Виталий Вавикин - Электрические сны
– Я бы думала об этом, если бы он лишь грабил шаттлы, а не пригонял на продажу рабов.
– Но разве это не спасло твою жизнь? Разве, если бы Джюн не привез тебя сюда, ты не должна была отдать свое тело?
10
Агент Арг. За два долгих месяца, проведенные Киф на Сателлите-Четыре, они встречались еще дважды. Первый раз когда агент приводил в дом, где содержались рабыни, новых девушек, и второй – на взлетной площадке космопорта. Бывший агент элиты Сателлита-Один стоял рука об руку с перекупщиком Бархтом, ожидая новую партию рабов. Киф и других проданных Мронлу девушек они не замечали – это был всего лишь товар, за который они уже получили прибыль. Киф не знала почему, но ей хотелось попрощаться с Аргом – он напоминал ей о дочери, был тем последним, что хранило в себе крупицы прошлой жизни. Но бывший агент так и не взглянул на нее.
Киф и другие девушки поднялись на борт шаттла. Капитан Джюн и робот Мронл разговаривали в кабинете пилота. Помощником капитана была девушка по имени Гхан. Молодая, свежая, не красивая и не уродина. Киф смотрела на нее, вспоминая историю, рассказанную Латси. Историю о том, как капитан Джюн и Гхан провели вместе почти половину своей жизни, остановив время. Но если Джюн постарел, то Гхан годы обошли стороной. «Может быть, это из-за того, что ее организм сам синтезирует «Импульс»?» – подумала Киф, ловя себя на мысли, что смотрит на капитана Джюна совсем не так, как смотрела после их первой встречи. Может быть, он действительно не был злодеем?
– Говорят, роботы купили нас, чтобы проводить опыты, – суеверно прошептала девушка, которая сидела рядом с Киф и не моргая наблюдала за Мронлом. – Они разрежут нам грудь и вытащат сердце.
– На кой черт им сдалось наше сердце? – раздраженно спросила Киф.
– Значит, вытащат легкие или желудок. Как ты думаешь, они хотя бы дадут нам искусственные имплантаты? Я слышала, что на Сателлите-Один ученые добились хороших результатов и люди с искусственным сердцем живут после операции не один год.
– На Сателлите-Один бедняки продают богачам свои тела целиком, – сказала Киф. – Представь себе, головы стариков на молодых телах.
– Не ври мне!
– Я сама с Сателлита-Один.
– И что, там правда молодые продают старикам свои тела?
– Если бы нас не захватили пираты, то сейчас на моих плечах была бы голова старухи.
– Ого! – девушка снова испуганно уставилась на Мронла. – Думаешь, роботы тоже хотят получить наши тела? Отрезать наши головы и пришить на их место свои электронные мозги?
– Думаю, им просто нужны наши таланты.
– Какие еще таланты?
– Способности. Я, например, художник, а ты? Что ты умеешь делать лучше всего?
– Ничего.
– Совсем?
– Я просто женщина.
Эту девушку звали Лимья, и после того, как они прибыли на Сателлит-Шесть, Киф больше не видела ее. Впрочем, других девушек, с которыми они летели сюда, она тоже встречала крайне редко. Города роботов были странными и жутко неприспособленными для жизни.
– Что-то не так? – спросил Мронл, когда Киф выразила недовольство своей новой художественной мастерской.
– У меня в Нижнем городе было места в десять раз больше, чем здесь.
– Вы можете работать с картиной, а другие складировать в подсобке.
– Но здесь даже нет окон!
– Мы установили хорошее освещение.
Спорить с роботом оказалось сложнее, чем продавать элите свои картины – так, по крайней мере, чувствовала Киф. Особенно когда ее назначили учителем группы роботов, модифицированных для развития художественных способностей.
– Думаю, это безнадежно, – призналась Киф во время одной из редких встреч с девушкой по имени Сиол, которую доставили на Сателлит-Шесть на партию рабов раньше, чем Киф.
Сиол была историком, и ее класс находился в том же здании, что и художественная мастерская Киф. За первый год жизни среди роботов они встречались не больше дюжины раз.
– Они молодая нация, – словно извиняясь за роботов, говорила Сиол. – Они только учатся жить самостоятельно.
Киф не любила историю, особенно все, что касалось политики, но получить базовые знания о месте, где живет, считала необходимым. Особенно учитывая тот факт, что она не была свободна. Всего лишь раб бездушных машин – тех, кто еще десять лет назад сами были рабами.
