Разожги мой огонь - Куив Макдоннелл

Нет, к черту все, никаких негативных мыслей. Только вперед.

Позитив.

Он расположился в центре крыши и закрыл глаза. Острый осенний ветер хлестал его по коже, и в воздухе чувствовался привкус дождя. Он не помнил, чтобы был ветер, когда он тащился домой с лекций час назад, но с другой стороны, сейчас он был на высоте ста девяти метров над землей. Здесь, наверху, был другой мир. Мир свободы. Мир полета. Это эволюция, детка!

Ему просто нужно было думать о чем-то летучем. Не было смысла прыгать в воздух. Прыгать в воздух - это то, что делал бы тот, кто пытался летать. Уэйн… нет, Зак - уже знал, что он может летать. Ему просто нужно было позволить этому случиться. Его тело просто решит, что гравитация - это скорее руководство к действию, чем жесткое правило, и будет действовать соответственно.

Он стоял там и сосредотачивался. Он на самом деле не знал, что это значит, но он слышал, как люди так говорили, и это звучало как то, что он должен был делать. В прошлую пятницу та цыпочка Зара рассказывала им всем, как она увлекается Дзеном и всем таким. Уэйн пытался блефовать, что он тоже, но ему нужно было взять книгу в библиотеке и действительно покопаться в этом дерьме. Дзен-чувак и тусовщик были его текущими жизненными вариантами, но он склонялся к первому. Он был почти уверен, что достижение духовного просветления будет отличным способом заняться сексом.

Он замедлил дыхание и прислушался к ветру. Он должен был стать единым с великолепной, невозможной вселенной.

Перевоплотиться.

Эволюционировать.

Летать.

Время шло, он боролся, чтобы удержать позитивное состояние ума, но тихий голос, его внутренний Уэйн, вернулся, указывая Заку, что ему, вероятно, следовало надеть что-то потеплее, чем ретро-футболку Nirvana, если он собирается стоять на ледяной крыше в октябре, в Манчестере, как придурок. Он пытался игнорировать Уэйна, но чем дольше он стоял там, пытаясь думать о легком, тем больше выветривался его кайф и тем больше он чувствовал себя Уэйном. Его мысли постоянно возвращались к тому, как дверь закрылась, и что у него нет с собой телефона. Господи, лучше бы код сработал и на этой стороне, иначе он окажется в полном дерьме. Не могли же они выгнать тебя всего через пару недель? Конечно, при условии, что он не умрет от переохлаждения. А если так, то его мама слетит с катушек.

Крыша.

Он был на крыше.

Ему нужно было быстро спуститься с крыши и никому об этом не рассказывать и…

Уэйн открыл глаза.

Только он уже не был Уэйном.

Уэйн стоял на крыше, а Зак теперь парил над ней.

Уэйн был привязан к земле, а Зак, Зак мог летать.

Он прикинул, что находится в добрых десяти футах над крышей. Он взглянул на свои ноги, ошеломленный тем, что они плывут под ним. Он осторожно пошевелил левой. Нет, она ни с чем не соприкасалась.

Твою мать!

Адреналин хлынул в его тело.

Это было оно.

Это было ОНО!

Он знал это. Он всегда это знал. Невозможно было всего лишь словом. Он был Заком, и он чертовски хорошо летал! Это показало бы Джонни и его паршивой гитаре кое-что. Удачи тебе в том, чтобы доминировать на следующей вечеринке в зале, закрывая глаза, когда поешь “Wonderwall” как придурок. И Дэниел, черт возьми, Уоллес тоже мог идти нахрен. Никого не волновало бы, что летающему парню пришлось звонить отцу, чтобы тот забрал его и принес запасную пару брюк, потому что он обделал другую пару, будучи пьяным.

Это должно было принести ему секс. Он закладывал фундамент со Сьюзен, но к черту все это. Это был переломный момент. Ее лучшая подруга, недостижимая Зара, наполненная дзеном, теперь точно была в его поле зрения. К черту. Почему не обе? Зак был бы никем, если бы не бросал вызов условностям. Парень, который снял фильмы о Торе, сделал что-то подобное. Он видел это в Инсте. Две горячих красотки одновременно, типа, в отношениях. Недостижимо - это просто слово. Так же, как и невозможно. Слова, которые не относились к Заку, которым он теперь определенно был.

Это что-то говорит о работе ума подростка мужского пола, что всего через минуту после достижения мечты о полете Зак был почти полностью сосредоточен на сексе. Настолько сосредоточен, что фактически не замечал своего окружения. Его окружение теперь не имело значения. Он овладел им. Он сделал гравитацию своей сучкой.

Он повернул голову, упиваясь видом. Видом, который он сейчас видел, как никто в истории мира не видел до него.

Он был легендой.

Богом.

Вероятно, он собирался встретиться с Бейонсе.

Господи, что ты скажешь Бейонсе? Она же Бейонсе, в конце концов, а он только и умеет, что летать.

Он не обращал никакого внимания на ветер или на то, что тот постоянно подталкивал его в определенном направлении.

Наконец, теперь уже тихий шепот, который был всем, что осталось от Уэйна, стал слышен, и он посмотрел вниз.

Он больше не парил над крышей. Он дрейфовал и находился примерно в ста двадцати метрах над улицей Халм-стрит.

Теперь его разум, возможно, верил, что он может летать, но, по-видимому, его мочевой пузырь не разделял его уверенности.

Когда струя быстро остывающей мочи потекла по его ноге, его вера улетучилась вместе с ней.

Штука в том, что сделав гравитацию своей сучкой, не забыть, что она может укусить в ответ.

Глава 2

Как только лектор закончил свою шутливую часть фразой “приятного четвергового вечера, но не слишком”, Стелла засунула свой блокнот в сумку, надела наушники и направилась к двери. Она сказала себе, что торопится, потому что ей нужно вернуться к работе, но это было правдой лишь отчасти. Ханна вернулась в качестве помощника редактора “Странных времен” уже пару месяцев назад, и хотя дела шли, ну, не совсем гладко, они определенно шли эффективнее, чем за все время, пока Стелла была там.

Ханне удалось втиснуть в процесс немного планирования наперед, что означало, что было меньше панической спешки, чтобы сделать что-то в четверг вечером для публикации на следующий день. Винсент Бэнкрофт все еще кричал, орал, ругал, унижал и иногда потрошил своих сотрудников, но знатоки его настроений отметили снижение их интенсивности. Это было похоже