Вместе - Дэйв Эггерс
– Все нормально, – сказала Дилейни. – Ты можешь отключиться.
– Мне послышалось, ты сказала мне отключиться. Я правильно поняла?
– Да, правильно. Пожалуйста, отключись и больше не включайся.
– Я попробую, – сказала Джуди.
Пик Дональдсона, подумала Дилейни. Она забиралась на него.
Пик Хиндмана. С шоссе его не видно.
Пик ГССШ. Понятия не имею, что это значит.
Пик Ноу-Регрет.
Ха. Это реальное место, очень красивое. Она однажды там была. Сидела на вершине перед закатом и смотрела, как косые лучи медленно затопляют долину, по очереди касаясь всех живых существ и предметов, лаская скалы, цветы, мышей и лосей своими золотыми пальцами. Она была тогда одна, вокруг ни души на целые мили, и не сомневалась, что она – единственный человек, который наслаждается этим зрелищем. Момент был настолько прекрасен, что сердце готово было разорваться, но только ее память сохранила его.
27
Твои капризы – их страдания
Дилейни разбудил поток сообщений от Уэса.
“Ты слышала? Ты знаешь?”
“Куда я его дену?”
“Надо встретиться, поговорить”.
“Это конец”.
До Дилейни уже доходили слухи, и вот теперь это свершилось. По следам ее “ЗнакоМы” и Гибели Афины – происшествие стало именем собственным – группа неистовствующих “совместных” начала протестовать против домашних животных в кампусе и самой концепции домашних животных. Первой оценкой, на которой все сошлись, было “проблематично”. Дальше последовало “неприемлемо”, “варварски” и, наконец, “запрещено”. Кто-то запустил в Сеть постер с котом за решеткой и подписью “Освободите!” в стиле советских плакатов, и после этого лавину уже невозможно было остановить. В какой-то момент возникла кратковременная дискуссия о легитимности заведения животных для эмоциональной поддержки, но и это было очень быстро признано очередным примером бессовестной эксплуатации. Дело шло к тому, что слово “питомец” запретят, а их бывших хозяев подвергнут остракизму.
Лежа в своей капсуле, Дилейни нашла в телефоне оповещение.
“Совместным” дается одна Рабочая Неделя, чтобы выдворить узников-животных за пределы кампуса. Спасибо за Сотрудничество!
“Мне так жаль, – написала она Уэсу в ответ. – Поговорим попозже. Что-нибудь придумаем”.
Но она понятия не имела, что здесь можно придумать. Шанса добиться исключения не было; праведный гнев противников угнетения животных достиг максимума, и в пекле революции исключения были немыслимы. Подавляющему большинству оказавшихся под запретом животных предстояло отправиться в приюты, где их, скорее всего, со временем усыпят. Урагану повезло хотя бы в том, что он мог жить дома с мамой Уэса, пусть она его особо и не жаловала.
– Я заметила, что ты проснулась, – сказала Джуди Денч. – Ты проспала 6,3 часа. Не хочешь вернуться в постель и отдохнуть еще?
– Нет, спасибо, – отказалась Дилейни.
Уэс никогда не разлучался с Ураганом. Он тактично не стал намекать, что вообще-то это она – причина запрета. Экскурсия к морским слонам запустила процесс полного разделения человеческого и животного мира. Дилейни вдруг поняла, что многие из последних правил диктовались, по сути, той же идеей разделения: между “Здесь” и “Нигде”, между путешественниками и местами поездок, между государствами, городами, группами, видами… Все это уменьшало шансы причинить вред, испытать пагубное воздействие, оказаться в неприятном положении.
“Мясо они тоже запретили”, – написал Уэс.
И через несколько секунд: “Удалили все видео с домашними животными”.
Дилейни проверила и убедилась, что это правда. Она не смогла найти ни одного ролика с милыми зверушками ни на одной из платформ “Вместе”. Никаких животных в специальных одежках, никаких умилительных примеров межвидовой дружбы, никаких историй о спасении животными людей. Они исчезли, слово “хозяин” подверглось запрету, слово “питомец” отныне можно было употреблять только в значении “воспитанник” или “ученик” – и даже в этом случае оно было нежелательно. Дилейни проверила ролик с убийством жены Вдовца – он был на месте. Ролик со смертью Бейли тоже никуда не делся. Убийства и самоубийства – сколько угодно, но видео с питомцами исчезли.
“С Ураганом все будет хорошо”, – написала она, сама в это не веря.
***
– Пошли! – Джоан стояла в дверях, ожидая, пока Дилейни завяжет шнурки.
Теперь и Джоан знала, как медленно та это делает, и явно была намерена познакомить ее с другими видами обуви.
Но это было лишь одной из множества задач, которые Джоан поставила перед Дилейни в отделе “Ты Уверен”. Именно она организовала перевод Дилейни сюда. Недавно отдел отказался от вопросительного знака в названии, подразумевая, что их сервис обеспечивает одновременно и вопрос, и ответ, и Джоан считала, что Дилейни должна остаться там окончательно. Дилейни мечтала хоть об относительном спокойствии и свободе, а Джоан каким-то образом удалось избавиться от многих ограничений, которыми были связаны остальные в кампусе, и Дилейни думала, что в ее отделе будет ощущать меньше давления.
– Это подразделение в кампусе развивается быстрее всех, не считая “СооПреда”, – говорила Джоан, выводя Дилейни из “Гавела” на солнечный свет. – И ты возненавидишь этих людей. Нет, я не произносила слова “ненависть”.
Она показала пальцем на свое ухо, прошептала одними губами: “Звонок!” – и после этого Дилейни следовала за ней в тишине.
Она слышала о работе Джоан до “Вместе”. Та основала сайт под названием “Эластика”, который был посвящен высокой моде и стилю жизни успешных людей. Кто-то считал его слишком фривольным, кто-то – визионерским. Но все это было экономически так далеко от интересов большей части населения Земли, что никто не обратил бы на проект никакого внимания, не проповедуй он настолько экологичные и внезапно оказавшиеся пророческими ценности. “Эластика” поддерживала продажу безупречно изготовленных вещей от безупречных производителей, которые, по заявлению Джоан и ее соратников, “стоили ровно столько, сколько заслуживали”. Они понимали, что убедить рядового потребителя, привыкшего к рубашкам по 18 долларов, в том, что не вредящие окружающей среде, сшитые на этичном производстве с высокой оплатой труда рубашки не могут стоить меньше 80, выйдет не сразу. Но также понимали, что потребители обязательно будут платить за “экологические гарантии” (как это стали называть), возможность не искать информацию и не принимать решения самостоятельно.
“Эластика”, в штате которой состояли восемь человек, одобряла и продвигала товары, преимущественно одежду и предметы декора, и продавала их через свой сайт, беря себе определенный процент. К моменту, когда “Вместе” купила компанию, ее прибыль составляла 67 миллионов долларов в год. Через некоторое время после покупки “Эластики” Мэй Холланд приобрела сайт “Меньше, но Лучше” – еще один законодатель вкусов, призывающий положить конец быстротечности моды. Две команды были объединены в одну под названием “Ты Уверен?” (ТУ), которая очень быстро стала потребительской совестью “Вместе”.
Дилейни получала уведомления от ТУ последние года полтора. Их получали все, кого она
