Сага о Головастике. Изумрудный Армавир - Александр Нерей

— Выражение внесено в память, как междометие. Ожидаю команду, — оборвала ЭВМ мою лекцию о пещерном геройстве.

— Где в Млечном Пути находится планета Земля? — нашёлся Александр-первый, вперёд всех справившись с волнением.

— Координаты Земли отсчитываются от центра галактики по рукаву Ориона, — сразу же начала лекцию Образ и заморгала сначала центром нашей галактики, а потом рукавом неизвестного нам Ориона. — Расстояние от чёрной дыры, находящейся в центре Млечного Пути, на земле измеряется в световых годах и составляет двадцать шесть тысяч двести восемьдесят лет, — закончила тётенька ЭВМ и заморгала красным кружком вокруг небольшой звёздочки-солнца.

Я вместе со всеми подивился Кармалии, оказавшейся не самой упитанной среди своих сестёр астр, но и не слишком миниатюрной. О световых годах и их количестве я уже откуда-то знал, а вот с размерами и местом прописки мамки наших миров познакомился впервые.

— Световой год, это что такое? — продолжил расспросы первый.

— Расстояние, которое проходит энерго-частица света в космосе за земной календарный год. Земной календарный год равен одной двухсот пятидесяти миллионной галактического года. Галактический год равен периоду полного оборота галактики вокруг оси вращения, — зачастила с объяснениями ЭВМ.

— Хватит о непонятном. Верните нас, пожалуйста, в нашу солнечную систему, — взмолился я, чувствуя себя полнейшим и неграмотнейшим оболтусом.

— Критерий опознан, — откликнулась Образ и выключила Млечный Путь. — Начинаю демонстрацию Солнечной системы без детализации параллелей.

Над потолком включилось солнце, мигом озарив пещеру ярким оранжевым светом, а вокруг него закружились все наши настоящие планеты и планетки, а не многочисленное семейство Кармалии.

— Модель Солнечной системы. Ожидаю команду.

— Вы так не шутите. Давайте детализацию параллелей, — попросил я Образ. — Все обитаемые миры к потолку. Все четыре круга.

— Критерий опознан, — откликнулась Образ.

Все разнокалиберные и разноцветные планеты моментально исчезли, а солнце, моргнув, притушило своё яркое свечение и уставилось на нас портретом улыбавшейся мамки Кармалии.

Через мгновение и все четыре круга голубых планет с такими же улыбавшимися портретами, помогая мамке, озарили всё пространство пещеры.

— Тишкино коромысло! — восторженно выдохнул седьмой Александр, а все остальные онемели и открыли рты.

— Междометие. Вроде бы, восхищение, — поспешил я с объяснениями, пока Образ не начала переспрашивать.

— Обалдеть! — согласился третий. — Сколько же у мамки деток?

— Двести двадцать пять, — похвастался я знанием арифметики.

— Ответ неверный, — не согласилась со мной ЭВМ. — На данной карте изображены миры, которые при соответствующих уровнях допуска, доступны для посещения через адресаторы.

Имеются молодые миры пятого круга без права посещения. Пятый круг не является полным, и доступ в него ограничен по причине процессов терраформирования и сопровождающих его аномалий, — как всегда, бесстрастно доложила Образ.

— Ни фига себе! Туды его, перетуды! — посыпались возгласы на голову электронной тётеньки.

— Междометия. Всё это междометия. Иттить колотить! Это уже моё междометие, — я тоже не выдержал и влился своим голосом в хор восхищавшихся, как будто до этого четырёх полных и посещаемых кругов с близнецами-планетами мне, и всем остальным, было мало.

— А в первом круге сколько? Что-то я со счёта сбиваюсь, — отрезвил наши восторги первый.

— Поднесите, пожалуйста, к нему первое колечко, — попросил я ЭВМ.

— Батюшки! Это я междометие восхищения произнёс, — захлебнулся в эмоциях Александр первый и начал пересчитывать голубые шарики с портретами миров. — Пятнадцать. Двенадцать сыночков и три лампочки-дочки? Это… Междометие… Междометие… И ещё одно, почти матерное, междометие.

— Вот и вы теперь всё знаете, — вступил я с речью знатока. — И пещера, фактически, живая, хоть и командует здесь электронная вычислительная машина – ЭВМ. Я её, по-космически, Образом зову. По-морскому – объект номер раз. И с количеством миров первого круга у нас получается полнейший недочёт. А если узнаете, что наша посредническая нумерация с конца, то междометия ваши до утра не умолкнут. Покажите нам номера миров, — попросил я Образ.

— Критерий не опознан, — заявила ЭВМ, но сразу же перенесла мировой круг от первого близнеца ко мне.

Я отыскал взглядом Скефия и ткнул в его портрет указательным пальцем.

— Первый мир, — озвучил необдуманное действие.

Моментально вся световая феерия выключилась, и пещера погрузилась во мрак, зато над моим выходом в мир загорелась цифра один.

— Напрасно это сделал. Погорячился. Зато теперь все видят, что над римской цифрой двенадцать красуется наша русская единица, — повинился перед близнецами, но тем было явно не до моих речей.

— Это что же получается? — возмутились чуть ли не все цепные и охотничьи. — Нас что, дурили до этого?

— Не дурили, а готовили к тайным знаниям, — попытался я реабилитировать Павла с его особым видением мироустройства. — Помните, что наша служба тайная? А это сверхтайны. Сверхсекреты. Потом попытаетесь всё понять. Может даже, и Павел об этом ни слуху, ни духу. Я же случайно обо всём таком и прочем узнал.

— Может быть, всё снова включить, чтобы получше разобраться? — взял слово шестой Александр.

— Включить можно. Только мы ещё больше путаться будем, — засомневался седьмой.

— А так мы не путаемся? Так мы всё правильно делаем? Если у них человеческие лица, то и нумеровать их нужно по-человечески. Даже не нумеровать, а имена придумать. Как у Стихии! — разгорячился третий.

— Ничего мы придумывать не будем, — начал я приводить всех в чувства. — Сначала привыкните к той мысли, что их пятнадцать, и что среди них есть сестры. Я вот, например, был во втором круге. Так там девятнадцать сестёр и всего девять братьев. И всех их люди по номерам зовут.

— Есть же Млечный Путь, Орион, Персей, Кассиопея, — не сдался третий.

— А так же Первый вокзал, Второе водохранилище, Третья больница, — парировал я. — Если наши мозги так устроены, то и не будем пока заморачиваться. Начнём с малого, а не с донкихотских наскоков на сокрытых сестричек.

— Давайте и на другие выходы глянем. Правда, что ли, они все неправильные? — с сомнением в голосе попросил первый.

— Сам вставай на бананы и проси, — сдался я под горящими праведным гневом взглядами сослуживцев.

Первый, чуть ли, не запрыгнул на