Изумрудный Армавир - Александр Нерей
Ковёр-самолёт, завернув в трубочку свою переднюю сторону с предлинной бахромой, тоже помахивал своими краями и плыл вровень с жеребцами.
Тарелки-НЛО устроили воздушный бой или, скорее, детские догонялки и метались вокруг нас на бешеной скорости, как какие-то хищные птицы. Александры, сидевшие в них под прозрачными колпаками, визжали так, что, наверное, и на земле было слышно.
Только наша троица чинно восседала на полноценном извивавшемся змее, который в этот раз был тёмно-зелёного цвета. Три его головы то и дело по очереди оглядывались и зыркали на нас кроваво-красными глазами с вертикальными чёрными щёлочками. Пар клубами валил из каждой. Крылышки по бокам делали коротенькие взмахи, похожие на трепет листвы на ветру, а хвост с нелепой пикой на кончике извивался не хуже рыбьего.
«Я такого не ожидал. Даже в самых смелых фантазиях не представлял. Чтобы вытворять такое… Сколько же выдумки нужно? Сколько мастерства? Чтобы такие вещи придумать не один день понадобится. А оживить? А разукрасить? Не иначе Натура ко всему свою лапку приложила. Она знатная мастерица на выдумки. И ещё неизвестно, может, на какой-нибудь планете… Да, на той же земле когда-то летали такие Горынычи.
Крылышки, конечно, маловаты. Значит, не очень летучие были. Для нашего развлечения полетают немножко. А на счёт трёх голов… У Гидры их много было. Может, он не Горыныч, а Гидрыныч?
…Так, а почему мы на землю не смотрим? Там тоже чудес полон лес. И моря, и реки, и человеки. Пустыни, горы, города, сёла.
…Это и есть те самые верблюды, которые на заре времён захотели от всех зверюшек отличиться? Поделом. Ходите теперь с горбами и жуйте… Песок? Колючки? До пальмовых листьев не достаёте, так что, выбор у вас между песком и местной амброзией», — веселил я себя в полёте, отдавшись магии мировых фантомов или миражей, верхом на которых мы путешествовали.
Хоть и предупреждала нас Образ, что всё это лишь имитация признаков и свойств объектов или предметов, зато какая правдоподобная.
— Почему у них верблюды не оранжевые, а грязные какие-то? Или пегие? Давно не мылись и запылились? Вообще-то, я думал, что они двугорбые. Или это ещё не Оман? — поделился я своим первым впечатлением с Оленькой.
— А говорил, что в меня вселишься. Что тело украдёшь, — запела соседка совсем не про оранжевое море.
— По-твоему, я не украл? Где сейчас твоё тело? Не дома? Факт. Украл и в оманский гарем продал, — слегка разочаровался я ответом попутчицы.
«Скефий! Хватит играться. Пусть глазами начинают работать. Спасибо, конечно, за забавы, но делу время. Давай нас вон в ту зелёную рощу. Сад там, вроде. Глянем на деревца, а потом продолжим ерундой маяться», — проинструктировал я мир и приготовился к торжественному моменту встречи с Босвеллией.
Нас замедлило и построило вереницей, после чего первый Чапай на вороном коне поскакал с небесной горы вниз, к роще из пальм. Следом за ним все остальные наездники приступили к снижению и приземлению.
Контраст безжизненной серой местности и красочной зелени, обожженных солнцем гор и ярко-синей океанской глади бросался в глаза, как заигравшийся котёнок в лицо своему хозяину.
Перед нами замелькали то песчаные дюны, то нагромождения белёных домиков с окошками без ставен, то горы из серых камней и глины, то океан с его прозрачнейшей водой и изрезанными бухтами берегами, то ущелья или распадки с ручьями и яркой, несмотря на осень, зеленью.
Сделав в небе широченный круг почёта, наша вереница из шести транспортных средств и их десятка наездников приземлилась в истребованный мною оазис с пальмами и густым травяным ковром под ними. И кони, и тарелки, и ковёр, приземляя Александров, отходили в сторону и растворялись в воздухе. Горыныча постигла та же участь, и вскоре мы остались совершенно одни в неизвестном месте, в неизвестной стране.
— Обратно полетим на чём-нибудь другом? — спросил третий собрат.
— Как захотите. А пока и без фантомов кузнечиками попрыгаем. Пальмы с травкой, конечно, хорошо, ароматы-запахи тоже ничего, но где же Босвеллии? — разочаровался я в своей наивности насчёт зелёного сада из моих деревьев. — Земля, как земля. Всё растёт, если поливать, конечно. А найти нужно Святую, на которой произрастают наши ладанные сокровища.
— Чем эта не святая? Солнца, хоть отбавляй. Финики, опять же. Или кокосы? Тень целый день, — рассудил Васильевич-первый.
— Так и надо было проситься в сад с твоими деревцами, а не в пальмы, — посоветовала Оленька.
— Вот я и прошусь. Дедморозыч, друг. Перекинь нас в то место, на котором Босвеллий видимо-невидимо, — обратился я к Скефию, глядя в синее небо без единого облачка.
Всю нашу десятку подхватило и подбросило высоко-высоко вверх, зацепив нашей нелепой тёплой одеждой за пальмовые листья. Секунда, другая, и мы снова помчались вниз на почти белое, похожее на лунную поверхность, пустынное поле с кое-где торчавшими бурыми чубчиками деревцев.
— Вот так садик. Вот так Святая земля, — посыпались междометия после нашего приземления.
— Это мои Босвеллии? — спросил я у мира, дрогнувшим голосом.
— Фух! — подтвердил он ещё большим жаром, чем был вокруг нас.
Моя команда начала раздеваться прямо в этом пустынном и безводном месте. Я бы тоже сделал то же самое, но то ли ружьишко на плече помешало, то ли гипноз, в который сам себя погрузил, засмотревшись на «сад».
Все деревца росли на совершенно неприспособленной для жизни земле. Голая и безжизненная почва из почти белых камушков и песка под лучами солнца нагрелась и вздрагивала вокруг миражами. Нелепые треугольные чубчики ладанных деревьев, неизвестно как, но умудрились продраться сквозь эту неживую твердь своими многочисленными стволиками и сучками с веточками.
Казалось, что они не смогли по одному победить это пустынное поле, поэтому собрались в пучки или метёлки и дружно взошли всею гурьбою. Потом уже отклонились друг от дружки в стороны, образуя объёмные треугольные пирамиды вершинами вниз.
А может, всё это были одинокие деревья, которые почему-то разветвлялись у самой земли или даже под нею. Некоторые веточки были настолько корявые и извилистые, что их становилось жалко. Отчего их так покорёжило, и почему внизу деревцев не было ни единого листика, было совершенно не ясно. Из-за верблюдов или из-за каких-нибудь других домашних, а, может даже, диких животных, но только
