Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера
На вылете из Оливареса Морис из чистого любопытства включил индикатор присутствия людей и узнал, что в разоренном им городе осталось еще семь жителей, сбившихся в плотную кучку на северной окраине. Разоренном в полном смысле слова, так как почти вся архитектура Оливареса была хореоматической и без люпусов мгновенно развалилась, не говоря уже о том, что усилиями гостя из Тупунгато население планеты вполне могло сократиться на тех самых семь человек, оказавшихся без психополя. Вейвановский не ощутил ни малейшего сожаления по этому поводу: один-два люпуса еще кое-где работали, а их местоположение горожане, если им хватало сообразительности, могли определить сами по сохранившимся высотным постройкам.
По дороге домой Морис наведался в безлюдные поселки и изъял оттуда еще несколько никому не нужных психостанций, доведя их численность в багажнике до одиннадцати.
* * *В одиннадцать часов вечера он стоял на крыльце дома Филомелы с огромным букетом цветов и небольшим пакетом в руках. Венис, открыв дверь на звонок, приятно удивилась: «Морис, неужели вы решили разыграть из себя галантного кавалера?»
— Прошу вас принять этот скромный подарок, — вручив цветы, продемонстрировал ей пакет Вейвановский. — Полагаю, у вас в доме найдется достаточно вместительная комната, где я мог бы распаковать его содержимое.
— Постараюсь найти. Спасибо за подарок, но что в нем? — Филомела явно была заинтригована.
— Немного мелочей, которые, я надеюсь, доставят вам удовольствие, — сдержанно ответил Вейвановский.
Просторная комната нашлась по соседству со спальней Венис на втором этаже. Морис попросил Филомелу немного подождать за дверью, а сам в это время деархивировал подарок, который в нормальном виде оказался несколькими шкафами, плотно набитыми настоящими — не холовизионными — книгами, в основном дорогими альбомами по искусству.
— Прошу вас, Филомела, — сказал Морис, распахнув дверь.
— Боже мой! — всплеснула руками Венис. — Книги! Неужели старинные?
— А как же! Стал бы я вам делать подарок, рассыпающийся в пыль!
— Невозможно поверить! Откуда они у вас? Подержите, пожалуйста, — Филомела отдала цветы Морису, подбежала к шкафу и вытащила первый попавшийся том. Это было роскошное иллюстрированное издание «Гопак-сутра. Эротические боевые танцы арийских племен начала XXII века». Венис раскрыла книгу, и с пожелтевших страниц в глаза ей бросился текст:
«…положено было исполнять исключительно по утрам, так как все остальное время суток мужчины арийских племен находились в состоянии тяжелого алкогольного опьянения. Отсюда и название танцев, фиксирующее тот краткий промежуток времени между желанием похмелиться и осуществлением этого желания, когда женщины-арийки могли овладеть своими партнерами, несмотря на отчаянное сопротивление последних».
Филомела бережно поставила издание на полку и взяла следующее, называвшееся «Тайны Древнего Египта. Приготовление мумий в домашних условиях». Это была книга в подарок школьникам, со множеством картинок раскрывавшая все тонкости мумификации на различных примерах — от насекомых до домочадцев.
— Признавайтесь, Морис, — испытующе посмотрела на него Венис, захлопнув фолиант. — Вы, наверное, ограбили и убили какого-нибудь библиофила из соседнего поселка?
— Ну что вы, Филомела. Как можно такое обо мне подумать? Я всего лишь взял то, на что уже никто не претендует, — ответил Вейвановский, имея заранее заготовленную версию о происхождении библиотеки. — Сегодня днем я решил опробовать очередной летательный аппарат из своей коллекции и выяснил, что к северу от нас есть абсолютно опустевшие поселки. Книги я реквизировал оттуда. Как вы понимаете, они уже никогда никому не понадобятся.
— Вы меня не обманываете? — Венис продолжала смотреть на него с подозрением.
— Похоже, вы с большей готовностью поверили бы мне, если бы я признался в убийстве и ограблении, совершенных исключительно ради вашего подарка? Спешу разочаровать: даже для этого я не пойду на преступление.
Слова Мориса немного успокоили Филомелу.
— Ладно, будем считать, что за вами грехов не водится. Еще раз благодарю. Мне этого, — Венис обвела комнату рукой, — надолго хватит. Хорошо, что в мире еще остались прочные вещи. И жаль, что ваш замечательный букет обречен вскоре исчезнуть.
— Почему же обречен? — изобразил непонимание Морис.
— Как почему? — в свою очередь удивилась Филомела. — Уж не хотите ли вы сказать, что, рискуя жизнью, собирали эти цветы в горах, а затем проявили тонкий вкус, укладывая их в букет? Разве это не получено по холовизионному каталогу?
