Леопард с вершины Килиманджаро - Ольга Николаевна Ларионова
Здесь, на Степухе, тишина была южной.
Они добежали до ворот Пресептории и, миновав их, свернули влево, и навстречу им под едва угадываемой сенью шалаша двумя затухающими золотыми угольками затеплились, чуть помаргивая, страдальческие глаза козла.
Тогенбург лежал на боку, и туго натянутый живот ритмично подергивался дрожью, как у сытого мурлыкающего кота.
– Сусанин прав насчет клизмы, – тяжело вздохнув, констатировала Варвара. – Печенье, сухарики, галеты. Полными карманами. Кроме вас, и еще сердобольные души нашлись – сама вчера сушками потчевала. И кроме меня…
– Что делать-то? – простонал Ригведас.
– Начнем с массажа. Кирюша, держите его за рога, а вы, Петерс, раздобудьте побольше теплой воды… и яблок, желательно с гнильцой!
А далее последовало то, что в летописях Земли Тамерлана Степанищева значилось как «лечебная физкультура для обожравшегося козла в темную сентябрьскую ночь». Только часа через два вконец обессиленные Петерс, Кирюша и Варвара повалились на траву, изукрашенные синяками от рогов и копыт неблагодарного пациента, а сам рыцарь Тогенбург, трепеща вздернутым хвостиком в диапазоне ультразвуковых частот, ринулся прочь от пригревшей его твердыни цивилизации, усыпая свой путь мелким горошком.
– Уф-ф, – едва ворочая языком, проговорила Варвара, – и кто мог догадаться, что единственное средство от синдрома Лероя – это уровень современной медицины!
– Ветеринарии, – поправил ее Кирюша, – впрочем, они друг друга стоят.
– Вам-то смешно, – подал голос Ригведас. – Я ведь тоже к нему привязался! Жил в Пресептории беленький козлик…
Жалостливый фальцет горе-дрессировщика вызвал только взрыв хохота – обычная нервная разрядка.
Впрочем, Ригведас и сам смеялся.
– За чем же дело стало, – веселился Кирюша, – скушай гнилое яблочко…
И в этот миг что-то случилось. Тишина напряглась, натянулась, готовая порваться; так бывает, когда с вершины срывается снежная лавина и летит, пока беззвучная, но уже несущая в себе весь неминуемый гул и грохот. Из чащи кустарника по-заячьи выметнулся Тоги и прижался к ногам людей, вздрагивая опавшими боками.
С моря донесся приглушенный, отдающий горечью и погибелью звон, как будто не ударили в колокол, а он треснул сам собой.
– Слышали? – чуть шевеля губами, спросила Варвара.
– Не-е-ет, – немного помолчав, протянул Кирюша.
– Нет, – подтвердил Ригведас.
* * *
Вот потому-то она и проспала. Дважды ее словно что-то подталкивало, она нажимала кнопочку, ставни раздвигались – за окном была непроглядная темень. На третий раз решила взглянуть на часы – дали небесные, да все уже за завтраком! О купании было нечего и думать. Она поспешно натянула на себя новую форму, заботливо разложенную Полупегасом прямо на столе, и, даже не полюбовавшись в зеркало на все это великолепие, помчалась в трапезную. Ригведаса, естественно, не было, но вот Кирюша Оленицын прочно находился в центре внимания, рассказывая о ночной эпопее с самыми цветистыми и далеко не всегда имевшими место подробностями, не слишком уместными за столом.
– У вас ничего не случилось? – вместо приветствия торопливо спросила Варвара. – Ночью вроде что-то лопнуло, котел или стекло…
– Не слышали, – встревоженно отозвался Гюрг. – Сейчас прогоню скочей осмотреть всю территорию. Салат или кокос?
– Как всем.
Завтрак прошел в высшей степени традиционно. Просто удивительно, как быстро складываются на дальних планетах поведенческие стереотипы. Только вместо стычки с командором Сусанин до неправдоподобия корректно пожелал всем успешного завершения начатых работ. Последняя большая колонна грузовиков отбывала на космодром, уезжали практически все, включая космолетчиков большого корабля.
Пресептория окончательно пустела.
– И все-таки на время эксперимента, по сигналу тревоги, прикройтесь защитным полем, как бы далеко вы уже ни отъехали, – предупредил Гюрг. – Счастливо, Женька!
– Счастливо, альбатрос.
Варваре, стоявшей за спиной командора, от прощания не досталось ничего, даже кивка. Не такой человек был Сусанин, чтобы повторять свои слова дважды. А вчера было сказано все.
– Работать, – жестко приказал командор, не дожидаясь, пока негустая толпа уезжающих скроется за поворотом. – Как было намечено, повторяем вчерашнюю программу, стараясь не отклоняться.
Но упрямый Водяной к повторениям был не склонен.
Канистра с форафилами лежала на пирсе строго на том же месте, Гюрг вылез на крышу ангара и, поглядывая на низкую тучу, время от времени осведомлялся, как там в шестнадцатом квадрате – но ни в нем, ни в одном другом никаких феноменов не появлялось.
Прошло минут сорок.
– Что-то я замерз, – подал голос командор, присаживаясь на край крыши и свешивая ноги. – Братцы, давайте припоминать, все ли мы сегодня сделали так, как вчера?
– Начнем с того, что вчера я выкупалась, а сегодня – нет, – отозвалась первой Варвара, обосновавшаяся, как накануне, на вышке.
– Спасибо, братец!
Все беззлобно рассмеялись. Ей очень нравилась эта манера стратегов в критические минуты не напрягаться и не метаться, колко и злобно понося все, что под руку попадет, как это обычно было у Сусанина, а настраиваться на доброжелательный, даже неторопливый лад.
– Туман представлял собой более клейкую субстанцию – помните, как он налипал на стены и деревья? – поежился Норд.
– Ригведас минут тридцать пять занимался акробатикой.
Надо же, заметили! Это Джанг-гиббончик.
– После завтрака растащили все печенье и сухари, а сегодня оставили на столе. Кстати, сегодняшний шум за завтраком в децибелах раз в шесть мощнее вчерашнего – за счет хохота.
– Во-первых, еще до завтрака начали прогреваться моторы, а минут тридцать тому назад к перевалу ушла колонна… – Это Шэд.
– Хватит, – сказал Гюрг. – Существенными считаю только первое и последнее замечания.
– А в-четвертых – туча, – подал голос из капонира кто-то, кого Варвара еще не научилась отличать, так молчалив он обычно был. – Вчера она появилась только к вечеру.
По-видимому, Кит. Девушка высунулась в окошко, поглядела вверх: действительно, туча, нисколько не изменив своих очертаний, висела над пляжем, как невероятных размеров бурдюк. Похоже только, что за ночь она стала еще массивнее и темнее, словно состояла не из воды, а из самого низкопробного мазута.
– Ну и вымя, – сказал Хай. – Командор, тебе там не страшно одному?
– Спасибо за идею! Норд, Ага, вылезайте-ка сюда, моей скромной и, по-видимому, неаппетитной персоны сегодня нашему Водяному мало.
– А может, я?.. – слабо пискнула Варвара.
– Давайте, – легко согласился Гюрг.
Она скатилась с метеовышки, бегом пересекла пляж, краем глаза отметив, что аполин нет как нет, забежала в телятник и начала карабкаться по винтовой лесенке вверх, под потолок, с которого свисали ненужные теперь светильники, тали, кормораздаточные шланги и прочее добро. Вода, в которой совсем недавно неуклюже плюхались потешные «зелененькие», была чиста и безжизненна той ужасающей безликостью условного математического бассейна, из которого в одну
