оберонского тумана!..
И вот я стою на узорчато выложенном небрежно отёсанными каменными кубиками тротуаре.
Стою на тротуаре, и словно как вижу ту самую арку, которой реально тут нет, ибо не место ей на окраине Берлина.
А во мне звучит неведомый мне голос – не Джуффина, не Надежды, ни кого ещё знакомого…
Я не знаю, кто мне говорил:
– Не бойся шагнуть, Доперст, потому что надежды на возвращение нет ни у кого и никогда! Мысль, что можно вернуться обратно – это великий обман. Человек каждый миг уходит навсегда и никогда не возвращается обратно!.. Надеяться можно только на будущее – и такая надежда человека не оставляет никогда. Человек живёт только пока в нём теплится надежда. Ты понимаешь это, Доперст?.. Ты отдаёшь себе в этом отчёт, Человек?..
– Надежда, не оставь меня! – вскричал я.
И не знал, к какой НАДЕЖДЕ взываю: к материально осязаемой – или бесплотно эфемерной…
На меня с той стороны ставшей вроде как невидимой арки с удивлённым презрением взглянула Вечность глазами Великого магистра Ордена Долгого пути сэра Нанки Ёк.
– Да ты пьян, Доперст!.. Убирайся!.. И больше ко мне в таком виде приходить не смей!..
Но проснулся в всё же именно от взгляда…
* * *
Я никогда не был младенцем.
У меня никогда не было матери.
Я никогда не знал, что такое засыпать в нежной и надёжной колыбельке из маминых рук, ощущая в губах кормящий сосок…
Но в те несколько мгновений после жуткого пробуждения я почувствовал себя именно младенцем, надёжно защищённым от всех напастей мира руками обхватившей мою голову женщины.
Более того!.. У меня сформировалось чёткое впечатление, что прижимавшая мою голову к своей груди Надежда тоже почувствовала себя матерью, защищавшую своего ребёнка. Или богиней – матерью всего сущего, готовой защитить именно всё сущее, которое также является её младенцем…
Если бы она знала, что мне и в самом деле от роду всего несколько дней.
…Длилось это совсем недолго.
Мне и в самом деле от роду насчитывалось всего лишь несколько дней. Однако тело-то мне досталось вполне сформировавшегося крепкого мужчины – хоть за то спасибо сумасброду Максу.
И Надежда, как ни суди, в матери мне никак не годилась.
Такого любовного сумасшествия у нас ещё не случалось.
…Несколько позже Надежда задала мне вопрос, своей неожиданностью поставивший меня в тупик.
– А ты у нас не шпион?..
Спросила вроде как со смехом, вроде как в шутку… Но при этом глядела пытливо, насторожённо, с каким-то затаённым страхом.
– С чего это вдруг такие страсти? – от неожиданности я даже засмеялся.
– Да так как-то, – смутилась женщина. – Ты во сне вроде как к кому-то «сэр» обращался…
Засмеявшись ещё раз, я привлёк её, легко поддавшуюся, к себе.
– Не шпион я, не шпион… Да и что мне здесь у вас вы-шпионивать?.. Какие секреты ты мне можешь поведать?..
Такой ответ её устроил.
Ну а ещё как-то позднее я поинтересовался к слову: а что бы ты сделала, если бы выяснилось, что я и в самом деле агент иностранной державы?
– Да уж лучше не надо: Клотильдой становиться не хотелось бы, – беззаботно отмахнулась Надежда.
– Какой Клотильдой? – не понял я.
– Ну, той, которая штабс-капитана Рыбникова полиции сдала. Помнишь – у Куприна?..
Я ничего не понял, однако на всякий случай усмехнулся и кивнул.
* * *
Весь следующий день я пребывал под впечатлением увиденного. Там же имелись какие-то подсказки, как быть, как действовать. Но как их распознать?.. Как расшифровать?.. Как отделить зёрнышки от шелухи?..
И потом… Главный вопрос, который исподволь несколько раз задавался во сне, и на который требовалось ответить, как я понял, состоял в том, чтобы чётко и ясно сформулировать для себя: чего я, собственно хочу.
Только определившись с ним, можно определяться с дальнейшими действиями… Оставаться здесь – значит, нужно легализоваться, устраиваться на работу, определяться с дальнейшей своей жизнью. Выбираться – приходится выходить на очередной круг бесконечного умственного марафона: как это сделать?..
При этом любой из этих вариантов я теперь просто не представлял без Надежды, по сути, спасшей меня в этом Мире. Даже если выбираться отсюда, нужно сделать так, чтобы взять её с собой.
Хотя… Что значит, «даже если»?..
Чего уж тут лукавить!.. Не хотелось мне оставаться в этом Мире. И я даже не смог бы объяснить причину этого нехотения. Вроде как не так уж плохо мне тут оказалось. Однако ж понимал я, что это самое «неплохо» зиждется на единственном обстоятельстве: я тут встретил свою женщину. Пусть даже устроил это Джуффин. Сложись всё чуточку иначе – ох, и несладко мне бы пришлось!..
Упекли бы меня наутро после появления из отделения – либо «на зону», либо в психушку… А то б наддали бы под зад полицейским сапогом, чтобы статистику не портил, и отправился бы я на полуразрушенную фабрику пополнять ряды асоциального элемента…
Так что, конечно, я имел в виду, что не исключён расклад, при котором мне придётся-таки обустраиваться здесь до скончания своего столь недолгого (относительно практически не ограниченной продолжительности жизни доперста) человеческого века. Однако этот вариант я именно
