Сага о Головастике. Кристальный матриархат - Александр Нерей
— Уловил, — расстроился я из-за быстрого отъезда Николая, но потом взял себя в руки и приступил к расспросам: — У них тут что, матриархат? Когда тётки дядьками командуют. А какой такой экзамен на моём суде вспоминали? Ночью меня приговорили к неделе исправительных работ. Будто я сейчас не на работе.
— Тебя на неделю сошлют куда-нибудь в женский мир. Зеленоглазка доложила при встрече. Это, брат, большая удача. Там ты много чего узнаешь и много чему научишься. Дней десять взрослым промаешься. За себя недельку и за близнеца-подчинённого остаток срока. После этого и дома на всё по-другому смотреть будешь, с понятием, с любовью. Ясно? Размагничивайся, да я попрощаюсь со всеми вами и удалюсь.
Я попросил Кристалию о снятии отвода глаз и по удивлённому Димкиному взгляду понял, что стал видимым.
— Здравствуй, Настя. Я твой… А кто я? — спросил Угодника, пока Настя моргала глазами.
— Она знает, что ты временно повзрослел, — рассмеялся дядька.
— Здравствуй, Александр, — поздоровалась Настя.
— Я, кстати, с волшебной водичкой. Ей ещё налить? — спросил у Николая и снял с пояса фляжку.
— Зачем? Она тут только на обследовании. Воду, конечно, пить можно, но лучше побереги для дела. Сам решишь для какого. А Настя уже бегом бы бегала, но нужно чтобы всё официально запротоколировали. Проблемы с бюрократией и через годы вылезти могут. А так всё будет ясно. Сотрясение было? Было. Переломы были? Были. Гипс долой, больничный в руки и домой. Понял? — растолковал дядька, а я вернул фляжку на пояс.
Мы ещё несколько минут побеседовали все вместе, а потом Угодник попрощался с Настей и смешно погрозил ей пальцем.
— В следующий раз, только попробуй запрыгнуть куда-нибудь в мир невиданный, там тебя и оставим. Замуж за султана выдадим. Поняла? Ну, прощай. Надеюсь, никогда не увидимся. Живи счастливо и забудь меня поскорей. Договорились? — откланялся Угодник, а я уловил в его словах другой скрытый смысл.
«После такого прощания позабудет его и продолжит жить спокойно», — подумалось мне.
Угодник пожал Димке руку и ушёл из палаты, а я увязался за ним, чтобы проститься по-родственному.
— Одиннадцатый просто исчезнет, и всё? — решил начать с малого и спросил о напарнике.
— В то мгновение, когда его Кармалия выудила из Татисия и перенесла к девочке в Ливадию, в то же мгновение обратно. Только, сколько же у него будет дней? Пять или шесть? Сами разберётесь. Я у Павла сейчас обитаю. Там свидимся. И не забудь перед возвратом форму надеть, а то мамка не угадает. Бывай!
— Надену, — пообещал я, напрочь забыв об испорченной и выброшенной на помойку школьной форме. — До встречи, дядя Угодник.
Николай взлетел, как заправская ракета и был таков, а я ещё долго махал рукой в опустевшее небо и думал, как мне повезло с семьёй и роднёй во всех мирах, во всех временах.
* * *
Вернулся в палату, опустевшую и заметно поблёкшую после отбытия Николая, и сразу пожалел, что не научился разжигать свет в своей садовой головушке, которая и с мелочами-то не слишком справлялась, не то чтобы раздавала целому миру сияние добра. Но, возможно, все ещё впереди, кто знает.
Настя в Димке души не чаяла, и я не торопил её с расставанием, а терпеливо ждал, когда нас выгонит презлющая санитарка.
Наконец, нас с Димкой выпроводили из палаты, и с Настей я прощался уже на ходу.
— До завтра, — пообещал ей, но санитарка была другого мнения.
— Если ещё и завтра припрётесь, я вашу мамашу на карантин засуну! — злобно пригрозила она.
— Только попробуйте, — ощетинился я в ответ. — У меня справка шизофреника есть, и я вас покусаю.
Санитарка гордо удалилась, а у меня сразу же зачесалась шея и грудь, но я не обратил внимания на такие мелочи.
— К мамке как добирался? Перелетел или приехал? — спросил я раскапризничавшегося ребёнка, не желавшего покидать свою настоящую мамку.
— Я жмурился и спал недолго, — признался он.
— А сейчас не спи. Мы с тобой полетаем. Только, дай слово, что никому не проболтаешься, а то тебя все за глупыша примут. Ты ведь у нас не такой? — решился я на рискованную авантюру с летающим ребёнком.
— Шутишь? Люди не летают, — не поверил Димка.
— Проверим? — подзадорил мальчугана. — Только уговор. Даже мамке ни-ни. Только мы с тобой. Мужчины, значит.
— Давай, — согласился он, и мы ударили по рукам, как заправские приятели.
Я вывел его на улицу, подальше от глаз, и мысленно обратился к Кристалии с просьбой сокрыть меня и Димку, а после закинуть нас к универмагу на Анапскую.
Когда мой подопечный завизжал, я понял, что Кристалия охотно начала выполнять мою просьбу.
— Если будет страшно, закрой глаза, и всё исчезнет. А когда прилетим, я тебе скажу! — прокричал я в ухо верещавшему мальчишке.
— Нет. Я полетаю как лётчик. А-а-а! — не согласился он закрывать глаза, а я и не настаивал.
«Главное в полётах то, что всё грустное мигом забывается», — подумал о недавних Димкиных капризах при прощании с мамкой.
* * *
Мы приземлились на перекрёстке Анапской и Черноморской. Под бесконечные Димкины «ещё хочу» я поблагодарил Кристалию за полёт, попросил вернуть нашу видимость и повёл Димку в универмаг.
— Договорились же, как мужчины, — призвал его к порядку. — Или завтра дома сидеть будешь, а я один к мамке улечу.
— Нет-нет. Я молчу, — наконец, пообещал он.
— Если кто-нибудь спросит,
