Андрей Смирнов - Артур, племянник Мордреда
— Па-а-азвольте вас пригласить, — сказал я, галантно кланяясь. Джулиан скептически на меня посмотрел, но промолчал.
При нашей с Фионой разнице в росте не так-то легко было с ней танцевать. Когда мы бодренько закружились в вальсе, я был вынужден кружиться согнувшись.
— У тебя больше не было снов? — Вполголоса спросила Фиона. Я покачал головой.
— Если и были, то…
— Понятно. Почему ты не носишь Экскалибур?
— А что, надо?
— Ты не хочешь, чтобы Семья о нем знала?
— Неудивительно, правда? Я хотел попросить вас с Мордредом никому не говорить о моем новом мече… И о проекции Лабиринта — тоже.
— У нас была к тебе аналогичная просьба. — Сообщила Фиона. — Таких мечей не должно быть много.
— Согласен.
— Я знаю, что ты согласен. Но ты еще не понял, почему.
Следующие несколько тактов я молчал. Я не хотел делиться секретом Тени Знака и уж тем более — секретом изготовления мечей с элементами Лабиринта — по вполне прозаической причине. В нашей Семье не принято раздавать секреты такого уровня за здорово живешь. Только в обмен на что-нибудь не менее ценное. Однако Фиона намекала на то, что были и другие причины не распространять технологию. Интересно, какие? Не из-за этих ли причин Мордред не изготовил аналогичный меч для себя самого? И наконец, если допустить, что Грейсвандир и Вэрвиндл для Корвина и Бранда на самом деле создал Оберон, возникает естественный вопрос: почему он не сотворил меч для себя самого? И клинки для остальных принцев?
— Не понимаю, — признался я. — Объясни.
— Сейчас…
Спустя несколько минут музыканты прекратили игру, и первый танец закончился. Мы с Фионой, прихватив по бокальчику с вином, вышли на балкон.
— Все это, конечно, неопределенно, — задумчиво сказала моя тетя, — и абсолютных доказательств у меня нет, однако мне кажется… нет, я почти уверена в том, что если мы поставим производство Истинных Мечей на поток, ни к чему хорошему мы не придем. Чем больше будет становиться мечей, тем слабее будет каждый из них в отдельности.
— Каждый следующий будет слабее, чем предыдущий?
— Нет. Будут равномерно слабеть все уже существующие.
— С чего ты взяла?
— У меня есть основания так думать.
Мне понадобилось две секунды для того, чтобы сделать очевидный вывод из ее заявления.
— Ты видела Грейсвандир и Вэрвиндл со времени нашей последней встречи?.. Нет, Вэрвиндл ты видеть не могла — он в другой вселенной, да и вообще, после того как вы с Корвином окончательно устранили Бранда, его потомки с цветами и объятьями тебя вряд ли бы встретили… Остается Грейсвандир. Корвин давно пропал, но, выходит, ты по-прежнему держишь с ним связь… Или, по крайней мере, знаешь где он находится… или содержится?
Фиона внимательно на меня посмотрела. Маленький рост не мешал ей смотреть на высоких людей так, что им начинало казаться: если рыжая ведьма захочет, она их быстро раздавит. Не обошло это удовольствие стороной и меня. Я еле удержался, чтобы не вцепиться в рукоять меча.
— Выстраиваемые тобой гипотетические взаимосвязи между никак не зависящими друг от друга предметами, безусловно, весьма интересны, — ядовито заметила тетушка, — однако я предлагаю тебе вернуться непосредственно к предмету нашего обсуждения. Ты представляешь себе, как работает Лабиринт?
— Ну… не совсем понимаю, что ты имеешь в виду…
— Лабиринт дает силу нашим заклинаниям. Что дает силу Лабиринту?
— По-моему, это вещь в себе.
— На каком-то уровне — да. Но не совсем.
— Единорог?
— Неверно.
— Тогда не знаю.
— Сам Порядок, явленный на нашем уровне существования в виде Талисмана Закона.
— Минуточку, — сказал я. — А Единорог — это разве не Порядок? Я думал, наша прабабушка и есть высшая ипостась этого самого Порядка.
— Единорог владеет Порядком, но так было не всегда. — Ответила Фиона. — Некогда Талисман Закона был глазом Змея, и, таким образом, Змей владел и Порядком, и Хаосом. Какой отсюда вывод, Артур?
— Какой? — Послушно повторил я.
— Единорог и Змей не тождественны Порядку и Хаосу. Порядок и Хаос — безличностные принципы. В настоящее время Единорог и Змей являются их божественными ипостасями, однако боги не «прикреплены» к Силам, которыми владеют. Если найдется новое божество, оно вполне может попытаться сместить одного из своих предшественников. Собственно, мы это наблюдали и продолжаем наблюдать до сих пор. Феникс при помощи своего агента значительно потеснил Единорога на троне Порядка.
