Вера Крыжановская (Рочестер) - На соседней планете
Князь зналъ уже, что Сагастосъ принадлежалъ къ народу Раваллисовъ, а что черные люди носили имя Таобтиловъ.
Пока они шли къ выходу, Ардеа замѣтилъ, какое удивленіе и любопытство возбуждалъ онъ въ окружающихъ; но онъ привыкъ къ нему, и оно не производило уже на него непріятнаго впечатлѣнія. Не обращая никакого вниманія на разглядывавшіе его любопытные взоры, князь самъ интересовался всѣмъ, что его окружало и значительно разнилось отъ того, что онъ видѣлъ въ столицѣ раваллисовъ.
Такъ, вмѣсто длинныхъ и широкихъ одеждъ, мужчины носили здѣсь узкіе штаны и короткія рубашки или куртки, которыя, какъ трико, обтягивало тѣло; а на головахъ ихъ были большія, плоскія шляпы.
Они сѣли въ четырехмѣстный экипажъ, тоже снабженный механическимъ двигателемъ, и быстро помчались ко дворцу правителя.
Здѣсь князь видѣлъ то же изобиліе садовъ, но только дома были совсѣмъ иной архитектуры; большая часть ихъ была въ одинъ, много въ два этажа, и съ плоской крышей.
Всюду царила лихорадочная дѣятельность. По улицамъ большія животныя тащили тяжело-нагруженныя телѣги. Всюду встрѣчалось множество дикихъ жителей равнинъ, которые катили телѣжки и несли тяжелые тюки.
Остановилась они передъ зданіемъ, которое было выше и красивѣе другихъ домовъ. Сопровождавшій ихъ молодой человѣкъ, оказавшійся секретаремъ правителя, провелъ гостей черезъ длинную галлерею съ колоннами, убранную растеніями, въ большую залу, выходившую на террасу и окруженную густыми деревьями. Въ этой залѣ находилось человѣкъ двѣнадцать мужчинъ, которые вели оживленную бесѣду. При входѣ гостей, одинъ изъ присутствующихъ всталъ и пошелъ къ нимънавстрѣчу.
То былъ правитель. Онъ казался молодымъ человѣкомъ, а красивое и правильное лицо его было необыкновенно симпатично. Онъ носилъ черные башмаки и камзолъ, обшитый краснымъ; на шеѣ у него, на красной же лентѣ, висѣла большая звѣзда, украшенная драгоцѣнными камнями.
Обнявъ мага, правитель дружески привѣтствовалъ князя, который былъ представленъ ему подъ тѣмъ же именемъ ученика и друга Сагастоса.
Всѣ сѣли и продолжали начатый передъ тѣмъ разговоръ. Вопросъ шелъ о возникшемъ съ сосѣднимъ народомъ несогласіи, для улаженія котораго хотѣли обратиться къ царю раваллисовъ, какъ третейскому судьѣ. Сагастосъ отнесся къ вопросу съ живымъ интересомъ; но Ардеа не принималъ участія въ разговорѣ и занимался тѣмъ, что слушалъ и изучалъ собесѣдниковъ.
Лица присутствующихъ были очень привлекательны и носили отпечатокъ высокаго ума. Князю невольно пришла въ голову не разъ уже посѣщавшая его мысль о томъ, до какой степени заблуждаются на Землѣ, обезлюживая вселенную; какое мелочное тщеславіе выказываютъ земные люди, предполагая, что, если даже на другихъ планетахъ и находятся живыя существа, то они должны быть или карликами, или обезьянами или пресмыкающимися, полу-людьми, полу-животными, лишенными культуры, цивилизаціи, благоустройства и науки. Словомъ, ни по уму, ни по своимъ знаніямъ они не могутъ будто бы возвыситься до обитателей Земли, — этой альфы и омеги творенія, якобы единственной и гордой представительницы человѣческаго разума и могущества.
А теперь вотъ, на этой другой планетѣ, онъ очутился среди такихъ же, какъ и онъ самъ, людей — цивилизованныхъ, утонченныхъ, имѣющихъ свои общественные и политическіе интересы, науки и искусства, одни словомъ, обладающихъ всѣмъ тѣмъ, что онъ прежде считалъ исключительной привиллегіей маленькаго, затеряннаго въ пространствѣ, но родного ему шара, который Сагастосъ назвалъ какъ-то, смѣясь: "вселенскій безумецъ".
Слуга, съ докладомъ, что поданъ обѣдъ, прервалъ разговоръ. Хозяинъ дома и его гости спустились въ садъ и по тѣнистой аллеѣ направились къ площадкѣ, передъ другой террасой. Въ тѣни деревьевъ накрытъ былъ столъ, защищенный отъ солнечныхъ лучей разбитой надъ нимъ палаткой.
На террасѣ появились двѣ молодыя женщины въ бѣлыхъ одеждахъ. Несмотря на черный цвѣтъ лица, обѣ онѣ были такъ чудно хороши, что Ардеа, положительно, пришелъ въ восхищеніе.
Это была вторая супруга правителя со своей падчерицей. Обѣ онѣ привѣтствовали Сагастоса, какъ стараго знакомаго, но казалось были поражены видомъ князя; особенно заинтересовалась имъ молодая дѣвушка, сидѣвшая съ нимъ рядомъ за столомъ.
Въ эту минуту Ардея совершенно забылъ, что онъ находится на Марсѣ. Черныя дамы поглотили все его вниманіе, и онъ съ любопытствомъ изучалъ ихъ наружность и костюмы.
