Сергей Шведов - На Муромской дороге
Конопатого Васю выкинули по дороге, настоятельно порекомендовав ему подыскать другое место работы, если он, конечно, не собирается провести остаток дней на нарах. А сами продолжили скорбный путь возможно к славе, а возможно и к небу в крупную клетку.
Гонолупенко связался с шоуменами и установил, что сделка прошла успешно, аванс свободные либералы уже выплатили в размере двухсот тысяч, осталось только угодить им в лапы. Подтверждением тому, что дело действительно движется в нужном направлении, были «Мерседес» и «Хонда», цепкими моськами повисшие у сотрудников милиции на хвосте. Балабанов, разумеется, отрываться от них не собирался, наоборот – присматривал место, где можно было бы сдаться как можно более натурально и красиво.
– Облицовку мне не повредите, – забеспокоился по поводу своей собственности Портсигаров, который сопровождал процессию на Колиной машине, название которой Балабанов никак не мог запомнить из-за её абсолютной неудобоваримости для русского уха.
Задержание состоялось на тихой московской улочке на виду всего лишь у двух десятков прохожих. «Мерседес» подрезал беглецов, а «Хонда» лихо перекрыла им путь к отступлению. Дабы орда, ринувшаяся из обоих машин, не помяла в буйном раже чужую собственность, Балабанов с Гонолупенко её покинули и даже изобразили попытку побега, но тут же были схвачены молодцами из охранной фирмы «Сокол», которых либералы наняли для проведения сложной операции. Боясь схлопотать случайно по морде от настырных сотрудников частной фирмы, доблестные офицеры милиции хранили гордое молчание на всём пути от места задержания до офиса партии.
Встречать их вышел чуть ли не весь политсовет во главе с малоизвестными пока что широкому кругу, но отлично зарекомендовавшими себя в тусовочных кругах деятелями. Некоторых из них Балабанов помнил ещё по стародавним временам, когда, будучи переводчиком звезды каймановской эстрады Стингера, вращался в кругах творческой элиты. Верхушка свободолюбивых либералов пребывала в возбужденном состоянии от предвкушения мировой славы. Сбылась, можно сказать, мечта либерала. Удалось посадить в лужу все силовые министерства и службы разом, захватив с помощью подручных средств и некоторого количества денег двух преступников, которые, если верить телепрограммам и расклеенным по всему городу фотороботам, являлись угрозой цивилизованному миру.
– Это они, это они! – возбуждённо кричал вынырнувший из-за спин членов политсовета помощник депутата Полуэктова, прыщавый юноша Кузякин. – Агенты шейха Мансура. Я их опознал!
Задержанных провели в офис, окружив двойным кольцом из широкоплечих и статных сотрудников фирмы «Сокол» и куда более хлипких, но гораздо более агрессивных и недружелюбно настроенных очкастых либералов. Торжество горячих сторонников Свободы и Глобализации едва не было испорчено вспыхнувшим скандалом, который устроили Коля с Портсигаровым, требовавшие немедленного расчёта. Не то, чтобы либералы отказывались платить, но в вынесенной скандалистам коробке из-под ксерокса было всего лить триста тысяч долларов в дополнение к тем двумстам, которые шоумены уже успели получить за удачную наводку. – Договаривались за миллион, – орал обиженный Портсигаров. – Вы об этом миллионе народу все уши прожужжали, зарабатывая политические дивиденды. – Аферисты, – поддержал товарища по шоу-бизнесу Коля. – Мы вас на весь цивилизованный мир ославим.
– Войдите же в наше положение, – смущённо оправдывался желчный господин в светлом костюме. – Вы же либералы, в конце концов. У нас одна Идея. – Это я либерал?! – взвился Портсигаров, бия себя мощным кулаком в грудь. – Да я в пионерах был пять лет! В гробу я видал вашу Идею! Я жизнью рисковал, Янушевич, понял, жизнью! Три дня ползал по-пластунски по Москве, чтобы выследить вооружённых агентов, а вы мне суёте подачку в жалкие полмиллиона да ещё взываете к моей совести.
– Куда мы катимся! – всплёснул руками Коля. – Либералы, цвет нации, а ведут себя как абсолютно нецивилизованные медведи. Мы же с тобой договорились, Янушевич, ты же мне партбилетом клялся!
– Всё, – рыкнул Портсигаров, – раз такое дело мы забираем одного агента. Да я его лучше коммунистам продам. Пусть по дешёвке, пусть за моральное удовлетворение, но никто не посмеет сказать, что надул Портсигарова на целых полмиллиона.
– Стыдитесь, Портсигаров, вы же орденоносец, – зашумела либеральная общественность. – Нельзя же всё мерить на деньги.
