На грани прошлого мира - trurle
- Да я всё поняла. - Элен поморщилась. - Классическая цепочка снабжения, как в Антарктиде.
- Вот и хорошо. - Я проверил клей в маске. Вроде бы уже застыл. - Собираемся!
Сборы заняли почти час, а затем - ещё почти десять минут на проверки, не забыто ли что-то важное. Но вот наконец я с Лиамом в шлюзе, а мои руки в перчатках и варежках поверх перчаток - легли на засов. Момент истины.
Первое, что я заметил в вестибюле - спирт в градуснике наконец замерз. Мороз усиливается, но это и ожидалось. Нужны дополнительные средства оценки холода. Но это в следующий раз. Сейчас прикрываю двери.
- Лиам, вперед! Да подожди же!
Что можно сказать. Поляризатор работал. Небо больше не выглядело мерцающей, бесформенной и бесцветной, тошнотворной кляксой на краю поля зрения. Просто чёрный купол. А что, если задрать голову?
Мерцание возобновилось. Не в полную силу, но...
Так, а если наклонить голову набок? Аналогичная мерзость.
Ну, с этим уже можно работать. По крайней мере, если держать голову прямо, глазами можно двигать свободно. Исчез риск заплучить приступ вертиго просто из-за чрезмерно размашистой саккады. А в темноте да на снегу саккады размашистые... самые благоприятные условия для развития нистагма. Всего лишь видениями НЛО, как в земных условиях, можно и не отделаться.
Человеческие глаза вообще достаточно специализованный инструмент. Запросто выдаёт иллюзии или даже совсем отказывает, когда условия начинают сильно отличаться от предковой границы саванны. Жители полярных областей, шахтеры, лётчики и космонавты сталкиваются с этими ограничениями на постоянной основе. А у нас вообще экстремальный случай.
- Элен, Оливия! Светофильтр работает, можете выходить! Лиам, жди маму!
А я сделал первый шаг вверх, выбираясь из вытоптанной нами ямы в снегу. Снегоступы держали. Вперед!
В свете налобного и ручного фонарей перед мной поплыл заснеженный склон. Постепенно я начал лучше воспринимать снег под ногами, ощущая, когда он готов соскользнуть, а когда - надежно удержит мой невеликий вес.
Пару раз я останаливался, проверить яркость и угол на маяк. Алое сияние постепенно туснело, но всё ещё было легко заметно.
Воздуха из регулятора, поставленного на стравливание баллона за час, больше чем хватало. Постепенно я начал перепрыгивать мелкие сугробы и слишком крутые участки под ними, вместо того, чтобы медленно и печально обходить.
А затем луч фонаря вдруг выхватил нечто невозможное. Реликт прошлого мира.
Наверное, когда-то это было величественным деревом. Оно росло на тонком слое почвы, покрывавшем скалу, и постепенно запускало корни в трещины. Заполняло весь возможный объём, раскалывало скалу, врастало ещё глубже, высасывая тонкую струйку насыщенной минералами воды.
Сейчас от него остался обожжённый, размочаленный в хлам пень, наполовину вывернутый из скалы.
И этот пень, к которому я приближался всё ближе, начал рассказывать мне фантастическую историю о последних минутах своей жизни. Углы порванных корней, распределение и текстура обугленных пятен, мелкий мусор, застрявший между корнями, текстура излома основного ствола, и борозды от механических поврждений - стали визуальным кодом, крича без слов о немыслимом.
Я не раз видел лес, оставшийся после боевых действий, и даже мог распознать основные виды оружия, снесшие его. Но сейчас было нечто иное.
Я вздохнул, пока история пня укладывалась у меня в сознании, принимая окончательную форму. Сначала пришла вспышка. Сверху и с севера, вверх по склону. Вспышка не точечная, большой огненный шар. Или вообще стена огня.
А вот ударная волна пришла с большим запозданием, когда уголь уже глубоко прогорел. И пришла она с прямо противоположного направления. С юга. Сломала дерево, врезала песок глубоко в древесину. Обратный, более слабый поток пришел с севера секундами позже, принёс странную черную гальку. И под завалом этого гравия огонь погас, задохнулся без воздуха. Потом прошли лавины и потоки воды, стирая память. Но цепкие корни удержали достаточно подсказок, чтобы история ещё читалась.
Главная загадка была поставлена. Вспышка и ударная волна - пришли с противоположных сторон. Это не термояд, Чистюля был прав.
Разбитый пень был первой ласточкой. Буквально через сотню метров ландшафт начал меняться, показывая остатки прежней земной поверхности один за другим. Меньше борозд, прорытых катящимися скалами. Овражки, промытые ливнями, стали мельче. А самое главное, начал заметно утоньшаться снежный покров.
Продолжая карабкаться вверх, я отметил недостаток снега как ещё одну необъясненную аномалию. В самом деле. Обычно чем выше, до примерно шести километров над уровнем моря, тем больше снега. Орографический эффект должен действовать в любых условиях, где дует ветер. Но на этом склоне то ли ветер, то ли вся атмосферная физика, похоже, отправились в мусорное ведро.
Но на самом деле эта аномалия к лучшему. Отметим, что можно меньше бояться схода снежных лавин.
Когда я наконец обогнул здоровенную кварцитную скалу, мысленно отметив, что наконец удалось выбраться за пределы местного известнякового пояса, ландшафт окончательно изменился. Перед мной была где-то тридцатиметровая полоска разгромленной, но не снесённой земной поверхности, за которой виднелся резко очерченный конец склона. Я наконец добрался до гребня.
Небо за гребнем головокружительно мерцало. Причём это было ощущение пробивалось даже сквозь поляризующий фильтр. Я непроизвольно отвёл взгляд, концентрируясь на земной поверхности перед мной.
Наверное, когда-то это был храм. Точнее, его имитация. Когда Большая Свалка метлой прошлась по миру, срывая с места и отправляя в топку истории целые народы, многие культы просто перестали существовать. А всё ещё скучающие обитатели благополучных регионов вроде этого продолжали требовать экзотики. Поэтому и начали строиться эти псевдо-религиозные комплексы, обычно рядом с городами мигрантов для придания флёра истинности. Не то чтобы мигранты действительно ходили сюда молиться. Нет, они были здесь максимум наёмными рабочими, частью антуража.
Элен один раз сходила сюда еще лет пять назад, и потом пару месяцев у неё с языка срывались язвительные реплики по поводу устройства храмового комплекса. Из них "отрыжка альтернативной истории" да "избушка разбойников, замаскированная под храм" были еще достаточно мягкими эпитетами.
Сейчас от храма, несмотря на необычно слабые повреждения конкретно этого пятачка, мало что осталось. Земля была качественно перемешана с тем же странным черным гравием, кусками кварцита и обломками конструкционных материалов. Ни один из рукотворных предметов не превышал размерами полуметра. И эта смесь была щедро приправлена углём от сгоревшего леса.
Вообще сейчас, когда я нашел участок земной поверхности, не ободранный землетрясениями или ударной волной, стало хорошо заметно, насколько страшным был начальный тепловой
