Вместе - Дэйв Эггерс
– Отвратно, – сказала Джоан.
– Это же прикольно, – растерялась Прити.
– Мерзко, а не прикольно, – отрезала Джоан.
Но она оказалась в меньшинстве. Прочие “эластичные” пытались придумать, кому бы позвонить, чтобы протестировать приложение. Берит решила, что ее бывшая однокурсница подойдет. Через несколько минут на главном мониторе появилась темноволосая женщина по имени Анита. Она находилась в Швеции, в Упсале.
– Анита, привет! – сказала Берит.
Она укрылась в укромном уголке офиса, чтобы Анита думала, будто она одна, хотя на самом деле все “эластичные” наблюдали за Анитой на большом экране.
– Как поживаешь? – спросила Берит.
– Хорошо! – ответила Анита, но экран показал, что она лжет.
– Точно все хорошо? – переспросила Берит.
– Да. А что такое? – удивилась Анита.
На экране пульсировали красные отметки – недостаток откровенности, защитная реакция. “Эластичные”, разойдясь в стороны, чтобы случайно не попасть в объектив камеры Берит, бесшумно радовались.
– Слушай, я всегда хотела спросить тебя, – продолжала Берит. – Когда мы были в колледже, ты как-то летом поехала на Стокгольмский архипелаг с друзьями. Помнишь?
– Естественно, – пожала плечами Анита. Она выглядела рассеянной и не слишком заинтересованной разговором. Она сидела за столиком во дворе.
– Мой тогдашний парень, Пер, тоже там был, – сказала Берит. – Помнишь Пера?
– Ну да, – неуверенно ответила Анита.
– Кажется, ты всегда питала к Перу слабость, так ведь? – спросила Берит.
– Я бы не назвала это слабостью. Берит, почему ты вообще сейчас об этом заговорила? Это было восемь лет назад. Я не видела Пера с того самого лета. Где он сейчас? В Торонто?
– Просто у меня ощущение, что в тот раз между вами что-то произошло. Может, ты забыла, но я тогда не могла поехать, мой брат был при смерти.
– Да, знаю. Я всегда очень жалела, что ты не поехала с нами. – Голос Аниты дрожал, глаза наполнились слезами. – Но между нами ничего не было.
Загорелся зеленый огонек. Это была правда. “Эластичные” были впечатлены. Однако Берит продолжала давить:
– Просто скажи мне. Тебя же тянуло к нему, да?
– Ох, Берит, – вздохнула Анита. – Ты не собираешься домой? Может быть, тогда и поговорим? Мне все это как-то не нравится.
Общий показатель искренности Аниты едва перевалил за 20.
– Ладно, не бери в голову, – сказала Берит. – Я услышала все, что хотела. – И разорвала связь.
Она вернулась к группе “эластичных”, принимая их соболезнования и мрачно улыбаясь в ответ на проклятия в адрес Аниты и таких, как Анита.
– Вы были близкими подругами? – спросила Прити.
– С шести лет, – ответила Берит.
– Берит! – резко вмешалась Джоан. – Тебе что, тринадцать? Нельзя относиться к этому серьезно! Это просто идиотское приложение, которое придумали какие-то ботаны.
Берит рассмеялась.
– Да я знаю. Знаю, что это глупо. Но я позвоню ей как-нибудь еще, хочу все окончательно выяснить.
Ро попыталась ее утешить:
– Дай ей еще пару шансов, а потом подсчитай средний результат. – Глаза ее так и излучали великодушие. – Она это заслужила, заслужила интегрированную оценку.
***
В последующие дни популярность “Дружка” все росла и росла, а Дилейни ждала, когда же люди начнут сопротивляться. Но ничего не происходило. За неделю приложение завоевало всю Южную Азию и начало продвижение на восток и север. В Японии и Южной Корее оно стало самым скачиваемым за последние десять лет. Дилейни решила поговорить с Уэсом, узнать, что ему известно о запуске в Америке, но не успела этого сделать – приложение уже было везде. Без всяких объявлений и рекламы. Просто оно внезапно оказалось в каждом телефоне, и все только о нем и говорили. Друзья проверяли друзей, а когда закончились друзья, которые не в курсе, как оно работает, перешли на родственников. Миллиарды лживых слов, серьезных и не очень, были сказаны и оценены, и человечество потонуло в океане разочарований и подозрений. Все оказалось гораздо хуже, чем Дилейни могла себе представить.
Но никто не обвинил “Вместе”. Компания до поры до времени успешно скрывала свою роль в разработке “Дружка”, желая сначала посмотреть, что будет, а уж потом принимать лавры. Некоторые организации по поддержке семьи выпустили предостережения, горстка психологов и прочих экспертов пытались объяснить, к каким проблемам может привести проверка друзей и родных на честность, но приложение уже стало привычным инструментом, совсем как термометр или рулетка. Потому что, как заявляли люди, мы имеем право знать, когда нам врут и кто нам истинный друг.
28
Прошедшее несовершенное
Для Дилейни все это было дико. Шли недели, но она продолжала пребывать в растерянности и оцепенении. Она, как лунатик, ходила на работу и постоянно слышала восхваления в адрес Холстейн, которая приписала себе все заслуги по созданию “Дружка”, хотя пару раз все же упомянула о ценном вкладе Уэса.
Как-то в субботу от Уэса прилетело сообщение: “Давай навестим мою маму. Встретимся в «Эль Торо»”.
Дилейни доехала на метро до Мишн-Дистрикт и, выходя на 16-й улице, увидела Уэса наверху эскалатора. То, как он явно не случайно перехватил ее по дороге, да еще и надел соломенную шляпу с широкими полями, свидетельствовало, что встреча с мамой была лишь предлогом. Он улыбнулся, мимоходом поздоровался и выдал ей такую же шляпу, только с маленькими якорьками. В этом районе покрытие камер было средним, но Дилейни понимала, почему Уэс предпринимает такие меры. Она молча пошла за ним и быстро догадалась, что они направляются в Трог-Таун.
Трог-Таун состоял всего из шестнадцати кварталов. Наверное, именно такими были города в прошлом, но на самом деле Дилейни было не с чем сравнивать – она переехала в Калифорнию лишь несколько лет назад. У шлагбаума, перегораживающего узкую аллею, их встретил пожилой трог в белом жилете. Дилейни и Уэс молча достали свои телефоны и отдали ему. Трог положил их в пакет и запер в шкафчике.
– Добро пожаловать, – сказал он, наконец улыбнувшись. – Я Джеки. Вам что-то подсказать? – Он протянул им плохо отпечатанную брошюрку с картой на задней обложке.
– Где почта? – спросил Уэс.
Джеки показал им, как пройти к единственному почтовому отделению в Трог-Тауне на перекрестке 16-й и Брайант.
Они шли по аллее, пока не выбрались на более открытое пространство, где в нос ударила тяжелая волна самых разнообразных запахов – смесь нагретого солнцем мусора и застарелой вони мочи, фекалий, специй, жареного мяса, человеческого пота, сигаретного дыма. Вокруг мельтешила пестрая толпа хиппи, анархистов и прочих отщепенцев и чудиков – а также тех, кто просто не мог себе позволить жить где-то еще. Половину домов превратили в коммуны, но люди ютились везде –