— Отрицать не стану цветы я действительно заказал обычным способом. Но вы на всякий случай поставьте их в воду, а что будет с ними дальше, — посмотрим.
— Вы меня все больше интригуете. Неужели вы их каким-нибудь лаком покрыли?
— Понюхайте. Пахнут они лаком? Филомела поднесла букет к лицу.
— Нет. Ну что ж, подождем. А теперь пойдем к нашим больным, — с этими словами Венис направилась к двери.
— Неужели бы вам не хотелось бы взять что-нибудь почитать из вашей ново библиотеки?
— Пока нет. Я уже третий день на ночь листаю один готический роман.
— От которого к утру не остается и следа?
— Естественно.
— На вашем месте я бы предпочел что-нибудь более основательное.
— Морис, огромное вам спасибо за книги, но за них я возьмусь завтра. Вы когда-нибудь читали готические романы?
— Не доводилось.
— На редкость увлекательно. Немного архаично, но даст фору любой дамской слезоточивой книжонке. Обещаю однако, что завтра начну осваивать ваш подарок.
— Ловлю вас на слове. Если обнаружится что-нибудь особо выдающееся, дайте знать. Я тогда выклянчу у вас почитать.
— Само собою разумеется. Насколько я понимаю, вы не успели даже бегло просмотреть эти книги? — Филомела открыла дверь в палату Густава Эшера.
— У меня не оставалось времени после перелета. Признаюсь: невероятно хотелось спать. Не перестаю удивляться, глядя на вас: вы всегда так свежо, так замечательно выглядите, несмотря на все эти тяготы, — попытался польстить Морис.
— Ах, оставьте, — махнула рукой Венис. — Если вы заметили, я продолжаю понемногу собирать нашего самого капризного больного в единое целое.
Густав действительно приобрел достаточно приемлемый вид, за исключением распахнутой грудной клетки, которую Филомела держала открытой на случай экстренной реанимации, и головы, облепленной заживляющей маской. Теперь у его постели дежурила одна медсестра.
— Надеюсь, и эта ночь будет спокойной. Спасибо вам, Морис. Было очень приятно. Мне уже давно не делали подарков, — Филомела прижала букет к груди.
— А я за свою жизнь почти никогда не делал подарков. Так что если я в чем-то нарушил этикет, — будьте, пожалуйста, великодушны, — сказал Морис. — Мне просто хотелось хоть как-нибудь отблагодарить вас за ваши хлопоты.
— Насколько я разбираюсь в приличиях, с вашей стороны нарушений не было. А к хлопотам я привычна. Видели бы вы меня лет семьдесят назад, посреди полевого госпиталя с сотнями раненых. Так что об этом, — Венис кивнула в сторону Эшера, — нечего даже говорить. Счастливо оставаться!
— И вам — приятных готических ужасов.
Филомела в ответ укоризненно покачала головой и ушла в соседнюю палату.
Недочитанная с прошлого дежурства «Смерть на Курильских островах» дожидалась Вейвановского на столике возле кресла, рядом с традиционным усиленным кофе. Инспектор Кагосима, с ног до головы обмотанный липкой лентой, свисал вниз головой с дула заминированного русского танка, который полным ходом приближался к жерлу действующего вулкана. До взрыва оставалось пять секунд, до конца детектива — двадцать страниц. Угнавшая вертолет отважная девушка Петровна (конкубина русского президента и двукратный олимпийский чемпион по метанию молота), пронесясь на бреющем полете, одной рукой подхватила инспектора, и, прижав к своей необъятной груди, жарко зашептала: «Фумичек, любимый! Наконец-то мы вместе!» Инспектору, не знавшему русского языка, показалось, что он упал в кипящую лаву.
Через десять минут Морис завершил чтение 134-го (из 250) тома похождений отважного сыщика и пошел в гостиную за следующим. Ввиду удовлетворительного состояния здоровья пациентов он уже мог позволить себе на дежурстве некоторые вольности: выйти на крыльцо подышать ночным воздухом, посмотреть холовизор (не внедряясь глубоко в зрелище), побродить для разминки по дому. В гостиной Морис увидел, что принесенный им букет стоял в вазе на самом видном месте: Филомела, похоже, решила провести наглядную проверку на прочность. Вейвановский обратился к холовизору, порыскал по каталогам, и возле букета появилось собрание сочинений Энн Рэдклифф. Стоявшие в гравитоплане люпусы обеспечивали поле такой силы, что доставленный заказ не должен был рассыпаться, — Морис поэтому собирался предложить Филомеле не вскакивать каждые два часа, а спать нормально. Свое же дежурство он полагал нести и дальше, выпросив лишь у хозяйки дома небольшой диван, на котором можно было бы временами, между чтением или фильмами, подремать под неусыпным оком медсестры.
