Сергей Шведов - На Муромской дороге
– Э… В некотором роде. Я не понимаю, при чём тут моя жизнь. Я ведь ни в чём не виноват.
– А жертвы и не бывают виноватыми, – пояснил Гонолупенко. – На то они и жертвы. – Я так и знал, – вскричал Кузякин. – Вы не генерал Хиггинс, вы… – Я атташе каймановского посольства, а мистер Балабан резидент юпитерианской разведки, – перебил его Гонолупенко. – Вам же Химкин сказал.
– Полуэктов сказал, что Химкин идиот и провокатор, – задергался Кузякин. – Абсолютно точная характеристика, – подтвердил Балабанов. – Но что это меняет в вашей судьбе, молодой человек? Вы знакомы с Алексеем Мыскиным?
– Нет, то есть да, но какое это имеет отношение к делу? – Очевидное. Вы читали последние статьи Химкина в «Комсомольском агитаторе»? – Химкину всюду чудится чертовщина, он вообще помешан на Апокалипсисе. – Значит, вы не верите в призраков, вздумавших разрушить человеческую цивилизацию? И в летающие тарелки вы тоже не верите?
– Я же не идиот. – Что не помешало вам совместно с подполковником Барсуковым объявить меня посланцем шейха Мансура. Кстати, с чего вы взяли, что у меня арабский акцент? У вас есть знакомые арабы?
– Мне показалось. Я очень испугался, и мне показалось, что похитители говорят с арабским акцентом. Подполковник Барсуков скакал, что Аль Каида хочет помешать встрече двух президентов. И будет теперь шантажировать Кремль изъятым у Полуэктова компроматом.
– Значит, депутата похитили на ваших глазах? – Балабанов резко обернулся, что едва не привело к неприятным последствия. В последний момент майор успел, однако, увернуться от «Жигуленка», не вовремя пошедшего на обгон.
Кузякин сначала покраснел, потом побледнел, похоже, осознал, что неосторожно проговорился. Дабы не угодить в аварию, Балабанов притормозил у обочины, и теперь они с Гонолупенко на пару жгли помощника депутата глазами. Кузякин ёрзал, потел, но никак не хотел признавать своё поражение. Судя по всему, человеком он был самоуверенным и себе на уме, иначе не подался бы в столь молодые годы в политику.
– Тебя не будут судить, Кузякин, по той простой причине, что до суда ты не доживёшь. Слишком уж много знаешь.
– Ничего я не знаю, слышите, ничего. Вам меня не запугать. Я буду жаловаться вашему начальству.
– Наше начальство на Юпитере, – вздохнул Гонолупенко. – Далеко и высоко. Так ты говорить, что был в квартире у Полуэктова, когда того забирали арабские террористы?
– Разумеется был, – ответил за помощника Балабанов. – Ты случайно не состоишь с депутатом в гомосексуальной связи?
– С чего вы взяли, – возмутился до покраснения лица Кузякин. – Он просто боялся. Ему угрожали. Он прятался на квартире моей знакомой.
– И там его прихватили люди говорящие с акцентом? А где были в это время вы, господин Кузякин?
– Сидел в шкафу, – обречённо вздохнул помощник депутата. – Когда они вошли, я спрятался. А что я мог сделать. – Вы рассказывали об этом подполковнику Барсукову?
– Нет, никому не рассказывал. Да меня никто и не спрашивал.
Любопытная ситуация. Выходит, Полуэктова похитили всё-таки не «призраки». Или тот, кто планировал похищение, решил, что люди с арабским акцентом в данном случае будут уместнее, чем гэпэушники конца тридцатых годов? Непонятно другое, зачем Барсукову понадобилось переводить стрелки на Балабанова да ещё в столь абсурдной форме, объявляя его агентом несуществующего шейха. В конце концов, обвинение строилось на слишком зыбких основаниях для того, чтобы выдержать мало-мальски серьёзную проверку. Однако Генералитет, несмотря на очевидную абсурдность обвинений, тем не менее, с охотою пошёл на поводу у родственной фирмы и готовился сплавить далеко не худших своих сотрудников прокуратуре для дознания с последующей возможной передачей дела в суд. За каким дьяволом им понадобились арабские агенты в собственных рядах?
– Вы знаете, где живёт Мыскин? – Был у него несколько раз, – нехотя признался Кузякин. – Но ведь Алекс здесь совершенно не при чём.
Квартира господина Мыскина находилась в весьма престижном доме. Впрочем, квартир у Алекса было, если верить Кузякину, три или четыре. Плюс особняк под Москвой и вилла на Канарах. Небедный, судя по всему, господин. И проникнуть к нему в апартаменты оказалось совсем непросто. Конечно, полковник Барановский и генерал Хиггинс могли бы надавить своим авторитетом на охрану, но в данном случае этот номер не проходил. Если Мыскин тесно связан с подполковником Барсуковым, то, скорее всего, он уже в курсе, кто так изящно надул его в «Интернационале».