Их вождя звали Минтрил, и он был человеком. Он правил на Сателлите-Шесть более пятидесяти лет. Машины были его паствой. Он писал законы согласно установленным протоколам программ своих подданных – поступал так же, как поступали его предшественники.
За несколько лет жизни на Сателлите-Шесть Сиол так и не смогла установить, как долго продолжалось такое правление. Правители приходили, казалось, из ниоткуда, занимали положенный им кабинет и правили спутником. Особенно странным казалось то, что в мире машин не было исчерпывающей исторической базы, словно каждый новый правитель переписывал их программы согласно своим восприятиям и видениям мира.
Эта загадка заставила Сиол превратиться из историка в журналиста, но лишь пять лет спустя, когда бдительность роботов ослабла, и она смогла свободно путешествовать по спутнику, ей удалось найти лабораторию, где клонировались предыдущие правители. Хотя в свой успех Сиол не верила – скорее всего, новая власть, решившая что-то изменить, отказавшись от людей-правителей, позволила ей узнать эту тайну.
Десятки поколений вождей происходили из одного генетического материала. Реинкарнация одного и того же человека. Снова и снова. С жуткой математической точностью. Возможно, машины бы так и жили еще тысячи лет, если бы у новых клонов не начались необратимые повреждения. Они жили короче, уровень интеллекта становился все меньше и меньше. Их законы становились все более странными.
Сиол не смогла узнать, кто создал подобное правление – был это человек, мечтавший о вечной власти и жизни, или же это был сложный расчет машин, пришедших к выводу, что так будет лучше для всех. Но сейчас в этом мире цифр сквозил шквальный ветер перемен. Старый правитель Минтрил умер, а его клон не прожил и пары лет. Престол оказался свободным, и роботы пришли к выводу, что настало время детям человечества выбрать свой путь. Почти единогласно они решили открыть границы, привести иностранцев: людей искусства, инженеров, учителей. Роботы хотели учиться. Роботы хотели стать людьми. Впервые за последние тысячелетия во главе их сателлита встал робот.
– Может быть, когда-нибудь они поймут, что рабство – это плохо, и отпустят нас? – спрашивала Киф в первые годы своей жизни в новом доме.
– Сомневаюсь, что это произойдет в ближайший век, – говорила Сиол.
Эти разговоры были всего лишь шуткой, но крайне серьезной шуткой. Снова и снова Киф пыталась связаться со Сателлитом-Один, но революция превратила этот самый большой естественный спутник системы Океаник в закрытый мир. Единственной достоверной информацией, которую удавалось получить, были рассказы капитана Джюна, довольно часто появлявшегося на Сателлите-Шесть.
Бывший силовик. Спаситель людей, на которых правительство его родного спутника ставило опыты. Пират. И просто хороший торговец. Иногда Сиол шутила, что роботы слишком хорошо относятся к нему.
– Может быть, он один из них? – не то в шутку, не то всерьез выдвинула она как-то раз свое предположение.
– У него слишком запутанная жизнь для робота, – сказала Киф. – К тому же он родился на Сателлите-Девять. И я знаю о нем достаточно много, чтобы утверждать – роботы себя так не ведут.
– Значит, эти машины видят в нем нового правителя, – снова не то в шутку, не то всерьез сказала Сиол.
Эти разговоры повторялись каждый раз, когда им удавалось встретиться с Джюном. И каждый раз ночью после этих встреч Киф видела кошмары о своей родине. Сны повторяли рассказы Джюна, но когда он говорил о том, что происходит на Сателлите-Один, это не казалось таким жутким, как во снах.
Голод, анархия. Низы истребляли элиту, надеясь занять ее место. Те, кто продал свои органы, мечтали, что после революции смогут заменить дешевые имплантаты на более дорогие, а возможно, и забрать проданные прежде. Но покупатели сбежали, а на захваченных заводах не было квалифицированного персонала, чтобы выполнять сложные операции и контролировать технологические процессы. Наука и прогресс остановились. Люди, получив власть, не знали, что с ней делать дальше, и машинально продолжали поддерживать пламя революции, неся хаос и смерть. Найденные склады элиты смогли ненадолго стабилизировать ситуацию, но слишком много было людей, нуждавшихся в новых органах. Те из элиты, кто имел глупость остаться, были отправлены в тюрьмы. Суды не проводились. Достаточно было подписи комиссара участка, где содержался представитель высшего класса.
– Мы служили вам, продавая свои тела и умирая на заводах, теперь ваш черед послужить для нас, – сказал один из комиссаров по имени Плоз, подписав постановление, чтобы отправить приговоренного к расстрелу представителя бывшей элиты не к стенке, а под нож.
