Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха

- Ну, - пожав плечами, задумался я, - мож­но, конечно, пойти законным путём - просто от­править сотню еремеевских стрельцов на эту вашу Лысую гору и произвести арест.

- Тогда уж заодно и всю стрелецкую сотню там же похоронить, - хмуро поправила Яга, и я был вынужден согласиться.

- Хорошо, давайте пока без ареста. Арестовать мы его всегда успеем, давайте просто разрушим его злодейские планы. Меч ведь он так и не получил?

- Видать, нет. Но и мы знать не знаем, где он валяется...

- А если поколдовать? Ну там на воду подуть, пыль заговорить, поспрашивать у всех ворон, голу­бей или вообще мух! Мухи же всё видят, правда?

- Я ещё не совсем с ума спрыгнула, чтоб мух безмозглых об краже меча царского допраши­вать, - выразительно постучала себе по лбу Ба­ба-яга. - Я женщина пожилая, приличная, не Ве­льзевул какой-нибудь беззаконный. Ежели б все преступные деяния одним чародейством раскрывалися, дык на что бы ты был нужен со своей мили­цией?

- Логично. Итак, что мы имеем. Преступле­ние. Преступник. Возможность доказать. Невоз­можность осудить и привести приговор в исполне­ние, а также вернуть похищенное владельцу. Тог­да какой толк от того, что мы знаем, что за всем этим стоит Кощей?

- А никакого, - так же уныло признала опыт­ная эксперт-криминалистка.  - Но одно знаю твёрдо: ищи меч, Никитушка. Раз он так злодею нашему понадобился, стало быть, он в том тайную цель видит. Пусть я, старая, всей силы того кла­денца не ведаю, но по всему видать - есть она!

Мы переглянулись, вздохнули и глубокомыс­ленно помолчали. Могли бы помолчать и подоль­ше, но тут раздался шум у ворот и стрельцы впус­тили взмыленного, как скаковая лошадь на фини­ше, Митю с большим мешком на плече. Ма-амма миа...

- Бабуль, наш Митька царя в мешке приволок. Скажите, что мне это снится.

- А? Чегось, Никитушка?! - мгновенно вски­нулась уже клюющая носом Яга. - Нет-нет, сыр­ники свежие, своими руками всё утро готовила, не сумлевайся!

Я довольно грубо взял её за узкие плечи и раз­вернул к дверям. Наш младший напарник как раз тяжело сгружал мешок на пол. Пол скрипнул, ме­шок застонал. Моя домохозяйка всплеснула рука­ми, резко обо всём догадавшись и побледнев. Царя она у нас очень уважала и даже традиционно поба­ивалась. Ну не так чтоб до тупого раболепства, но всё-таки. Издержки самодержавия, понимаете ли...

- Что это? - вежливо спросил я, невзирая на очевидность ответа.

- Горох! - честно ответил Митя.

- В смысле - царь или сельскохозяйственная бобовая культура?

- Царь! - быстро подтвердил Митяй, ибо по­следние три слова он явно не понял. - Вы ж царя хотели? Дак вот он, доставлен согласно вашим на­чальственным указаниям. Развязать ли?

Мы с бабкой уныло кивнули.

Наш младший сотрудник бодренько рванул верёвку и, распаковав мешковину, деловито пояс­нил:

- Я ж к ним и так, и эдак, с вежливостью от по­рога, дескать, присутствие государя-батюшки в от­делении срочным образом требуется. А стража стрелецкая - ну ни в какую! На заседании, гово­рят, боярской думы царь, и всё тут! Государствен­ные вопросы решают, про бюджет да бунт на Бо­лотной площади спорют до хрипоты! Я им говорю человеческим языком, царя мне надобно, и подми­гиваю эдак, ну чтоб поняли да осознали. А они...

- Сколько стрельцов пострадало? - мысленно готовясь подписать самому себе увольнение по соб­ственному желанию, уточнил я. Лучше б и не спра­шивал...

- Ну не так чтобы много, - пустился загибать пальцы Митька. - У ворот двоих да при крыльце троих, у палат государевых четверых да в самой думе шестерых...

- Пятнадцать человек, - ахнул я.

- Не, там же ещё и бояре в драку полезли. Но я с ними, как положено, со всей деликатностью, ни­кого кулаком в рыло не отметил, ни одну бороду не оборвал, тока...

- Тока?

- Шапки высокие боярские на головы надевал аж до плеч! Государь-то ещё веселился, как дитя, на троне, смеялся эдак заразительно. А потом я к нему с мешком-то и подошёл...