– Портсигаров, – сказал в мобильник Балабанов, – двигайте к дому Мыскина и прихватите с собой Ковыля.
Шоумены прибыли через час в приподнятом настроении. Зато Будимир Ковыль являл собой жалкое зрелище. Был он с жуткого похмелья и не совсем адекватно реагировал на окружающую действительность. Известного писателя мучила совесть и раздирали противоречия. С одной стороны он раскаивался, что позволил себя завербовать барону Унгерну, с другой, что стал проводником идей сталинизма в либеральном Отечестве. В заключение он попросил мистера Балабана отправить его на Юпитер, ибо нынешняя политическая атмосфера в России для него невыносима.
– А на Юпитере ты задышишь, – поддержал просьбу старого школьного приятеля Портсигаров.
Сердобольный Коля не поленился и сбегал в ближайший ларёк за пивом. Хлебнув живительного напитка, Будимир Ковыль слегка оклемался и проявил определённый интерес к миру в лице представителей внутренних органов и шоубизнеса. Не признал он только Кузякина, но в этой его забывчивости угадывалась большая доля фальши, а возможно просто страха перед ответственностью за совершённый грех предательства либерального депутата.
– Значит, с господином Кузякиным вы незнакомы? – в лоб спросил у писателя Балабанов.
– Кажется, где-то встречались, – увильнул от прямого ответа Ковыль. – У Мыскина мы встречались, – возмутился Кузякин. – Как раз накануне похищения Полуэктова. Я ему как путному адрес сообщил, а он, гад, с террористами связался. – Клевета, – попробовал встать в позу оскорблённой невинности писатель. – Ни с Мыскиным, ни с Полуэктовым я не знаком, а этого гражданина вижу первый раз в жизни.
Кузякин был до такой степени возмущён наглой ложью известного писателя, что тут же потребовал с того, вернуть долг в пять тысяч рублей, которые Будимир Ковыль занял у него неделю назад.
– У меня свидетели есть, – потрясал кулаком помощник депутата. – Это тебе, аферист, даром не пройдёт.
Сцена, что ни говори, получилась безобразная, и Балабанов её пресёк грозным милицейским рыком. Кузякин и Ковыль его в настоящий момент не интересовали, их роль в развернувшейся вокруг депутата Полуэктова драме была ясна, а волновал сейчас майора господин Мыскин, в логово которого ещё предстояло проникнуть.
– Проще пареной репы, – махнул рукой Портсигаров. – Представимся охране как иностранная делегация, прибывшая на форум «Гостиничный бизнес и пути его развития в зоне вечной мерзлоты», организованный начальником Чукотки.
– А Мыскин знаком с начальником Чукотки? – спросил Балабанов у Кузякина. – Он со всеми знаком, – вздохнул тот.
– Тогда вперёд и с песней, – распорядился Балабанов.
Мыскин занимал чуть не целый этаж дома. Бдительная охрана перехватила иностранную делегацию ещё на лестнице и встала стеной на пути прогресса с извечной нашей фразой: «Не велено пущать». Расклад был явно не в пользу гостей. Великолепной семёрке откормленных и тренированных рыл Балабанов мог противопоставить только четверых бойцов, находящихся к тому же не в лучшей форме. Кузякин и медиум Ковыль были, разумеется, не в счёт. Судя по тому, как вела себя охрана, Мыскин был чем-то сильно напуган и ждал удара от неведомых пока что майору сил.
– Вы в своём уме, – наседал на блондинистого охранника Портсигаров. – Мыскин сам назначил нам встречу. Со мною личный представитель шейха Мансура из Эмиратов и господин Альдо Мордо с Гавайских островов. Речь идёт о проекте в миллиарды долларов. О строительстве оазиса в Эвенкийской тундре. Я буду жаловаться Роме, так и передайте Алексу.
Напор Портсигарова имел успех. Во всяком случае, блондин не выдержал давления, отошел в сторону и о чём-то долго разговаривал с забугорной игрушкой, поднося её к самому рту, видимо в целях конспирации.
Живая стена дрогнула и расступилась, давая дорогу инвесторам из Эмиратов и Гавайских островов. Впрочем, бдительная охрана, окружив делегацию со всех сторон, сопровождала её до самых хозяйских апартаментов.
Господин Мыскин, вышедший навстречу гостям, в сопровождении молодого человека, с тщательно зачёсанными назад волосами и выпученными от вечного удивления глазами, был весьма разочарован открывшемся ему зрелищем. Разочарование настолько явно читалось на его лице, что бдительная охрана не на шутку взволновалась, грозя впасть в экстремизм, с печальными для делегации последствиями.
