Терри Пратчетт - Правда
— О боги, — слабым голосом произнесла Сахарисса.
Лицо сестры Йеннифер было похоже на кирпичную кладку, а один из ее глаз бешено вращался.
— Мы были посланы в Анк-Морпорк епископом Рогом как члены его Миссии В Защиту Животных и вдруг узнали, что вы разыскиваете попавшую в беду маленькую собачку, — пояснил брат Кноп. — Насколько я вижу, вы… немного завалены работой. Поэтому мы и решили предложить вам нашу помощь. Ведь таков наш долг.
— Мы разыскиваем маленького терьера, — сказала Сахарисса. — Но люди приносят такое…
— Ой-ей-ей, — посочувствовал брат Кноп. — Впрочем, сестра Йеннифер всегда хорошо справлялась с подобной работой…
Сестра Йеннифер размашистым шагом подошла к письменному столу. Мужчина с надеждой во взгляде протянул ей животное, которое определенно было барсуком.
— Он немного захворал…
Сестра Йеннифер опустила кулак на череп мужчины,
Вильям поморщился.
— Орден сестры Йеннифер проповедует жестокую любовь, — покачал головой брат Кноп. — Примененное в нужное время наказание способно вернуть заблудшую душу на путь истинный.
— И какой орден принадлежайт данная сестра? — уточнил Отто, наблюдая, как заблудшая душа с барсуком пытается попасть в дверь, а каждая ее нога тем временем выбирает свой собственный истинный путь. Брат Кноп кисло улыбнулся.
— К ордену Цветочков Извечного Раздражения, — ответил он.
— Правда? Не слыхайт о таком. Весьма… обхватывающее название. Ладно, йа долженствую проверить, как бесы делайт свой труд…
Увидев надвигающуюся сестру Йеннифер, толпа быстро поредела. Те, что с мурлыкающими и поедающими семечки собаками, бежали первыми. Остальные также начали проявлять признаки беспокойства.
Вильям почувствовал себя как-то неуютно, хотя и не понимал почему. Определенная часть омнианского духовенства до сих пор свято верила в главную истину: прежде чем душа попадет на небеса, тело должно побывать в аду. И ни в коем случае не следовало порицать сестру Йеннифер за ее внешний вид или даже за размер ладоней. Пусть они покрыты густыми волосами, такое ведь иногда встречается в глухих сельских районах…
— А чем именно сейчас занимается сестра? — спросил он.
Из очереди доносились вопли и визг. Собак бесцеремонно выхватывали из рук владельцев, награждали свирепым взглядом и швыряли обратно.
— Как я уже говорил, мы пытаемся найти собачку, — пояснил брат Кноп. — Возможно, она нуждается в нашей помощи.
— Но… вон тот жесткошерстный терьер очень похож на изображенного на картинке, — сказала Сахарисса, — а сестра едва взглянула на него.
— Сестра Йеннифер отлично разбирается в собаках, — успокоил ее брат Кноп.
— Ну да ладно, — спохватилась Сахарисса, поворачиваясь к своему столу. — Нужно возвращаться к работе. Сам собой следующий листок не напишется.
— Полагаю, поиски будут более успешными, когда мы отпечатаем изображение собаки в цвете, — сказал Вильям, оставшись с братом Кнопом наедине.
— Вероятно, — согласился преподобный брат. — У нее был специальный окрас. Такой серо-буроватый.
И тут Вильям понял, что ему суждено умереть. Когда — лишь вопрос времени.
— Так вы знаете масть собаки… — тихо промолвил он.
— Ты иди пока копайся в своих словах, писака, — сказал брат Кноп так, чтобы его слова услышал только Вильям, и на мгновение распахнул рясу, демонстрируя полный набор режуще-колющих инструментов. — Все остальное тебя не касается, понял? А будешь кричать — кто-нибудь погибнет. Попытаешься стать героем — кто-нибудь погибнет. Сделаешь резкое движение — кто-нибудь погибнет. Честно говоря, мы все равно можем кого-нибудь убить, чтобы, так сказать, время сэкономить. Говорят, будто бы перо сильнее клинка. Слышал такое?
— Да, — прохрипел Вильям.
— Хочешь сам убедиться, правда это или нет?
— Не хочу.
Вильям заметил, что Хорошагора не спускает с него глаз.
— Чем занимается этот гном? — спросил брат Кноп.
— Набирает шрифт, сэр, — ответил Вильям. Колюще-режущие предметы — такая штука… Вежливость никогда не помешает.
— Прикажи ему делать свое дело и не отвлекаться, — велел Кноп.
— Э… Пожалуйста, господин Хорошагора, продолжай! — крикнул Вильям так, чтобы гном услышал его сквозь вопли и лай. — Все в порядке!
Кивнув, Хорошагора повернулся к нему спиной. Театральным жестом он вскинул руку высоко над головой и приступил к набору.
