Клетка для лжецов - Сия Кейс
— Ч-что вам от м-меня нужно? — Хрипло выдавил он, держась за измученную шею и глядя на то, как Нильс заново усаживает свой зад на стул.
— Войдешь в группу по сборке движка. Такого же, как стоит на “Алмазе”.
— Но… такой движок, — Вэйл никак не мог справиться с голосом, — Никто не знает, по какому принципу он работает. Чарли сделал его в единственном варианте…
— Так узнай, мать твою! — Рявкнул Нильс, — На кой хер ты еще нужен?
Вэйл всегда вздрагивал от его крика. А сейчас — тем более.
— И что потом? — Вэйл чувствовал, как дрожь охватывает все тело, — Он что, хочет вылететь на нем за пределы системы?
— А это уже не твоего ума дело!
— Ладно, тут ты прав, — Кивнул пилот, — Но я не был бы пиратом, если бы не спросил о цене. Что он мне предлагает?
— А то ты не догадываешься, — Скривился Нильс. На счастье Вэйла, рука капитана на этот раз потянулась не к его шее. Конлан ткнул себя куда-то в район заплывших жиром ключиц и хищно улыбнулся, — Не говори, что тебя не волнует эта штука.
Несмотря на то, что выбора Вэйлу не оставили, он не стал бы говорить, что ситуация, в которой он оказался, теперь казалась ему такой уж паршивой. Как-никак, пространство для маневра у него было — при хорошем раскладе можно было бы даже и от механизма избавится, и Нильсу с сыночком отомстить. Придется, конечно, изрядно попотеть, но подарков судьбы он и не ждал.
— Когда я закончу, мне разрешат свалить отсюда? — Вэйл понимал, что этим вопросом он фактически дает согласие служить Бастарду.
Нильс, похоже, знал, что он об этом спросит:
— Я лично вышвырну тебя со станции, чтобы никогда больше не видеть твою неблагодарную рожу.
* * *
Платье, которое обещала Эсме, было готово на следующий день. Еще через два дня девушка притащила Лоренте блузу и юбку, сшитые по тем же меркам, и объяснила, что любая ее прихоть будет исполнена по первой же просьбе.
Ничего подобного Лорента не носила с детства — фасоны и ткани, к которым она привыкла, были проще и дешевле, да и смотрелись не в пример скучнее. Теперь же она вновь была одета сообразно статусу Хранительницы и жила в покоях, которые, пусть и не полностью, но напоминали ей родной особняк на второй колонии — обитая бархатом мебель, тяжелые шторы, картины на стенах и великолепная электрическая люстра под потолком.
Вот только все это не приносило ей и капли той радости, какая рисовалась девушке в мечтах — а все потому, что способность наслаждаться роскошью полностью вытеснили ярость и чувство какой-то неправильности, ошибочности происходящего.
Нет, она вовсе не жалела о том, что сказала Наю, но сомнения в себе и окружающих грозились сожрать ее заживо. Поначалу Лорента думала, что все эти гнетущие мысли — последствия затяжной усталости и непрестанного напряжения, но дни сменялись один за другим, а легче не становилось. Не помогали ни разговоры с бабушкой, внезапно решившей плыть по течению и поддаться обстоятельствам, ни расспросы новых знакомых о Бастарде и всем, что было с ним связано.
— Станция? А что станция? — Хмурилась Эсме, поглаживая холеную белую кошку кончиками пальцев, — Меня мало волнует, на чьи деньги она построена. Главное, что не на мои.
— А сам он откуда? И как его зовут? — Лорента не теряла надежду докопаться до правды, но Эсме либо не хотела отвечать, либо действительно не интересовалась прошлым человека, который предоставил ей все необходимое для жизни.
— Боже мой, понятия не имею! — Скривилась Хранительница, — Если тебе так интересно — спроси у него сама.
В тот момент Лорента и сама подумала об этом. Но спросить почему-то не решалась. Бездействовать было тревожно и неприятно, но ворошить то, о чем она не имела никакого представления — поистине страшно. Она и без того ходила по лезвию, держа в тайне истинный замысел Ная.
Девушка прекрасно понимала, что отговорить и переубедить его не получится, но лишить силы всю Триаду лишь из-за того, чтобы она не досталась человеку, которому он не доверял — казалось ей чем-то из разновидностей мании величия. Способов помешать ему, не подвергая при этом гневу и закономерному наказанию от Бастарда, она не видела, а потому продолжала бездействовать, день ото дня слоняясь между досуговыми залами, покоями Хранителей и собственной комнатой, ведя пустые разговоры, раскладывая пасьянсы и музицируя.
Быть может, наставить Ная на путь истинный удалось бы Вэйлу, но никто из людей, с кем она общалась, даже не слышал о человеке с таким именем — должно быть, пилот отбыл со станции при первой же возможности и уже думать забыл об их с Наем существовании.
Вот и выходило, что несмотря на размеренный темп жизни Хранительницы, проводящей время в разговорах и медлительных развлечениях, Лорента продолжала ворочаться перед сном и в испуге вскакивать по ночам, когда сновидения вновь и вновь подбрасывали ей образы, видеть которые со спокойной душой она не смогла бы, даже если бы с корнем вырвала из сердца все воспоминания о Нае.
А она этого не сделала. И не сделает никогда в жизни.
Уж слишком ценно было все то, что она пережила, пока гналась за Клеткой. Даже здешняя роскошь и беззаботность не могла сравниться с той бурей эмоций, опасности, риска и нежности, что подарила ей экспедиция. Здесь она ни разу не играла на виолончели так самозабвенно, не лгала так изысканно и не танцевала так старательно, как тогда. И все это, как ни крути, тянуло за собой неизбежные мысли о Нае.
За те дни, что прошли с момента их ссоры, она не видела его ни разу. Най словно растворился в воздухе и остался только в ее памяти, неизменно вызывая вместе с воспоминаниями приступы бессильной ярости — на него и на саму себя. Лорента бы не переиграла бы случившееся по-другому, как он сам ни за что бы не отказался от своих слов — а значит, виноваты были они оба.
Наверное, все, на что она позволила себе надеяться, было ошибкой, глупыми грезами чрезмерно наивной для своих лет девушки — Лорента продолжала быть человеком из своего мира, сверкающего и возвышенного, а Най по-прежнему оставался вечно спешащим, категоричным и упрямым. Глупо было думать, что им светит что-то серьезное…
И все же девушке казалось, что эта ссора вырвала из ее
