Терри Пратчетт - Правда
Крохотная часть самолюбия Вильяма, до сей поры начисто игнорируемая, мгновенно проснулась. Слишком много молодых мужчин готовы были поделиться с Сахариссой всякими новостями.
— Ваймс будет очень недоволен, если узнает, что его офицеры общаются с нами, — услышал свой голос Вильям.
— Да, я понимаю. Но вряд ли это относится к сведениям, касающимся огромного количества разбитых яиц.
— Но…
— Что я могу поделать, если молодые мужчины сами мне все рассказывают?
— Полагаю, ничего, но…
— Все, на сегодня хватит. — Сахарисса зевнула. — Я иду домой.
Вильям вскочил так быстро, что едва не ободрал коленки о край стола.
— Я тебя провожу.
— Ничего себе, уже почти без четверти восемь, — заметила Сахарисса, надевая пальто. — Почему мы столько работаем?
— Потому что отпечатная машина никогда не спит, — пожал плечами Вильям.
Когда они вышли на безлюдную улицу, Вильям вдруг вспомнил слова лорда Витинари об отпечатной машине. Этот безжизненный механизм действительно… притягивал. Он походил на собаку, которая не сводит с тебя глаз, пока ее не покормишь. Немного опасную собаку. «Собаки кусают людей, — подумал он. — Но это не новости. Это старости».
Сахарисса позволила проводить себя до начала улицы, на которой жила.
— Дедушка расстроится, если увидит меня с тобой, — объяснила она. — Знаю, это глупо, но… соседи, ты ж понимаешь. А еще эти непонятки с Гильдией…
— Да. Понимаю. Гм.
Тишина тяжело повисла в воздухе. Они долго смотрели друг на друга.
— Э… Не знаю, как правильно выразиться, — наконец нарушил молчание Вильям, понимая, что рано или поздно эти слова придется произнести. — Я считаю тебя очень привлекательной девушкой, но ты не мой тип.
Она посмотрела на него так, как не смотрела никогда прежде, — очень странно, — а потом ответила:
— Это и без слов ясно. И все равно спасибо.
— Я просто подумал, мы работаем вместе, ну и…
— Я рада, что один из нас это сказал, — перебила его Сахарисса. — Уверена, за таким сладкоречивым мужчиной, как ты, девушки табунами бегают. До завтра.
Он проводил ее взглядом до самой двери. Через несколько секунд в верхнем окне загорелась лампа.
А затем он бросился бегом к себе домой и опоздал ровно настолько, чтобы удостоиться Взгляда госпожи Эликсир, но не настолько, чтобы быть отлученным от стола за невежливость — серьезно опоздавшие к столу отправлялись ужинать на кухню.
Сегодня был вечер карри. Одной из странностей питания у госпожи Эликсир было то, что на стол чаще подавали объедки, чем нормальную еду. Есть блюда, которые готовятся из того, что традиционно считается годными для употребления остатками от ранее приготовленных кушаний, — допустим, рагу, гуляш и карри. Так вот, эти блюда появлялись на столе госпожи Эликсир гораздо чаще, чем блюда, в результате употребления которых таковые остатки могли возникнуть.
Блюда с карри были особо необычными на вкус, поскольку госпожа Эликсир считала заморские товары опасными и провоцирующими на самые чудные заморские выходки. Поэтому таинственный желтоватый порошок карри она добавляла специальной очень маленькой ложечкой, чтобы никто за ее столом вдруг не вздумал сорвать с себя одежды и заняться чем-нибудь этаким заморским. Основными ингредиентами местного карри были безвкусная и водянистая курятина, брюква и жалкие останки холодной баранины. Хотя Вильям не припоминал, чтобы когда-либо к местному столу подавали баранину любой температуры.
Впрочем, постояльцы не жаловались. Порции у госпожи Эликсир были огромными, а большинство местных постояльцев относились к тому типу людей, которые определяют степень кулинарного искусства по количеству положенного на тарелку. Вкус, возможно, был не таким уж восхитительным, но спать ты ложился с полным животом, и это главное.
В данный момент обсуждались новости прошедшего дня. Господин Маклдафф на правах хранителя огня общения принес «Инфо» и оба выпуска «Правды».
В итоге было высказано общее мнение, что новости в «Инфо» куда более занимательные, хотя госпожа Эликсир строго постановила, что змеи — это не предмет для обсуждения за обеденным столом и вообще новостным листкам следует запретить отпечатывать подобные, способные расстроить людей вещи. Зато вести о дождях из насекомых и всем таком прочем лишний раз подтвердили мнение присутствующих о дальних странах.
