Сага о Головастике. Кристальный матриархат - Александр Нерей
— Меня уже вся команда дожидается со сказками. Одиннадцатый сейчас с три короба наврёт, а мне потом оправдываться. Завтра же нужно сходить к ним, — высказал я пожелание, выполнять которое совсем не хотел.
— Вон, батька твой с работы идёт. Если Николай не успеет с ним сегодня переговорить, тогда завтра, в субботу значит, поболтает. И подвиг неизвестного героя неизвестных мировых бед распишет. И костюмчик новый всучит с благодарностями, — по секрету пообещал дед.
— Завтра суббота? А сегодня какое число? — вспомнил я о том, о чём хотел узнать больше всего.
— Пятница с утра была. Двадцать первое сентября. А ты на что надеялся? — спросил дед, и я умчался с Серёгой под мышкой догонять папку, позабыв поблагодарить наставника и за обещание уладить с формой, и за такую хорошую дату, как канун субботы и воскресенья.
— Не пойду завтра в школу, — обещал я Серёжке. — Книжки лучше с тобой почитаем.
Мы догнали папку у калитки и все вместе вошли во двор.
«Только бы не на рыбалку. Только бы не на рыбалку», — загадывал я, надеясь, что папка не запланировал на выходные поездки на природу, но моим надеждам не суждено было сбыться.
— Завтра после школы к бабушке Наташе поедем. Там ты будешь за Серёжей присматривать, а мы с отцом помогать ей на огороде, — получил и я, и папка, и Серёжка мамкин ультиматум, не подлежавший обжалованию.
— Настоящий матриархат, — вырвалось у меня с досады.
«У деда завтра отсижусь. На кой мне в чужом фраке в школу идти?» — пообещал себе, по-своему распланировав, хотя бы, половину субботы.
«И в женских мирах рулят папками, и в мужских мирах от мамок никакого покоя», — думал я, засыпая после ужина, свиданья с телевизором, игр с братом и разговоров с папкой, с которым ещё утром был ровесником.
Глава 29. Здравствуй, четвертинка!
«Идти, или не идти?» — решал я, когда мне не дали прикрыть курткой костюм интеллигента, объяснив, что погода ещё тёплая, а дорогую вещь, просто так, мне теперь ни за что не доверят.
— Ну, ты и вырядился, — нарвался я на соседа и одноклассника Вадьку, когда тот вынырнул из своей калитки.
«Два года хожу в школу, и всего раза три с ним в попутчиках. А сегодня, как нарочно. Теперь не соврёшь, что заболел и остался дома, и при нём не пройдёшь мимо школы. Придётся позориться», — успел пораскинуть мозгами, пока дружок по уличным и школьным приключениям догонял меня сзади.
— Решил учительницу из себя вывести? — забеспокоился Вадька, наверное, представив, как я изгнан из класса, а остальные одноклассники попадают под рассерженную указку Павловны.
— Костюм, как костюм. В таких даже взрослые щеголяют, — поддержал я разговор.
Мы успели пройти пару кварталов, как вдруг я услышали грозный рык Давидовича.
Угодник догонял нас на Байке, а в руках у него, как пиратский флаг, развивалась на вешалке новёхонькая школьная форма.
— Ура! — закричал я, перепугав Вадьку, и кинулся навстречу урчавшему монстру.
— Кто это? — начал дружок запоздалые расспросы, но я уже бежал к Угоднику, и радовался спасению от насмешек одноклассников и недовольных взглядов учительницы.
Бежал-бежал, а дядька мимо проехал.
— Теперь-то что? — замер я посреди улицы от такого поворота дел.
А Угодник доехал до Вадьки, что-то коротко ему сказал и, развернувшись на ближайшем перекрёстке, уже снова ехал навстречу.
— Залазь. Извини, что чуть не проспал, — бодро скомандовал Николай. — Всю ночь с дедом воевал. Ругался, но не сдался.
Я запрыгнул на пассажирское место и схватился за дядьку, а Давидович сразу же поздоровался своим, сотрясавшим всё вокруг, «Бум-бум-бум-м-м!»
Мы поехали обратно к дедову двору, делая небольшой крюк вокруг кварталов, чтобы не привлечь знакомых и незнакомых любопытных глаз.
— Дома хотел тебя перехватить, но опоздал. Поэтому с вешалкой, — объяснил Угодник, когда мы остановились.
— Можно во времянке сменить змеиную шкурку? — спросил я у Павла.
— Валяй, — разрешил дед. — И это, Горыныч ты наш, чтобы сразу в школу убёг.
После переодевания я аккуратно повесил заморский костюм на вешалку и замер в раздумьях, как же теперь в новой форме домой возвратиться.
Раздумья бесцеремонно прервал Давидович, перегазовывая и медленно разворачиваясь на улице. Я выскочил из времянки, торопясь узнать, куда собрался Угодник, а оказалось, что меня доставят прямо ко входу в школу.
— Костюм пусть во времянке висит. Пригодится и по мирам шастать, и у деда по хозяйству помогать. А Вадик ничего не вспомнит. Батька с мамкой тоже. Извини, но мы с дедом решили без почётных грамот обойтись за якобы спасённых тобой из пожара младенцев, — объяснил Угодник, чего я избегу так и не став героем, погубившим форму, но спасшим чьи-то жизни.
Я вяло кивнул, потому что представил, как на школьной линейке получаю из рук директора медаль «За спасение утопающих из пожара».
— Сколько сегодня уроков? — спросил дядька, когда я взобрался на сидение Давидовича.
— По этим дням три урока и субботник по территории.
— Если сможешь, после школы к нам заскочи. Разговор о мирах, об отбытии, обо всём будет. Только ты и я. Уговор? — спросил дядька и, не дожидаясь ответа, тронулся с места.
— Пусть что-нить споёт, — попросил я, надеясь дослушать песню о паровозе и его тупике.
И Давидович под грянувшую балалаечную музыку запел женским голосом русскую народную «Виновата ли я?»
— Ещё как виновата! — крикнул я в сердцах и вспомнил обеих Настей и остальные приключения во втором круге.
* * *
— Откуда макулатура? — удивился дядька, когда увидел меня со связкой разнокалиберных книжек.
— В школьной библиотеке взял. Учиться лень, так хоть почитаю, — объяснил я свой «багаж», пока ещё не ставший багажом знаний. — Правда, они все неинтересные. Которых не жалко, тех и насовали. А энциклопедию никакую не доверили.
Я вернулся из школы после бесцветного и скучного субботнего дня и прокрался к деду во двор, где меня уже поджидал Николай с его разговором и моим
