Вадим Проскурин - Дверь в полдень

— Да я не о том! Все эти люди напрямую работают с террористами?

— Не напрямую. Все переговоры ведутся через посредников…

— Но все-таки ведутся. Все эти люди… блин! Как все запущено… Насчет Шейни и Пола больших сомнений не было, но Блейк… На кой хрен ему это нужно?

— На тот же самый, что и остальным, — ответил москомп. — Идет многоходовая операция по переделу энергетического рынка. В исходной реальности она в конце концов привела к успеху, надо признать, это благоприятно отразилось на общей политической ситуации.

— Но тогда получается, — заметила Елена, — что если мы остановим терроризм, это скажется на политической ситуации неблагоприятно.

— Не скажется. Если мы примем соответствующие меры.

— Перебьем сотню-другую шейхов?

— Можно и так. Но, по-моему, лучше будет передать ученым какой-нибудь страны чертежи термоядерного реактора. После этого нефть подешевеет и перестанет так сильно влиять на мировую политику.

— Может, с этого и следовало начинать? — спросил Стас. — Тогда терроризм исчезнет сам собой.

— Терроризм сам собой уже не исчезнет, — возразил москомп. — Ситуация вышла из-под контроля еще лет десять тому назад. Теперь без решительных мер не обойтись.

— Хорошо, — сказала Елена. — Но меня смущают две вещи. Первая — мы вводим общество в нестабильное состояние. Чтобы избежать неприятных последствий, придется вмешиваться в историю еще не раз. Не получится ли так, что история пойдет вразнос?

— Не получится, — заверил ее москомп. — Я подготовил расчеты, ты можешь с ними ознакомиться. Но это займет много времени, ознакомиться, я имею ввиду..

— Ничего, — сказала Елена. — Обязательно ознакомлюсь. Теперь вторая вещь — почему в двадцать третьем веке нас атаковали? Ты не боишься, что между твоим и моим временем начнется война?

Москомп хихикнул.

— Война не начнется, — сказал он. — Она технически невозможна. А почему нас атаковали… Суй Гай Цзю, не поделишься мыслями?

— Поделюсь, — сказал Суй Гай Цзю. — Я вовсе не собирался вас атаковать. Но вы появились посреди охраняемой зоны, в которую у меня был приказ никого не допускать. Гвидон начал говорить какую-то ерунду про задание москомпа, то есть, это тогда мне показалось, что он говорит ерунду. Николай повел себя агрессивно. Что мне еще оставалось делать?

— А что нам оставалось делать? — возмутился Колян. — Мы никого не трогали, мы просто хотели пройти дальше в будущее. И тут появляешься ты, начинаешь орать, угрожать оружием…

— Вы появились в охраняемой зоне, — повторил Суй Гай Цзю. — Я действовал строго по уставу. Это моя обязанность — задерживать любого, кто проник в охраняемую зону.

— Короче говоря, — сказала Елена, — все, что произошло — обычное недоразумение. Никто не хотел ни на кого нападать, просто так получилось. Кстати, охрана объекта у вас безобразно организована. Какой умник догадался поставить часового в зону перемещения?

— Это Бай решил, — сказал Суй Гай Цзю. — Но это не такая уж и грубая ошибка. Нам не объясняли, как работает эта штука, просто велели охранять объект и ничего не трогать. Если бы мы знали, что когда кто-то меняет цифры, вся зона около плиты уходит в другое время…

— Если бы, да кабы, — сказал Колян, хотел было выругаться, но сдержался. — Скажи мне лучше вот что. Ты с нами или против нас?

— Не надо ставить вопрос так, — вмешалась Елена. — Я считаю, что Суй Гай Цзю вправе сохранять нейтралитет, если он так хочет. Суй Гай Цзю, если ты хочешь вернуться в свое время…

— Именно это я и хочу, — сказал Суй Гай Цзю. — Я военный человек, я должен доложить начальству об обстоятельствах своего пленения. Да и то, что вы только что обсуждали, будет очень интересно совету безопасности. Или вы считаете, что эта информация секретна?

— Ничего мы не считаем, — махнула рукой Елена. — Иди и рассказывай, может, это их успокоит хоть немного.

— Насколько я понимаю, — сказал Суй Гай Цзю, — никто еще не успел всерьез обеспокоиться. По крайней мере, до того, как вы меня похитили.

— Вот и пусть все вернется на круги своя, — резюмировала Елена. — Если совет безопасности захочет со мной поговорить, ты знаешь, где меня искать.

— Не знаю. Я не видел, какой адрес вы набирали в кабине.

