Изумрудный Армавир - Александр Нерей
— А этого лопоухого ты в упор не видишь? — указал на меня папка, а я уже начал трястись от душившего меня смеха.
— Вижу. А когда он вернулся? Я же сразу домой прибежала, — засомневалась бабуля, покосившись на меня с не унывавшим Серёжкой в обнимку. — Или нас всех гриц попутал? Или там кто-то другой был?
— А если бы я сейчас где-нибудь гулял? Мне бы и уши, и бугры, что пониже спины, разукрасили массажным ремнём? Вы бы ни в жизнь не поверили, что это не я был.
Ох, мирные миры. Пошёл я в огород. Поругаюсь междометиями от души, пока матерными слезами не зальюсь, — в сердцах высказал я на грани крика и умчался переговорить с миром. — Кто меня теперь рубликом на колядках одарит? Не жили богато… Пока оружием не обзавелись.
Точно. У кого топор, у того и мясо. У кого волшебная двустволка, у того и… А она в других мирах работает? — встревожился я уже в огороде, оставив отца улаживать недоразумение с голой попой и приглядывать за братишкой.
— Пуфф! — доложил Скефий, что его оружие в борьбе с Татисием бесполезно.
— Тогда в следующий раз Александра окороти. Не хватало ещё из-за него подзатыльники получать. Я же в его мир не лезу. Проследишь за этим нудистом?
— Фух! — пообещал мир.
— Надеюсь на твою помощь. А сейчас заберусь на чердак, настреляю себе мороженого или чего-нибудь вкусного. На ужин не пойду. В обиду поиграю. «Как же вы могли! Да на родного сыночка?» — кричать буду, если что, а сам показывать в кармане дулю. Отрепетирую на досуге.
…Невидимый пистолет. Додумался же. Не было бы так грустно, рассмеялся бы точно.
Захватив двустволку, я забрался на чердак времянки и, спрятавшись в сене, приступил к заеданию мировой обиды. Начал, разумеется, с эскимо. Потом ещё одно, потом «Алёнку» продегустировал, потом пару новогодних мандарин заказал, и всё это запил настоящей американской пепси-колой, когда спустился вниз, к погребу.
— Ты где там, голозадый? — окликнул меня отец.
— В сарае. И очень расстроенный. Ужин отдаю врагам, — откликнулся я. — Сейчас винца хлебну, а потом не стесняйтесь, надо мной измывайтесь.
— Отхлебни. Если оно ещё не прокисло. Давай домой. Мамка уже бушует, как Фантомас.
Вот так закончилась пятница пятого октября, день окончательного раскола на девять мирных оптимистеров и трёх не очень-то мирных пессимистеров. Началась холодная, или снежная, война миров. Конечно, не без нашей посреднической помощи.
Глава 23. Первый учебный поход в поисках Босвеллий
Суббота. «А в субботу мы не ходим на работу. Вот она была бы каждый день!» — любит петь папка, когда едет на весёлую рыбалку, а не в скучную Михайловку.
В Михайловке он образцовый отец семейства. Всё, что нужно поправит, подремонтирует, на огороде поможет и до ума доведёт.
Это я у бабушки на курорте, а мамка с папкой трудяги-работяги с крестьянским уклоном. Зато отец на рыбалке душу отводит. А перед кем стесняться? Перед Тимофеевичем, что ли? Или мной?
Он скорей перед сазанами тихоней да невидимкой прикинется, и то, только потому, что они в пруду или в канале врассыпную от его песен разбегаются. И чем, интересно, они под водой слушают? Ушей-то у них нет, вроде.
Сегодня у него праздник души. Рыбацкой души. Серёжка хоть и выздоровел, но в Михайловку его не повезут. Мало ли, что в дороге случается. Так что, папина суббота. Рыболовно-оздоровительная.
С ночёвкой, наверное. Или не очень. Зачем бы он тогда так торопился? Скорее всего, вечером обратно явится», — философствовал я после пробуждения, напрочь позабыв недавние приключения. Настроение было приподнятое, никаких обид на семейство или подвальное братство в голове не было.
Пока собирался в школу, родитель на всех парах паковался, суетился, заводился. Успел-таки вперёд меня со двора умчаться на Москвиче-Горыныче. А я уже следом отбыл по назначению.
«Четыре субботних урока самые долгие в неделе. По ощущениям. Тянутся эти сорок пять минут по часу, если не больше, — продолжил я складские работы по само-развлечению и планированию ближайшего будущего. — Ещё в школе полный разгром. Выкорчевали все дикие акации-гледичии с шипастыми колючками и забор заодно снесли. Теперь наши классные грядки, как на ладони. Хорошо, что урожай семян уже собрали.
Какой же они забор построят вместо кирпичных тумб со щитами из штакетника между ними? Всё равно же, любой сломаем. Пусть хоть бастион поставят. Крепость. Нашего брата ничем не остановишь. Не подожжём, так взорвём.
Почти весь город громыхает на Новый год. Каждый, начиная с ясельного возраста, себя минёром и сапёром мнит. Благо, городское лётное училище – неисчерпаемый источник дюралюминия. Бьются курсанты-летуны на учебных «Мигах» при заходе на посадку, так что, в нашем распоряжении целое кладбище покореженных самолётов.
Забирайся, отламывай, что пожелаешь. Или на самогон у тех же караульных выменивай. А дальше всё просто. Напильник, тиски, ненавистные контурные карты, и… Только глаза и руки береги. Так шарахает, что… Что у девчонок школьная форма с платьицем выше головы катится.
Если, конечно, всё рассчитать и под ноги свою «кассету» подбросить. Но это уже высший хулиганский пилотаж. Мне для такого никакой наглости не хватит.
С Вадькой и Мишкой что-нибудь повзрывать – пожалуйста. А одноклассниц подводить под контузию и горькие слёзы – увольте. Я с ними по-другому воюю.
И почему мне все девчонки врединами кажутся? Причём, только знакомые. На других иногда посмотреть можно, а свои какие-то карикатуры ходячие».
— Ты оглох? — вернула меня на землю карикатура из соседского племени Стёп. — Гоняться за тобой надо?
— Слово давала игнорировать, а сама гоняешься? — занял я сразу же круговую оборону, нацепив кольчугу высокомерно-надменного размера.
— Ты же дружить предлагал. Ну, тебя! Я к нему…
— Со всею душой, а у меня интерес небольшой? — не сдержался я и отточил мастерство пересмешника. — Без обид. Что стряслось? В школе будем кровных врагов из себя корчить. Говори, что случилось? — снизошёл я до простого общения с высшим существом вселенной.
— Мы с тобой вчера не гуляли? Или позавчера? В кино, там… Никуда не ходили? — начала мямлить Оленька, явно стесняясь.
— С чего ты взяла? Всадников без головы насмотрелась? Или мультиков про эскимосское оружие?
— Откуда ты про всадника узнал? Я же ничего не… Не сказала ещё, — ужаснулась соседка и почти потеряла дар речи
