Владимир Лавров - Волд Аскер и симфония дальнего космоса
— Возьмем два земных пулемёта. Если что, отобьёмся.
Но верховный жрец не врал. Подавитель нашего оружия действительно подарила кочевникам Богиня, около двухсот лет назад, когда на земли кочевников нападала всякая сволочь из одной рабовладельческой империи. По неведомой причине один из кланов вооружил войска этой империи автоматическим оружием, и кочевникам тогда пришлось туго. С тех пор подавитель стоял в их святилище и только теперь вот пригодился. Мы вытрясли эти данные из одного вельможи, которого захватили, резко спикировав посреди ночи на бивуак отходящей армии. На его несчастье, это был командир той сотни, которая должна была следующей нападать на нас. Он видел нас в деле и не строил иллюзий о наших возможностях. Судя по тому, что он нам рассказал, нам можно было не опасаться дальнейших нападений кочевников. Их жрецы пришли к выводу, что сами Мать — Смерть и Отец — Громовержец пришли на защиту нового храма, а с ними и множество демонов войны. Судя по описанию, за Мать — Смерть они приняли Бий У, а за Громовержца — Птитра.
Надо будет обрадовать своих товарищей тем, что их возвели в ранг богов.
Мы ссадили вельможу рядом с их лагерем, но он вместо того, чтобы убегать, принялся что-то просить у Фиу. Мы долго не могли понять, чего именно. Оказалось, что он просил благословления. Фиу, оказывается, один в один похож на ихнего бога воинской удачи и ловкости. Фиу выдрал у себя несколько шерстинок, завернул их в платок и подарил вельможе. Обещал, что удача теперь всегда будет с ним, если они не будут нападать на храм.
— А на империи можно? — спросил кочевник.
— На империи — сколько хочешь, — позволил Фиу.
А эти ребята, кочевники, начали вызывать у меня симпатию. Оказывается, они нападали на рабовладельческие империи, поскольку считали их абсолютным злом, центром страданий, а себя — свободными людьми. Они считали, что империям нельзя распространяться, так как в них все люди несчастливы, в отличие от них, свободных и счастливых людей. Жаль, что мы покрошили их несколько сотен, а может, и целую тысячу.
— Мне обидно, — сказал я, глядя на проплывающие под глайдером дюны, — меня даже в боги не взяли, прохожу под личиной простого демона.
— Ты уже был богом смерти, не всё же тебе одному сиять, дай и другим побыть, — засмеялся Фиу.
По прибытии в пещеру я завалился спать, но уже на рассвете проснулся. Фокусы психики, стресс после боя… Фиу и Грумгор сидели на входе в пещеру и чистили оружие. Их силуэты чётко вырисовывались на фоне начинающего розоветь неба. Фиу попросил Грумгора передать оружейную смазку, Грумгор передал и начал ругать начальство. Обычный диалог, который могли бы вести мои товарищи по лётному училищу, обычные, привычные действия. Было так странно видеть эти необычные силуэты так далеко от дома, ведущие привычные мне разговоры на привычном мне земном языке.
Через два месяца пришел корабль с продовольствием и другими запасами, после чего мы сидели ещё четыре месяца. Чтобы не скучать, я возобновил чтения вслух хроник от "постигателей истины".
Фиу решил научить Иллиана и Аиса прыгать с большой высоты. Они начали прыгать со скал в мягкую щебёнчатую осыпь под ними с одновременным сальто в воздухе. Обошлись только содранной на руках кожей у Иллинана, зато кожа была содрана почти вся. После ласкового трёхчасового выговора, который я ему устроил, Фиу решил, что лучше будет тренировать рабочих. Этим он и развлекался, тренируя выживших ребят из нашего пополнения и добровольцев из рабочих.
Прыжки в осыпь оказались потом очень неплохой забавой. Мелкие камешки мягко оседали под любым весом и прощали любое грубое падение. Только одежду надо одевать плотную, такую, чтобы мелкие камешки не ранили кожу. После того, как через две недели зажила кожа, Иллиан и Аис очень полюбили эту забаву.
Как-то раз Фиу позвал меня на плац.
— Попробуй победить их, — предложил он мне посражаться с его воспитанниками из числа местных рабочих, — я хочу тебе кое-что показать.
Я подумал, что это будет очень легким делом. Памятуя то, как легко мне удалось управиться с кочевниками, я расслабился, за что и был тут же наказан. Рабочие отлупили меня за милую душу. Я попытался провернуть свой фокус с ходьбой по кругу, но он сбил их не больше, чем обычных людей. Через полсекунды они приспособились и добавили мне колотушек. Тогда я рассердился по-настоящему и перешел к веерной защите, перекрывая одного нападавшего другим. Этого они не ожидали, и вскоре все нападавшие полетели в разные стороны.
