Четыреста капель крови - Вадим Кленин
– Наверное, красных драконов изменили, чтобы те могли летать среди звезд. Если маги призраков выжили, то от курганов лучше держаться подальше.
Но самое большое удивление вызывали лапы космического гостя. На них не было видно ни мощных мышц, как у Большого Па, ни острых когтей, чтобы не остаться голодным. Четыре круглые и тонкие – если сравнивать с туловищем – ножки опирались на совершенно плоские, хоть и массивные ступни.
– Как такой гигант сможет защищаться, если ему придется драться за самок или за территорию? – размышляла Блондинка. – Положим, хищные ромашки ему не страшны. Он их просто затопчет. Но это не защитит его от тех же диких драконов, которые периодически совершают набеги на мирные рощи. Да и Старшее Солнце, когда через пару дней выйдет в зенит, может спалить его нежную шкуру. На ней ведь нет ни одного перышка или волоска. Да и выглядит она не такой грубой, как шкура Большого Па. Ну, разве что взгляд Красного может быть действительно опасен. Ма рассказывала как-то сказку про дракона, который обидел призраков, и те сделали так, что тот обращал в камень всех, кто решился посмотреть ему в глаза. Первыми погибли жена и дети…
Размышления блондинки прервала речь второго призрака со странным именем Кузьма. Тот вышел чуть вперед и, как показалось дракоше, с наслаждением втянул местный воздух.
– Ну слава Богу, добрались. Поздравляю Вас, коллега, с прибытием в систему Альфы Центавра! – сказал он и сделал странную гримасу. Он растянул губы и обнажил мелкие желтоватые зубы. Блондинка поняла, что он, почему-то радуется этим словам и считает их неплохой шуткой.
Говорил призрак, конечно, на своем языке, весьма странно звучавшем для драконьего уха. Но магия, которой от рождения владели даже еще не вставшие на крыло птенцы, позволяла уловить смысл того, что думают и произносят разные животные.
«Кстати, животные…» – поймала собственную мысль Блондинка, и, словно пробуя ее на вкус, еще раз мысленно произнесла: «Жи-вот-ны-е».
Вильнула хвостом – так она всегда делала, когда у нее появлялась интересная идея.
«Если они светятся так же, как и кроканы, значит, призраки вовсе не бестелесные создания и не маги, а животные. Живые? И их можно не только укусить, но и съесть! Все интереснее и интереснее», – подумала она.
Меж тем диалог на поляне продолжался.
– Ты белены объелся, Кузьма? Какая Альфа Центавра? – шутка мужчины, похоже, не понравилась его компаньонше. Та оторвалась от планшета и с возмущением уставилась на мужчину. – Ты куда нас привез? Нам нужна Бета Центавра! Хадар! А не Альфа!
Кузьма обернулся к женщине и, увидев ее возмущение, задорно засмеялся. Блондинке хохот напомнил звук, который издают самцы черной гиены, когда весной ухаживают за самками.
– Ты такая милая, когда сердишься. Прям боевой хомячок. Успокойся. Я пошутил. Это, конечно, никакая не Альфа Центавра. Там нет пригодных для людей планет. Лететь туда не имеет смысла.
«Призраки называют себя людьми. Очень интересно», – подумала Блондинка, отметив, что красный цвет, который излучали эти существа при взгляде особым зрением, стал насыщенно красным, прям как у крокана.
– Зачем мы здесь? – довольно прохладно спросила Стелла.
Мужчина помолчал, а потом медленно выдал:
– Ты хоть и биолог, но должна знать про точку в пространстве, которую называют Врата Харона.
Кажется, Стелла удивилась.
– Про лодку Харона слышала, на которой он через реку Стикс души перевозил. А что за врата?
Блондинка навострила уши и немного присела, чтобы ее не заметили, ведь самец призрака продолжал осматривать поляну, и его взгляд уже приближался к району, где пряталась дракоша.
– Так астрофизики назвали точку перехода в неживое состояние во время длительного космического перелета, – мужчина выдал длинную фразу, которая была Блондинке совершенно непонятна. Но пояснение ей и вовсе не понравилось. – Попросту говоря, это точка гарантированной смерти. Когда любой организм, даже находясь в анабиозе и под защитой систем безопасности, нахватается столько космической радиации, что разорвутся связи в его цепочках ДНК.
Он немного помолчал, будто давая своей партнерше время осмыслить сказанное, и продолжил:
– Сколько от Земли до Хадара, знаешь?
– Я астробиолог, а не астрофизик, – все еще недовольно проворчала Стелла. – Скажи.
– Примерно сто двадцать парсеков. За один прыжок – даже на корабле, защищенном свинцово-водной многослойной броней, – преодолеть такое расстояние не сможет ни один живой организм. Ну, разве что некоторые черви, да и то благодаря их уникальной живучести. Один из десяти тысяч примерно. Через сто двадцать парсеков – даже в криокапсулах и, как я уже сказал, под защитой брони – от взрослых людей останется лишь бесформенная замороженная биомасса. Да и от любого живого организма – хоть от ребенка, хоть от слона. Биоматериал, который сгодится разве что на удобрение. Даже для клонирования ничего не останется.
Он немного помолчал, поковырял носком ботинка землю и продолжил:
– Так что эта остановка жизненно необходима. В древности, кажется, подобное называли космодромом подскока. Здесь мы сможем заменить свинцовые панели и обновить водную прокладку, удалив накопленную радиацию. Эта операция даст нам преодолеть оставшиеся сорок пять парсеков. Заодно и запас топлива для термоядерного реактора пополним, чтобы была возможность генерировать щит для расщепления астероидов и прочего космического мусора. Воды тут полно.
Он снова оглядел округу, втянул воздух и произнес:
– А ничего так планетка, – произнес он. – Краси-и-и-вая. На Земле таких ландшафтов, пожалуй, уже и не встретишь. Травка-муравка, цветочки вон, симпатичные. Еще бы озерцо с карпами, и была бы вообще пастораль. Я б здесь не отказался пожить годик-другой.
Блондинка понятия не имела, что такое пастораль, да и вообще в речи призрака было много незнакомых слов, но слушала диалог с большим интересом, стараясь все запомнить. Даже если она не сможет спасти этого несчастного дракона, новых сказок она напридумывает множество. А такие умения очень ценились в клане. Во всяком случае, птенцы из других семей точно обзавидуются. Да и взрослые будут относиться с уважением.
И тут Блондинка ощутила, как третий нарост на хвосте – тот самый, который пострадал от хищного цветка – заныл. Да и в целом она почувствовала изменение общего фона на этой поляне – из нейтрального он стал враждебным. Практически сразу ей стало
