Владимир Лавров - Волд Аскер и симфония дальнего космоса
— Нехорошие! Украли её ребенка! Увезли в неведомые дали! А потом ещё и сбросили на её мир какую-то гадость, из-за которой в почве образовалась огромная незаживающая рана! Вместо того, чтобы сидеть на месте и думать о по-настоящему важных вещах, она вынуждена была всё бросить и заниматься всякими глупостям, как-то перемещениями в космосе!
Богине как-то удалось смягчить волну чувств, и я даже почти не потерял сознания, хотя был очень близок к этому. Но тут сказал слово в нашу защиту стоунсенс, и мама остыла.
— Постойте, так что, родная планета стоунсенса — Вентера-4? — вдруг сообразил я.
Мама стоунсенса прислала мне картинку расположения звёзд и планет её системы. Я сверил с записями в мозгу у Аиса — точно, Вентера-4.
— Стоунсенс, а почему ты не сказал, что ты с Вентеры?
— А я и не знал. Прилетел корабль и забрал меня. Все на Вентере были с других планет, поэтому и я подумал, что я с другой планеты.
— А те, кто тебя взял на борт, они что, с тобой совсем не говорили?
— Говорили. Они подошли и сказали: "Вот этот подойдет". А потом взяли меня на борт.
— А что ты ещё помнишь?
Воспоминания стоунсенса на эту тему были очень смутными. Зато у его мамочки воспоминания были очень чёткими. Она прислала мне прямо в мозг целое кино, в котором было видно, как косморазведчики, выложив на грунт Вентеры какие-то зонды, взяли стоунсенса и прикрепили его снаружи корабля в качестве противовеса взамен выгруженного оборудования. Вывод был однозначным: стоунсенса взяли на борт в качестве балласта, а затем массивному камню на строящейся базе нашлось множество аналогичных применений.
— Стоунсенс, слушай, а сколько тебе было лет, когда тебя взяли на борт корабля?
— Тебе в земных годах или в годах Вентеры?
— Давай в земных.
— Лет семь.
Мамочка стоунсенса что-то сказала.
— Шесть лет и девять месяцев, — перевёл стоунсенс.
Теперь понятно, почему он так легко осваивал языки, так сильно тосковал без общества и так катастрофически западал на игрушки.
Мамочка стоунсенса выразила нетерпение. Она требовала стоунсенса к себе на борт, и немедленно. Но тут вклинилась Богиня. Она врубила всё своё обаяние и попыталась приклеить мамочку стоунсенса мёдом: она — де и восхищена такой формой жизни, и ей так интересно, что она думает о важных вещах и так далее в том же духе. Я уже и забыл, насколько обаятельной может быть Богиня, когда захочет. Меня задело только краешком, но даже от малой части этого обаяния я к концу речи готов был расплавиться. Мамочка стоунсенса на этот поток меда сухо ответила, что её не трогают наведённые чувства и что она желает забрать сына и удалиться немедленно.
Богиня попыталась тронуть её сочувствием развивающимся народам, с тем же нулевым успехом. Тогда Богиня предложила союз против тех, кто скидывает на Вентеру всякую заразу. На это мамочка стоунсенса начала было отвечать, что теперь она умеет кидаться камнями с космической скоростью и что никто ей не страшен, но тут сказал своё слово стоунсенс (мы его не слышали, беседа шла на недоступном нам уровне). Мамочка передумала и сказала, что подумает о нашем сотрудничестве позже. И тут Богиня что-то сделала. То ли она обратилась к основам всего сущего, то ли что-то от самых основ мироздания взяло и проглянуло через неё. Несколько секунд (или несколько минут?) я чувствовал себя травинкой, прорастающей через теплую влажную землю. Никаких мыслей. Никаких страхов. Только радость жизни, восторг перед огромным миром сверху и вкусная земля снизу.
Когда мамочка стоунсенса ответила, в её чувствах была заметна робость, как у Виллины при первой встрече с Богиней. Она была оглушена. Она была в восторге. Она хотела сюда вернуться, чтобы поговорить с Богиней о по-настоящему важных вещах. Но сейчас ей надо слетать с её сыном в её мир. Можно, она слетает, а потом быстренько вернется?
Богиня выразила полнейшее удовлетворение, а нам приказали перевезти стоунсенса к мамочке. Пока мы его тащили через шлюз и везли к буйному астероиду женского пола, стоунсенс рассказывал маме всякие истории из наших приключений (нам он транслировал малую часть того, что говорил, просто для того, чтобы мы были в курсе). Когда мы подвезли блудного сына к мамочке, та уже прониклась симпатией к друзьям своего сына.