– А не о деньгах речь, – надрывался Портсигаров. – Идеалы втоптаны в грязь. Попрано право личности продавать ближних и дальних за миллион долларов. Вы за это ответите, господа! Я устрою такой скандал, что от вас отвернётся всё цивилизованное человечество во главе с потомакским лидером Жорой.
– Ваш Жора не либерал, – обиженно отозвались из-за спины краснеющего Янукевича. – Он консерватор и ретроград.
– Это наш Жора не либерал!!! – возопил на всю Москву Портсигаров. – Ты слышал, Коля? Это куда мы попали, Это же сборище экстремистов, это скинхеды и антиглобалисты в одном лице. То есть лицо-то не одно, но ты посмотри на эти морды, Коля, это действительно не медведи – это гамадрилы, враги человечества.
Обиженные шоуменами либералы протестующе загудели, кто-то предложил набить скандалистам морду, кто-то назвал их крохоборами. Нехотя подчиняясь отчасти моральному, а отчасти и силовому давлению, Портсигаров с Колей и коробкой из-под ксерокса, заполненной купюрами, вынуждены были покинуть помещение. Их отступление, похожее на бегство, было встречено воплями торжества разгорячённых поборников свободы.
– Прошу прощения, – обратился к Янукевичу Балабанов. – Вы не могли бы уделить мне пять минут? Произошло какое-то недоразумение.
– Здесь виднейшие члены партии, – огрызнулся человек в белом костюме. – У нас нет секретов друг от друга.
– В таком случае давайте пройдём в кабинет, что же мы с вами так и будем митинговать в коридоре.
– В коридоре мы митинговать не будем, – надменно вскинул лысеющую голову Янукевич. – Мы сейчас пригласим журналистов и в торжественной обстановке передадим вас генеральному прокурору. Пусть вся страна видит, кто у нас борется с террористами, а кто всего лишь имитирует борьбу. Вам не уйти от возмездия, господин Балабан.
– Моя фамилия Барановский. Я полковник ФАПСИ. Сопровождаю генерала службы безопасности потомакского лидера, господина Чарльза Хиггинса, который весьма удивлён, что в самом центре Москвы его захватили экстремисты-скинхеды. – Но позвольте, – возмутился Янушевич. – Какие скинхеды? При чём здесь ФАПСИ? – Как при чём? – удивился полковник Барановский. – Вы что забыли – завтра к нам пребывает с визитом лидер одной далеко не второстепенной державы. Мы с господином Хиггинсом, разумеется инкогнито, объезжаем гостиницы, где будут размещены члены потомакской делегации. И вдруг бандитский налёт.
– Ху из пиплз? – подал голос мистер Хиггинс, чем едва не опрокинул на пол добрую половину партии Либеральной Свободы, с замиранием сердца вслушивавшихся в разговор.
– Кузякин, – страшным голосом крикнул побелевший как полотно господин Янукевич.
Прыщавый Кузякин явился на зов без большой охоты и в сильно расстроенных чувствах:
– Но я же собственными глазами их видел в Думе, вот и Кизяковский подтвердит.
Кизяковского Балабанов опознал, он действительно пил водку за соседним столиком, слева от пьющего чай депутата Кандыбы.
– Так я ведь не отрицаю, господа, что мы были в Думе с господином Хиггинсом. Мы действительно встречались и с господином Полуэктовым и с депутатом Жигановским и с депутатом Кандыбой. Вероятно, депутат Кизяковский подтвердит, что сам спикер жал руку господину Хиггинсу и приглашал в кабинет. И мы навестили его в рамках подготовки к визиту.
– Было, – сказал упавшим голосом Кизяковский. – На моих глазах они о чём-то говорили.
– Так что же ты молчал! – истерично взвизгнуло сразу несколько голосов. – Это всё Кузякин, – расстроенно крякнул Кизяковский. – Заладил как попугай: арабский акцент, террористы…
– Мне подполковник Барсуков сказал, что он агент Мансура, – обиженно заблеял прыщавый помощник. – Откуда мне знать. Но если он полковник Барановский, то пусть предъявит документы. И этот Хиггинс тоже.
Крыть претензию помощника похищенного депутата Балабанову было нечем. Кроме разве что милицейским удостоверением на имя майора Балабанова. Господин Янукевич, бравший предъявленные корочки с большой опаской, не мог скрыть удивления.
– А что вы хотите? – возмутился Барановский. – Не могу же я участвовать в операции, абсолютно секретной по своему статусу, под своим настоящим именем. Мы и господина Хиггинса возим по Москве как лейтенанта Гонолупенко, сотрудника министерства внутренних дел.
– Да, но нам-то вы не побоялись представиться настоящими именами? – подозрительно прищурился Янукевич.
