Доперст: быть живым – страшно! - Николай Александрович Стародымов
Она ещё что-то бормотала…
Словно младенцу.
Я чувствовал, как судорожно колотится в груди сердце – раньше я понятия не имел, как это происходит. Я чувствовал, что весь покрыт потом – раньше я только читал о таком. Я чувствовал, что мне хочется сжаться в маленького человечка, которым я никогда не был, и обрести защиту от всех напастей в руках этой женщины – вот уж этого я от себя и вовсе ожидать не мог.
– Эк тебя скрутило-то!.. – продолжала лелеять меня Надежда. – Что тебе приснилось-то?..
– Вечность… – язык оказался невероятно шершавым и ворочался с трудом. – На меня посмотрела… Глаза синие… Жуткие…
Честное слово, я этого не желал, однако почувствовал, как вцепился пальцами в её руку.
– Больно, – женщина осторожно высвободилась. – Синяки останутся… – И потом добавила с напряжённой задумчивостью: – Наверное, если Вечность приснится, и в самом деле напугаешься…
Она дотянулась до стоявшего на тумбочке стакана, подала его мне. Я залпом выпил – и только тогда понял, что это водка. По телу прошла тёплая волна – и как-то сразу стало легче.
– Фу, отпустило!..
– Ну и, слава богу!..
Темнота меня больше не пугала.
* * *
Наверное, я слишком часто напоминаю, что в те первые дни происходило моё постижение этого Мира в материализовавшемся теле, которым я ранее не обладал вообще. Для меня ведь и в самом деле ВСЁ БЫЛО ВПЕРВЫЕ!
* * *
Я опять задремал, только теперь очень поверхностно, вспоминая напугавший меня сон.
Ребёнок после рождения постепенно учится управлять своим телом, постепенно постигает окружающий мир, исподволь осознаёт, что он есть субъективно и каково его место в объективном мире… Равно как и задумывается, насколько он лично субъективен, и насколько мирозданье объективно…
Он, постигающий мир ребёнок, изначально осознаёт себя как неотъемлемую и закономерную частицу именно данного конкретного Мира со всеми его объективно действующими законами.
У меня же всё происходило иначе. Моё Я, моя чтойность изначально принадлежали иному Миру, а точнее, всем Мирам сразу… А ещё точнее – Хумгату, то есть не конкретному Миру, не совокупности Миров, а именно Пространству между Мирами, откуда я мог входить в любой Мир, быть принятым им, но при этом оставаться инородным чужаком. Я осознавал себя функцией, свойством Хумгата, неким подчинённым ему вектором, не обладающим ни граном своей воли, но и не желающим такого обладания…
Можно ли сказать, что я обладал разумом?.. В какой-то степени да. Однако он оставался разумом подчинения, но не созидания и повелевания.
И вдруг я перестал быть просто функцией и вектором. Мгновенно обрёл тело и материальный разум в конкретном Мире. Отблики, тени того, что случалось со мной раньше, остались во мне и со мной, однако понять эти тени, осознать их я оказался не в силах.
Разум может описать функцию, пользоваться ею, но не понять то, что она ощущает!
Параллельно с физическим пребыванием тела в этом Мире я постигал и таинства сновидений. Напомню, что в первый же свой сон я встретился с сэром Джуффином – и на какое-то время счёл, что сны это столь же полноценная форма человеческого бытия. Лишь позднее, постепенно осознал, что это не так.
Не совсем так. Совсем не так!..
А как?..
Сны ведь тоже реальность. Однако реальность, не совпадающая с реальностью этого Мира, и не подчиняющаяся его законам. Реальность тела и реальность ума, как выяснилось, не совпадают!
Как это могло произойти?.. Вот-вот, и я не могу объяснить.
Однако уверовал, что сны играют в нашей жизни куда большую роль, чем принято считать. Или это относится только ко мне, и то лишь потому, что я – доперст, пусть и разжалованный в люди?..
Или возведённый в ранг людей?..
Не зная ответ, я решил оставить этот вопрос открытым до лучших времён. А пока занялся анализом того, что счёл себе под силу.
Я решил, что именно во сне следует попытаться проникнуть в Хумгат. Почему бы и нет?.. Это ж тело слишком физическое, слишком косное, ему оторваться от бытия потруднее. А дух – он свободнее. И когда ж ему путешествовать, как не во сне?.. Согласитесь, что логика в таком рассуждении имеется!
…Когда вечером Надежда ушла на очередную приборку, я приступил к реализации своего замысла.
К тому времени я проанализировал всё происшедшее накануне, и понял, что следует предпринять… Вернее, решил, что понял!..
Мне вспомнился тот момент, когда Санёк предложил отправиться домой пешком. Почему я не рискнул это еде-лать?.. Да потому, что у меня перед глазами возникла картина, будто я поворачиваю за угол, а там – не проспект, а таинственная Зелёная улица…
В тот момент я со всей очевидностью понял, что если бы по мостовой пролегали рельсы и стоял одинокий вагончик трамвая, кто знает, скорее всего, я бы и устремился к нему, забыв о Надежде и о своём обещании, которое только что дал Саньку не обижать женщину. Даже не так: я бы устремился к вагону непременно, и если оставляю себе лазейку в виде оговорки «кто знает, скорее всего», то это с моей стороны не более чем лукавство.
Хоть и выпивший был, а только со всей очевидностью понял, что, окажись перед дверью трамвая, олицетворяющей выбор «вырваться из этого Мира – или остаться в нём с Надеждой», несомненно, выбрал бы первый вариант.
Потому и трусовато принял предложение отвезти меня до подъезда – чтобы не оказаться перед подобным выбором, в котором выбора уже и нет, его я уже сделал, причём, признаю, попросту подлый.
Ну и поскольку меня отвезла дежурная машина, за рулём которой находился вполне конкретный человек данного Мира, ни рельсов, ни трамвая, ни тем паче Зелёной улицы за углом и в самом деле не оказалось…
И так, и этак обдумывая это происшествие… То есть не происшествие, конечно, а только мысли, что оно могло бы случиться…
Так вот, обдумывая ситуацию со всех сторон, я по-настоящему испугался, что могу оказаться в неведомом мне Мире, в котором Надежды уже не окажется. Причём, испугался не столько того, что в том мире останусь одинёшенек, а того, что рядом не окажется именно Надежды!
И что мне там без неё делать?..
Было ли это пророческое видение, или же просто игра хмельного воображения, я не знал, но и проверять не хотелось. Мне только взбрендилось, что за углом находится вход в лабиринт Мёнина, попасть в который могут многие, однако выбраться из которого удаётся далеко не всем.
Я испугался.