— Никогда не рассматривал ситуацию с такой точки зрения. — Признался я.
— Наш разговор не об этом. Вернемся к Лабиринтам. Они черпают свою силу, «порядковость», как сказать, из Камня Правосудия. При нормальном положении вещей трехмерному Лабиринту в Камне соответствует один истинный Лабиринт и ряд Сломанных, являющихся его отражениями. Но у нас положение вещей НЕ нормальное. Есть два истинных Лабиринта — наш и Эмеральдский. Хотя влияние Порядка и высоко из-за того, что Лабиринтов — два, этот порядок противоречив, расщеплен на две враждующие части. Сила, содержащаяся в Камне, вместо того, чтобы с помощью одного бога перетекать к одному Лабиринту, распределяется двумя богами между двумя Лабиринтами. Результат: каждый из этих Лабиринтов слабее, чем тот, который был у нас в Амбере.
— И ты хочешь сказать, что подобный же принцип действует по отношению к Истинным Мечам?
— Совершенно верно. Сила, образующая нашу вселенную, велика, но не безгранична. Во всяком случае, ее проявление — отнюдь не безгранично. Мечи, подобные Грейсвандиру, забирают частичку силы Порядка, проецируемую из Камня. Чем больше мечей, тем они слабее. И тем слабее наш Лабиринт, который питается из того же источника.
— И Лабиринт Бранда?
— И Лабиринт Бранда. — Согласилась Фиона. — Можно наштамповать два десятка Лабиринтов и еще полсотни таких клинков. Но в результате мы их совершенно обесценим. Хотя сила Порядка в конечной сумме возрастет, консолидированному Хаосу не составит труда перебить по очереди многочисленных проводников противоположной стороны.
— Черт, — сказал я. — Ты не могла сказать об этом раньше? Я бы десять раз подумал, стоит ли делать третий меч. Рано или поздно Семья все равно узнает. Я секрета не выдам… буду молчать, как партизан… даже под пытками, но…
— Я и сама не сразу сообразила. — Вздохнула Фиона. — Ты меня обманул.
— Как? — Удивился я. — Когда?
— Когда усилил клинок каким-то природным источником. Если бы не это, Экскалибур с самого начала был бы гораздо слабее…
— Ты говоришь о Сильм… о том камушке, который я в него вставил?
— Именно.
— Ну и ну. — Я покачал головой. — Так вот почему… Да, теперь понимаю. Вот вам и сновидение… А как ты думаешь, Грейсвандир и Вэрвиндл из-за третьего клинка сильно испортились?
— Думаю, нет. Есть еще один момент, про который я не упомянула. И мечи, и Лабиринты со временем набирают силу, приобретают свойства живых существ — вплоть до собственной воли и даже самосознания. Так сказать, повышают свой удельный магический вес. Появление Экскалибура ослабило Вэрвиндл и Грейсвандир, но даже сейчас, как мне кажется, каждый из них сильнее твоего меча. У Экскалибура, из-за того камня, лучшие стартовые условия, чем были у них — вот и все.
— Ты меня успокоила. — Сказал я. — Предварительно напугав.
Фиона улыбнулась.
— Да. Это — мой стиль.
— Угу. Секрет Истинных Мечей не раскрою никому и никогда.
— Меня это радует. А вообще, — Фиона отвернулась и посмотрела на город, в котором дневная жара готовилась уступить место вечерней прохладе. — Все это не случайно.
— Что не случайно?
— Кто-то очень хотел, чтобы ты создал этот меч.
— «Кто-то»? — Я фыркнул. — О чем ты?
— Думаю, — негромко сказала Фиона. — Сегодня мы уже достаточно поговорили…
— Брось, тетя! Если ты хотела заинтриговать меня, ты своего добилась. Кто может повлиять на сны бессмертного? Кому было нужно, чтобы я создал этот меч? Для чего? И вообще! Это была моя, и только моя идея!..
— Артур, — Фиона взяла меня под руку и подтолкнула к входу в зал. — Заканчивается пятый танец. Сейчас нас позовут садиться за стол. Нам все равно не дадут поговорить.
— Но ты должна мне сказать!
— Может быть, но не сейчас. К тому же, я ни в чем не уверена. Думаю, если моя догадка верна, тебе все сообщат… и без моей помощи. Подробно объяснят, кто ты и какова твоя роль в спектакле. Возможно, еще раньше ты догадаешься и сам…
— Но…
— Ни одного танца, сестренка, — подошедший Джулиан галантно предложил Фионе локоть — с противоположной стороны от меня. — Мое сердце разбито.
— Я ощущаю себя почти виноватой. — Тихонько рассмеялась Фиона, опираясь на руку Джулиана. — Вознагражу тебя в следующей части.