Как выяснилось позже, мамочка всё это время разговаривала не только со стоунсенсом, но и с Богиней. Богиня пришла к выводу, что мамочка использует очень "грязный" телепорт, который опасен для её здоровья, и начала настаивать на том, чтобы мамочка встроила в свою суть телепорт из её мастерских.
Мамочка стоунсенса от встроенного телепортера отказалась, сказала, что ей будет достаточно чертежей, а телепортер она в себе сама вырастит. Доставка чертежей и выращивание телепортера заняли три дня.
На прощание, перед тем, как уйти телепортом (мы в это время ещё сидели в карантине), она окатила нас таким излучением ласки и заботы, перед которым поблекло воспоминание даже о еде со Вкусом. Но с ощущением радости жизни от Богини не сравнить, нет, не сравнить.
Интересно, что мамочка стоунсенса считает по-настоящему важными вещами, если перемещения в космосе она считает глупостями?
Была ли Богиня возмущена тем, что её так долго водили за нос, скрывая одну из интереснейших тайн космоса? Были ли рассержены адмиралы штаба, лишившиеся на целые трое суток возможности вести какие-либо операции с этой базы (Мамочка перекрыла выход всем кораблям, кроме того, который ушел за нами)? Трое суток весь личный состав базы искал самодвижущийся камень (это всё, что могла сказать о своём сыне мамочка стоунсенса), и никто даже не мог предположить, что это наше "устройство коммуникации". Все уже думали, что базу придётся закрывать и эвакуировать, Мамочка не впускала и не выпускала никого. Были ли ребята довольны тем, что им пришлось просвечивать и перекантовывать всё, что могло быть перевернуто?
Никакими словами не выразить то, что нам пришлось вытерпеть после прихода на базу.
Но больше всего нам пришлось вытерпеть от начальницы штаба. Мы сдали ей рапорт о том, как мы героически защищали храм, и ожидали похвалы, а она принялась нас ругать за массовое убийство аборигенов. Мы, оказывается, должны были только украшать и символизировать. Украшать свиту жреца своим экзотическим видом и символизировать поддержку Богини. Максимум, что мы были вправе сделать — это нанести визит соседним государствам и попытаться их уговорить посодействовать стройке. Мы стояли, как облитые холодным душем, и слушали её возмущения. Несколько сгладило картину только то, что мы вспомнили про уничтожитель оружия.
— Почему нас не предупредили о том, что в этом мире есть устройство, блокирующее наше оружие? — спросил я, — Если вы не заметили, они пытались нас убить.
Начальница штаба позвонила в архив и потребовала поднять документы. Через считанные секунды ей ответили, что кочевникам действительно двести лет назад был подарен такой уничтожитель. Начштаба заметно "поджала хвост". Это был явный прокол штабных служб. Я сделал себе зарубку в уме — перед вылетом на любое задание просматривать историю всех операций по данной планете. Похоже, с организацией работы в здешнем штабе дело обстоит так же, как и везде у разумных существ. То есть организованный хаос.
— Всё равно вы должны были вести себя мягче, — обиженно закончила начштаба.
Мы отсалютовали и убрались.
В качестве наказания, а также для того, чтобы убрать нас подальше от разгневанных рот, нас заслали охотиться на волков на планету Красный Лед, в созвездии Аспири. Там было холодно, очень холодно. И очень опасно. Никогда мы не развлекались так, как на этой планете. Мы отстреливали волков, и это была очень увлекательная охота. Волков там из-за нескольких особо влажных и теплых лет расплодилось больше, чем могло прокормиться, и они принялись нападать на людей, а люди там были совершенно к этому не готовы. Когда с волками было покончено, мы славно накатались на лыжах и санках. Иллиан с Аисом были в восторге. До этого они на санях не катались.
Должно быть, для основного состава войск Богини эта планета действительно должна была бы выглядеть сплошным наказанием: ни одного пруда, в который можно было бы прыгнуть и искупаться. Из-за климатической катастрофы вся поверхность этой планеты покрыта льдом, и только летом в пыли, лежащей поверх льда, прорастает скудная растительность. Аборигены живут за счёт скота, который они перегоняют с одного такого поля на другое. Весь год они в движении. За стадом может следовать только две-три семьи, иначе животным не хватит пастбища. По этой причине они и становились легкой добычей для волков.
Самым ценным ресурсом у людей на этой планете являются длинные берцовые кости их животных. Из них делают составные стойки для юрт, копья для воинов и другие длинномерные предметы. Деревьев на этой планете нет, они не могут удержаться корнями в тонком слое почвы. Точнее, они есть, но выродились до размеров травы. Почему наши Постигатели не научат местных делать вещи из металлов, не знаю. Возможно, боятся, что те сожгут всю биосферу при выплавке железа?
