Рай-1 - Дэвид Веллингтон
Петрова воспользовалась шансом. Бросилась к Чжану, не обращая внимания на голограмму. Опустилась на колени рядом и осмотрела его скафандр. Каждый индикатор и дисплей были разбиты, как и у нее. Существо постаралось на славу.
Пока Петрова попыталась стряхнуть с его лица осколки, Чжан смотрел на мерцающую сине-белую штуку, которая стояла не далее чем в пяти метрах от них.
Было много крови, и Петрова не была уверена, насколько сильно его задело. Казалось, он вообще не чувствует боли. Может, просто слишком напуган.
– Можете встать? – прошептала она.
– Чш-ш-ш, – выдохнул он, скорее просто чтобы выпустить воздух из легких, чем пытаясь заставить ее замолчать. – Это… это все еще…
– Думаю, оно закончило с нами. Ну же. Вы можете встать?
Пришлось приложить усилия. Он уперся обеими руками в стену и медленно, осторожно встал на трясущиеся колени.
– Не смотрите, – произнесла она. – Не смотрите на него. Ему просто нужен наш свет. Если мы не будем светить…
– Мы так и будем плутать в темноте? – спросил он шепотом.
Она была уверена, что голограмма их не слышит. Казалось, она совершенно не способна обнаружить ничего, кроме источника света.
– Только… только пока мы не уйдем от него. Хорошо? – сказала она и обхватила его за плечи. Помогла идти вперед.
Его ноги не были сломаны, он просто ослабел от страха. Впереди оказался поворот, острый угол. Если им удастся уйти из поля зрения голограммы, возможно, они будут в безопасности, подумала она.
Может быть. На данный момент.
– Эта штука убила всех на борту? – проговорил Чжан.
Петрова покачала головой.
– Мы не видели ни одного тела. Здесь поворот.
Вместе они повернули за угол и посмотрели в длинный темный коридор. За поворотом их встретил крошечный огонек – свет, излучаемый самой голограммой. Дальше – кромешная тьма.
– Поднимите руку. Потрогайте стену, – велела она. – Продолжаем двигаться. Чем больше расстояние между нами и этим…
– Нет. Расстояние – это не выход. Эта штука – проекция. Голографическая проекция – она может быть где угодно, в любой точке корабля. Бегство от нее не поможет, потому что она может просто проявиться там, где мы находимся.
– Чушь какая.
– Вы знаете, что это правда.
– И вы знаете правду, – сказала она. – Она буквально написана на стенах огромными буквами. Никакого света. Все, чего тварь хотела, – это уничтожить свет. Если при этом она убьет нас, ей все равно. Нам нужно находиться в темноте, если мы хотим обезопасить себя.
– От этой твари – возможно. – Чжан выплюнул изо рта еще несколько крошек стекла. – А что, если в темноте есть что-то похуже?
Она перестала двигаться. Он имеет в виду, зачем рисковать, спотыкаясь обо что-то, натыкаясь на стену? Она подумала, чем ответить на его пессимизм, как настоять на том, чтобы они продолжали идти.
Она открыла рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, дать хоть какую-нибудь надежду. Затем застыла неподвижно, как статуя.
Впереди открылся люк. Где-то в темноте.
Она услышала шаги. Кто-то приближался к ним. Она потянулась к оружию на бедре, хотя не представляла, как будет стрелять в того, кого не видит.
Шаги приблизились, потом остановились.
В темноте она услышала чье-то дыхание. Человеческое дыхание.
– Сюда, – сказал голос. Ладонь шлепнула ее по запястью. Схватила за руку.
Это был ребенок, детская рука, просунувшаяся в перчатку.
– Давай! Сюда!
131
Петрова все меньше и меньше поддерживала Чжана, пока они пробирались по темным коридорам. Рукой Чжан вел по стене, шаркал ногами, боясь обо что-нибудь споткнуться. К нему возвращались силы. Он скорее испугался, чем пострадал от атаки голограммы.
Ребенок, шепчущий в темноте, вряд ли был наилучшим проводником. Не помогло и то, что он не ответил ни на один из его вопросов, кроме самых простых.
– Куда ты нас ведешь? – спросил Чжан.
– К другим людям.
– К каким другим людям? К экипажу? Пассажирам?
– К надежным людям. Это недалеко.
– Сколько вас там? Как долго вы живете в темноте? Есть ли у вас связь с корабельным искусственным интеллектом?
На эти вопросы ответила Петрова.
– Чжан, – сказала она. – Успокойтесь. Мы не сможем выжить здесь в одиночку.
Он признал, что в ее словах есть смысл.
Несмотря на слова ребенка о том, что люди близко, они долго шли, прежде чем попали куда-то. Спустились по крайней мере по одному длинному пандусу – Чжану пришлось приложить усилия, чтобы не покатиться вперед. Он бы с удовольствием спустился в темпе улитки, но ребенок даже не замедлил шаг. Петрова держала ребенка за руку, а Чжан держался за плечо Петровой и не смел отпустить ее, поэтому приходилось идти в ногу с ними. Его пугало, что если он хоть на мгновение потеряет связь с Петровой, то уже никогда не найдет ее в темноте.
Внизу обнаружился еще один длинный пустой коридор.
Он был усеян люками – Чжан смутно ощущал их под рукой. Пол под ними стал тверже, а их шаги – громче, но он не мог сказать, что это значит. Спустились ли они на инженерную палубу? В часть корабля, куда пассажирам вряд ли есть доступ? Возможно.
Темнота сводила с ума, хотя теперь он понимал, что тьма необходима. Дело не только в отсутствии стимуляции зрения, но и в том, что его мозг все время пытался угадать, что его окружает. Он никогда не знал, сколько пространства над ним: движутся ли они по открытым помещениям, с высоченными, как в соборе, потолками, или спешат по низким туннелям. Ему приходилось бороться с желанием идти согнувшись, подняв свободную руку над головой. Он не мог избавиться от кошмарного страха, что вот-вот врежется лбом в низко нависающий потолок. Каким-то образом ему удалось избежать столкновений.
Возможно, обострился слух. Во всяком случае, он стал прислушиваться к тому, как их шаги отражаются от стен. Возможно, со временем слух стал бы компенсировать недостаток зрения, но до того, чтобы научиться ориентироваться с помощью эхолокации, было еще далеко. По крайней мере, в данный момент каждый звук был новым сигналом тревоги, потенциальной опасностью, надвигающейся на него из беспросветных глубин.
Теперь, когда лицевой щиток на шлеме разбился, Чжан дышал местным воздухом, который был вполне годным, правда, немного затхлым. Он поднес руку ко рту и зубами стянул перчатку (он не мог отпустить руку, которой держался за плечо Петровой), чтобы лучше почувствовать текстуру стены. По большей части стена была гладкой, хотя иногда пальцы натыкались на какой-нибудь выступ, который мог быть знаком, панелью управления или еще чем-то. Однажды кончики пальцев провели по паутине