— Не ожидал от тебя такой ловкости, — оценил Фиу.
— Ты очень неплохо их натренировал, — похвалил я его в ответ.
— Это не я. Я позвал тебя сюда для того, чтобы кое-что показать, — Фиу свистнул, и все участвовавшие в занятиях рабочие построились.
Я посмотрел на четкий строй шести сотен бойцов и осознал факт, который до этого не хотел видеть.
— Богиня нас убьёт, — сказал я.
— Ты это про что? — удивился Фиу.
— Я вижу строй из шести сотен экспертов в военном деле, каждый из которых может в одиночку разогнать небольшую армию. Как мы тогда с тобой. Как только Верховный жрец сообразит, что это за сила, ему не составит никаких трудов установить теократическое государство отсюда и дотуда, докуда он захочет. Когда он это сделает, Богиня начнёт копать вглубь и обязательно найдёт причину. После этого она нас с тобой прокоптит на медленном огне и подвесит перед залом собраний для примера. Нам же запрещено было передавать какие-либо технологии.
— Да? А я о таком развитии событий и не подумал… Я тебя для другого позвал. Ничего мы не передавали, кстати. Сейчас сам убедишься.
Фиу обратился к ближайшему сержанту:
— Позовите сюда того, кто первым испытал просветление.
Бойцы передали по цепочке приказ, и вскоре к нам подошел молчаливый и мрачный увалень.
— Дружище, расскажи нашему хаше, как ты испытал просветление.
Парень несколько неохотно и очень лаконично начал рассказывать о том, как он тренировался, тренировался, а потом понял, что во время боя смотрит не на противника, а на свои фантазии о том, как он сделает больно противнику.
— За это время противник успевал уйти, — подытожил парень.
— А потом?
— Богиня любви не любит тех, кто делает больно. Я попытался во время боя не думать о нанесении зла, а любить противника. Стукать его не куда попало, а туда, где будут не смертельные раны. Попытался вообще не думать.
— И что?
— Я смог видеть реального противника и сражаться гораздо лучше.
— А почему так неохотно говоришь?
— Все говорят, что я первый просветлённый. Я от этого начинаю гордиться, а гордость убивает любовь. Мне от этого плохо.
— Так что мы им ничего не передавали. Их ловкость — от местной религии. Они были глупыми животными, а стали мягкочеловеками, — успокоил меня Фиу, — помнишь тех клоунов, на тигролошадях? Я ещё удивлялся, отчего они такие неловкие, скачут и на тебя не смотрят. Похоже, у этого народа информация одновременно не обрабатывается. Они видят либо свои идеи о том, как будут тебя резать, либо реальную картинку.
— Да, я тоже это заметил. Может, этим и удастся отболтаться.
— Кстати, хорошая запись в твою книгу правил. "Если хочешь стать самым лучшим головорезом, возлюби весь мир и противника", — нараспев продекламировал Фиу на местном языке.
Строй грохнул. Солдаты смеялись минут десять, радостно хлопая друг друга по плечам и приплясывая.
Закончилась эта миссия очень неожиданно. От Богини прибыла смена с приказом немедленно явиться на базу, код НДЛДР. Код НДЛДР буквально означает "не донося ложку до рта". За время, пока Аис вылезал из песка, мы наскоро ввели ребят — сменщиков в курс дела и отправились.
По выходу из подпространства стоунсенс сразу воскликнул: "Мама!"
Перед входом на базу висел огромный астероид, закрывая проход к шлюзам.
— Что за чудо вы таскали с собой всё это время? Откуда это? — спросила Богиня, находившаяся на командном пункте астероидной базы. Она излучала удивление и не хотела этого скрывать.
— Это не чудо, это стоунсенс, — обиделся за дружка Суэви.
Астероид обратил на нас внимание, мимолётом коснулся сознания каждого из нас, нащупал стоунсенса, и на нас обрушилась лавина материнских чувств, не требовавших перевода:
— Маленький! Нашелся! Наконец-то! Я так долго тебя искала! Ты мой дорогой! — и так далее…
Стоунсенс не оставался в долгу и излучал ответные восторги. Я и не знал, что он может транслировать чувства без дополнительных устройств.
— Это что? — спросила Богиня.
— Это стоунсенс, живой камень, — пришлось признаться мне.
— И вы не говорили? Но ведь это почти невозможно. Я считала, что это легенды.
В этот момент мама стоунсенса решила сменить милость на гнев и обратила внимание на нас с Богиней.