Вильям наблюдал за ним. Читать порхающие над кассой пальцы было проще, чем клики семафора.
«Он [пробел] дулик?»
Так, рядом с «д» находится «ж»…
— Да, несомненно, — громко произнес Вильям. Кноп воззрился на него с подозрением.
— Что несомненно?
— Я… Просто нервы, — сказал Вильям. — При виде ножа я всегда немного нервничаю.
Кноп посмотрел на гномов. Все они стояли к нему спинами.
Рука Хорошагоры снова запорхала над кассой, выбирая нужные буквы.
«Вооружен? [пробел] Кашляй [пробел] 4 [пробел] Да».
— Что, в горле першит? — осведомился Кноп, когда Вильям закашлялся.
— Снова нервы… сэр.
«OK [пробел] зову [пробел] Отто».
— О нет, — пробормотал Вильям.
— Куда это тот гном направился? — забеспокоился Кноп, запуская руку под полу.
— В подвал, сэр. За… краской.
— Зачем? Мне кажется, у вас здесь достаточно краски.
— Э… За белой краской, сэр. Для пробелов и серединок «о». — Вильям наклонился к господину Кнопу и вздрогнул, увидев, что рука того снова нырнула под рясу. — Послушайте, все гномы вооружены. Топорами. И они очень легко возбуждаются. Из всех находящихся рядом с вами оружия нет только у меня. Пожалуйста? Я не хочу умирать. Просто делайте то, ради чего пришли, и уходите.
«А из меня получается неплохой трус, — подумал он. — Я как будто создан для этой роли». Брат Кноп отвернулся.
— Эй, сестра Йеннифер, как там у нас дела? — крикнул он.
Сестра Йеннифер подошла с мешком, в котором что-то копошилось.
— Всех терьеров, ять, собрал, — пробасила сестра. Брат Кноп резко помотал головой.
— Всех терьеров, ять, собрал! — пропищала сестра Йеннифер тонким голоском. — А еще на улице стражники, ять, появились!
Краем глаза Вильям заметил, что Сахарисса, сидевшая за своим столом, резко выпрямилась. Похоже, Смерть все-таки навестит их сегодня.
Отто с нарочито беспечным видом поднимался по лестнице из подвала. На плече у него висел иконограф.
Вампир кивнул Вильяму, а за его спиной Сахарисса уже вставала, отодвигая стул.
«Закрой [пробел] глаза», — лихорадочно набрал Хорошагора.
Господин Кноп повернулся к Вильяму,
— Какая еще белая краска для пробелов?
Сахарисса выглядела рассерженной и решительной. Сейчас она очень походила на госпожу Эликсир, услышавшую неуместное замечание.
Отто поднял свой ящик.
Вильям успел заметить набитый убервальдскими сухопутными угрями лоток.
Господин Кноп откинул полу рясы.
Вильям прыгнул на подходящую девушку со скоростью плывущей в патоке лягушки.
Гномы с топорами в руках начали перелезать через низенький барьер, отделяющий отпечатную машину. И тут…
— У! — выдохнул Отто.
Время остановилось. Вильям почувствовал, как вселенная сворачивается. Стены и потолок стали облезать с окружавшего их купола, как кожура с апельсина, и в помещение ворвалась наполненная ледяными иголками тьма. Раздавались прерывистые голоса, в воздухе носились отдельные слоги, случайно вырванные из слов, и у Вильяма снова возникло чувство, что тело его стало тонким и нереальным, как тень.
А потом он упал на Сахариссу, крепко обнял ее, и они покатились за баррикаду из письменных столов, так кстати оказавшуюся поблизости.
Собаки завыли. Послышались людские крики. Затем завопили гномы. Раздался треск ломающейся мебели. Вильям лежал неподвижно, пока гром не стих.
Пока шум не сменился стонами и руганью.
Ругань была обнадеживающим показателем. Ругались явно гномы, а это значило, что они не только живы, но и очень рассержены.
Вильям осторожно поднял голову. Никакой очереди, никаких собак. Только топот ног и быстро удаляющийся сердитый лай.
Задняя дверь болталась на петлях.
Вильям вдруг ощутил пневматическое тепло Сахариссы в своих объятиях. Вся его прошлая жизнь была посвящена расположению слов в радующем слух порядке, и о подобных ощущениях он даже никогда и не мечтал. «Неправильно, — поправил его внутренний редактор. — Лучше использовать „никогда не мечтал испытать“».
— Я страшно сожалею, — сказал он.
«А вот это, — мгновенно согласился внутренний редактор, — вполне невинная ложь». Как «спасибо», сказанное тете за такой милый носовой платочек. Все хорошо. Все хорошо… Вильям осторожно выпустил Сахариссу из своих объятий и попытался подняться на непослушные ноги. Гномы тоже пытались принять вертикальное положение. Некоторых громко рвало.