На чернокудрой головкѣ жены губернатора, благородной Америллы, надѣта была маленькая, семигранная золотая тіара, которая придерживала длинный и широкій вуаль, сдѣланный изъ пурпурной ткани, прозрачной, какъ самый тонкій газъ. Плотно облегавшій корсажъ отороченъ былъ красной лентой и вышитъ золотомъ. Широкая юбка заканчивалась небольшимъ трэномъ. У хозяйки дома были большіе, бархатистые, каріе глаза. Руки и шея ея были покрыты массивными украшеніями, усыпанными драгоцѣнными камнями.
Сосѣдка князя, — очевидно, еще очень молодая дѣвушка, — была просто одѣта во все бѣлое и не носила драгоцѣнностей; только корсажъ и волосы ея были украшены свѣжими цвѣтами. Какъ онъ узналъ потомъ, вуали могли носить однѣ лишь замужнія женщины.
Зту очаровательную дѣвушку звали Нирдана. Въ большихъ лиловато-голубыхъ глазахъ ея блестѣло наивное любопытство и интересъ, возбужденные въ ней ея сосѣдомъ. Однако, она воздерживалась отъ вопросовъ, которые, видимо, горѣли на ея устахъ. Только къ концу обѣда, ободренная любезностью къ ней князя, она предложила ему показать садъ, а потомъ, когда спадетъ немного жаръ, покататься на лодкѣ.
Солнце садилось, и жара спадала, когда Нирдана, съ позволенія отца, предложила князю прогуляться съ ней.
Тотъ поспѣшилъ согласиться и съ понятнымъ интересомъ спустился въ громадный и прекрасно содержимый садъ, растительность котораго была гораздо богаче и разнообразнѣе той, которую онъ видѣлъ въ землѣ раваллисовъ. Климатъ, очевидно, былъ здѣсь теплѣе, и страна представляла изъ себя что-то вродѣ тропиковъ Марса.
Садъ заканчивался большимъ озеромъ, у берега котораго стояла на причалѣ лодка. Въ лодкѣ веселъ не было, но она была снабжена электрическимъ аппаратомъ, править которымъ взялась Нирдана. Они вошли въ лодку и быстро понеслись по гладкой и сверкающей поверхности озера.
Въ разговорѣ Нирдана пыталась удовлетворить свое любопытство и узнать, откуда явился, и кто такой онъ, Ардеа; но такъ какъ князь давалъ уклончивые отвѣты, то она не настаивала, и разговоръ вертѣлся на пустякахъ.
Но вотъ вдали показался покрытый лѣсомъ островокъ, на которомъ стояло небольшое зданіе съ пурпурнымъ куполомъ, и князь освѣдомился, что это такое.
— Это небольшой храмъ, посвященный нашему богу, великому Имамону, — отвѣтила Нирдана. — Хотите осмотрѣть его?
— Очень хочу, если можно.
— Конечно, можно! Но это только маленькая часовня, хотя все-таки и тамъ можно совершать жертвоприношенія. А что вамъ непремѣнно нужно посмотрѣть, до вашего отъѣзда, такъ это большой храмъ Имамона, воздвигнутый на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ погибъ богъ. Это несомнѣнно самое богатое у насъ святилище. Туда ежегодно стекаются тысячи паломниковъ; а въ большіе праздники, на великомъ богослуженіи бываетъ даже самъ царь. Одно изъ такихъ торжествъ будетъ происходить на-дняхъ.
Пока она говорила, лодка стала приближаться къ острову. Вдругъ на водѣ появились большія, бѣлоснѣжныя птицы, съ маленькимъ, въ видѣ короны, хохолкомъ на головѣ, и крыльями, обрамленными красными перьями. Птицы эти безъ страха окружили лодку и протягивали голову къ сидящимъ.
Нирдана вынула изъ кармана кусокъ хлѣба и раздала его птицамъ, которыя ѣли изъ ея руки, радостно при этомъ вскрикивая.
— Это ваши домашнія птицы? — спросилъ Ардеа.
Нирдана отрицательно покачала головой.
— Нѣтъ, онѣ живутъ на свободѣ. Во время жары онѣ прячутся въ гротахъ, по берегамъ озера, а при закатѣ солнца выходятъ купаться и кормиться. Онѣ посвящены Имамону, никто имъ не дѣлаетъ зла, и такъ какъ всѣ богомольцы ихъ кормятъ и ласкаютъ, то птицы безъ всякаго страха приближаются къ людямъ.
Въ эту минуту лодка подошла къ каменной лѣстницѣ, и Нирдана привязала ее къ желѣзному кольцу, а потомъ наклонилась и сорвала нѣсколько большихъ и красивыхъ голубыхъ цвѣтовъ, которые росли въ водѣ у берега.
Прямая аллея вела въ храмъ, внутренность котораго была освѣщена многочисленными лампадами. Стѣны, казалось, были сдѣланы изъ синяго сталактита; въ глубинѣ храма, въ убранной цвѣтами нишѣ, красовалась большая бѣлая птица съ распростертыми крыльями, державшая въ клювѣ длинный, острый ножъ. Передъ нишей, на жертвенникѣ, стояла большая ваза съ масломъ, служившая лампадой.
Нирдана положила въ нишу принесенные цвѣты, зачерпнула ложкой, лежавшей на жертвенникѣ, масла изъ большой стоявшей на ступенькахъ амфоры, и подлила его въ лампаду. Преклонивъ затѣмъ колѣна, она стала горячо молиться.