— Просто скажи «к Елене Нениловой», — вмешался в разговор москомп. — Я пойму.

— Ну тогда я пошел, — сказал Суй Гай Цзю. — Приятно было с вами пообщаться.

Он вышел из комнаты. С полминуты стояла тишина, которую нарушил Колян.

— Ну что, — сказал он, — пошли мочить Вахидова в сортире?

Колян сказал это иронически, но, посмотрев на лица собеседников, он понял, что да, они действительно собираются мочить Вахидова в сортире.

— Это все, что мне известно по данному вопросу, — сказал Гвидон и умолк.

Некоторое время в комнате стояла тишина, члены совета безопасности переваривали полученную информацию. Затем председатель откашлялся и спросил:

— Как вы считаете, Гвидон Хусаинович, насколько серьезную опасность представляет для нас… гм… то, о чем вы нам рассказали?

— Я бы оценил опасность как умеренную, — ответил Гвидон. — Насколько я понял за то время, что провел в будущем, интеллектуальные компьютеры не проявляет агрессивности к человечеству. Тем не менее, меня пугает то, что в наш москомп вживлен программный код, опережающий современный технологический уровень на пятьсот с лишним лет. Если москомп сумеет снять блокировки…

— Абрахам, что скажешь? — спросил председатель.

Тучный и лысый пожилой мужчина задумчиво произнес:

— А что тут можно сказать? Пока кибернетики не разобрались в новом коде, ничего определенного сказать нельзя.

— Долго придется ждать, пока они разберутся?

— Боюсь, что вечно. Этот код так необычно устроен…

— Значит, будем сидеть и ждать божественного откровения? — нахмурился председатель.

Абрахам обиженно надул толстые губы.

— Ну зачем же так грубо? — сказал он. — Мои люди проводят большую серию экспериментов, результаты пока еще неопределенные, но кое-что уже можно сказать, хотя, конечно, необходимо определенное осмысление…

— Короче! — рявкнул председатель. — Не тяни кота за хвост.

— Если коротко, то в поведении планетарной вычислительной сети заметных отклонений не обнаружено. Кое-какие изменения есть, но оценить их интенсивность, как и характер, не представляется возможным, потому что…

— Короче, — повторил председатель, теперь уже спокойнее. — Ни к чему ваши исследования не привели, мы имеем то же самое, с чего начинали. С компьютерами в нашем времени что-то произошло, но что конкретно, мы не понимаем и вряд ли когда-нибудь поймем. А изменения коснулись всех больших компьютеров на Земле?

— Практически всех, — печально кивнул Абрахам. — Внедренный код распространился по каналам автоматического обновления, там коэффициент срочности рассчитывается исходя из разницы между датой предлагаемого обновления и датой последнего изменения операционной системы, в нашем случае разница превысила пятьсот лет, соответственно, обновлению был присвоен наивысший приоритет и…

— А текущую дату трудно было учесть? — рявкнул председатель. — Ламеры…

— Если вас не устраивает то, как я исполняю свои обязанности, — начал Абрахам, но председатель остановил его движением руки.

— Если это перестанет меня устраивать, — сказал председатель, — ты узнаешь об этом первым. Но мы отвлеклись от темы обсуждения. У кого-нибудь есть еще вопросы к Гвидону Хусаиновичу?

Вопросов не оказалось.

— Большое спасибо, Гвидон Хусаинович, — сказал председатель. — Вы свободны.

Гвидон так и не узнал, чем закончилось то обсуждение.

Глава одиннадцатая

1.

Летающая тарелка погасила скорость и неподвижно замерла в воздухе. Тряска прекратилась, в кабине установилась полная невесомость.

— Неужели внизу нигде нельзя приземлиться? — удивленно спросил Колян. — Не может такого быть. Вон то поле, по-моему, вполне подойдет…

— На том поле конопля растет, — перебила его Елена. — Когда будем взлетать, энергии уйдет больше, чем если сутки напролет здесь висеть.

— Можно другую площадку найти.

— В таких местах, как это, лучше не рисковать попусту. Тут у каждого второго жителя в чулане автомат, а у каждого первого — гранатомет.

— Ну и что? — удивился Колян. — Какой тут риск? Наша тарелка бронированная.

— А кто девочку в броне ножом зарезал?

— Нож — это одно, — заявил Колян, — а пуля или граната — совсем другое.

— Все равно не хочу рисковать зря. Энергию, конечно, жалко, но не так уж много ее и тратиться.

— Тогда давай приступать к делу. Много энергии расходуется или мало, зря ее расходовать по любому не стоит.