«Старости… — подумал Вильям, препарируя курятину. — Его сиятельство был абсолютно прав. Не новости, а старости. Правда для людей — это то, что, как им кажется, они и так знают…»
Затем собрание постановило, что «а патриций-то, оказывается, изворотливый типчик, не лыком шит». И все они там одинаковые. В ответ господин Крючкотвор заявил, что в городе все перепуталось и что грядут перемены. А господин Долгоствол сказал, что он, Долгоствол, за весь город, конечно, говорить не может, но, судя по слухам, торговля драгоценными камнями весьма оживилась. А господин Крючкотвор ответил, что это, разумеется, некоторым очень даже на руку. Господин Ничок тоже высказал свою точку зрения, сообщив, что Стража даже собственную задницу найти не может, за каковой оборот речи едва не отправился доедать ужин на кухню. Потом все согласились, что Витинари, в принципе, неплохо справлялся со своими обязанности, но пора бы ему и честь знать. Поглощение основного блюда закончилось в восемь сорок пять, после чего подали раскисшие сливы в заваренном креме. Причем господин Ничок получил слив гораздо меньше остальных — в качестве наказания.
Из-за стола Вильям поднялся первым. Его организм давно адаптировался к местной кухне, но только радикальное хирургическое вмешательство могло заставить его полюбить кофе госпожи Эликсир.
Он поднялся в свою темную комнатушку (госпожа Эликсир выдавала по одной свече в неделю, а он, замотавшись, постоянно забывал купить своих свечек), вытянулся на узкой кровати и долго-долго лежал, пытаясь думать.
Громко шаркая по паркетному полу пустующего бального зала, господин Кривс занял свое место в центре освещенного круга и нервно огляделся по сторонам. Как и все зомби, открытый огонь он недолюбливал.
Затем господин Кривс откашлялся.
— Итак? — сказало кресло.
— Пес пока не найден, — сообщил господин Кривс. — Во всех других аспектах, смею заверить, работа была выполнена мастерски.
— Что нам грозит, если пса найдет Стража?
— Насколько мне известно, обсуждаемый нами пес весьма и весьма стар, — ответил господин Кривс освещенному кругу. — Я поручил нашим подручным заняться поисками беглеца, но очень сомневаюсь, что господину Кнопу удастся проникнуть в городское собачье подполье.
— Однако в городе есть и другие вервольфы, не так ли?
— Да, — охотно согласился господин Кривс, — но они вряд ли будут с нами сотрудничать. Их не так уж много, а сержант Ангва из Стражи пользуется в вервольфском сообществе большим уважением. Они не станут помогать, потому что она обязательно узнает.
— И что она сделает таким помощникам? Натравит на них Стражу?
— Скорее всего, разберется сама, — пожал плечами Кривс.
— Думаю, гномы уже сделали из этого пса рагу, — сказало кресло.
Все рассмеялись.
— Если все пойдет… не так, как мы рассчитываем, — спросило кресло, — кого эти люди знают?
— Они знают меня, — ответил господин Кривс. — Я бы не стал чрезмерно беспокоиться. Ваймс работает по правилам.
— Я всегда считал его склонным к насилию, жестоким человеком, — пробормотало кресло.
— Это справедливое мнение. Он себя тоже таковым считает, потому и работает по правилам. Как бы то ни было, собрание Гильдий намечено на завтра.
— И кто станет новым патрицием? — поинтересовалось кресло.
— Данный вопрос подлежит внимательнейшему обсуждению с учетом всех возможных точек зрения и нюансов, — пообещал господин Кривс. Его голосом можно было смазывать часы.
— Господин Кривс! — окликнуло кресло.
— Да?
— Не лукавь с нами. Это будет господин Скряб, не так ли?
— Господин Скряб пользуется уважением многих выдающихся жителей нашего города, — признал законник.
— Хорошо.
И затхлый воздух буквально взорвался от оживленного, не выраженного вслух обмена мнениями.
«Почти все могущественные жители города обязаны своим положением лорду Витинари», — не напомнил абсолютно никто.
«Да, конечно, — не возразил никто в ответ. — Но у благодарности тех, кто ищет власти, очень короткий срок хранения. Ищущие власти предпочитают иметь дело с тем, что есть, а не с тем, что было. Они никогда не попытались бы сместить Витинари, но, если он уйдет сам, они поступят практично».
«Неужели ни один человек не вступится за Витинари?» — не спросил никто.