Баба-яга, всё время разговора пытавшаяся при­людно уйти в обморок, не сдержалась, бросилась к мешку и одним рывком, как репку, вытащила на свет божий нашего всеми любимого царя-батюш­ку! Горох выглядел неслабо пришибленным, но вроде соображал, хотя говорил медленно:

- Здоров буди, сыскной воевода... И вы, бабуш­ка Яга, и... ты... Как тебя?

- Митя Лобов.

- Да. Я запомню, - сердечно, но осторожно по­обещал надёжа-государь. - Как список на каторгу утверждать буду, так и...

- А чё сразу я-то?! Мне, чтоб вы знали, между прочим, Никита Иванович приказал, - сдал меня с потрохами этот кулацкий подголосок.

Горох поднял на меня кроткий взгляд с безмолв­ным упрёком: за что?

- Не обижайтесь, - виновато попросил я, вы­гнав Митьку, помогая самодержцу сесть на лавку и поправляя ему на голове изрядно помятую коро­ну. - Вы действительно были нам очень нужны. Время не ждёт, а ваша сестра, похоже, попала в неприятное положение...

- В  положение?!!  -  едва  не  подпрыгнул царь. - Когда? С кем? От кого?!!

- Нет-нет, вы меня не так поняли, не в то «по­ложение»... Просто, по версии нашей опергруппы, она была выманена из города Кощеем, который на­мерен похитить её и шантажировать вас самим фактом его женитьбы на царевне Марьяне.

- Уф, аж сердце явственно защемило... - Наш государь тяжело выдохнул, выразительно поко­сился на бабку, и та мигом накапала ему двадцать капель валерьянки на рюмку анисовой.

Горох выпил, привычно занюхал рукавом и по­требовал подробностей.

Я докладывал быстро и чётко, зная, что до при­бытия гневной делегации от боярской думы у меня, может, осталось минут пять - десять...

- Но пока меч-кладенец предположительно на­ходится в Лукошкине, планы Кощея тоже трещат по швам. Я прошу разрешения для сотрудницы на­шего экспертного отдела на доступ ко всем архи­вам царской семьи.

- Добро, - покусывая нижнюю губу, решил Горох. - Однако сестрицу мою верни. Срочно вер­ни! Она хоть и дурочка романтическая, а всё ж род­ня, монарших кровей...

- Батюшка сыскной воевода, - в дверь дели­катно сунулись два еремеевца, - там боярин Бод­ров у ворот на милицию лается, сам с войском стрелецким да двумя пушками! Говорит, будто бы мы у них царя украли...

- Врёт, собака/ - спокойно обернулся госу­дарь. - Однако ж засиделся я у вас. За хлеб-соль спасибо, провожать не надо, сам дойду.

- Да что ж это я, старая, - вдруг очнулась баб­ка. - Не накормила, не напоила гостя дорогого... Дай-кось я вам хоть ватрушечку в дорогу заверну!

Горох даже спорить не стал, принял узелок с ватрушкой, пожал мне руку на прощанье и, дваж­ды поправляя на ходу кривую корону, ушёл за во­рота отделения. Что уж он там наговорил боярам, я не знаю, но, поскольку из пушек по нам палить не стали, предполагаю лучшее - он просто приказал всем убраться на фиг...

- Может, вам прямо с ним стоило пойти, - опомнился я. - Не знаю, что вы рассчитываете найти в архивах, но, по-моему, это работа не быст­рая.

- Ну не могу же я с государем в домашней одёжке идти? Дай хоть пару минут, в кацавейку новую принаряжусь да губки подкрашу...

Пара минут традиционно для любой женщины растянулась в полчаса. Но зато, когда Яга, расфу­фыренная, как свекровь на свадьбу, ушла, добле­стный Митяй, сунувшись в горницу, торжественно объявил о том, что наши стрельцы задержали двух кандидатов на руку беглой царевны при попытке тайно покинуть город. Вот это уже было интересно. Эти-то с чего и куда намылились?

- Веди.

- По одному али обоих сразу скушать изволи­те?

- Обоих, - подтвердил я. - Хватит с ними це­ремониться. А кстати, где третий-то?

Мой напарник пожал плечами. Ладно, сейчас выясним. Раз они все вместе пили, то уж наверня­ка хоть что-то друг о друге знают.

Митя сбегал во двор и принёс на вытянутых ру­ках двух поджавших хвосты женишков...

- Э-э, большой начальник! - первым загово­рил сын великого хана Бухатура, торопясь пока­зать себя с лучшей стороны. - Зачем нас задер­жал, а? Я к папе хотел, а меня сюда несут, э-э...

- А что так резко вдруг к папе-то? Соскучи­лись, гражданин?

- Участковый, да! - влез в разговор второй гордый претендент. - Я тебэ сам скажу! Он тата­рин, он хитрый, он убежать хотэл, да! Я его сам тебэ привести собирался! Нэ успел немнога...

- У, шайтан брехливый! Да пожрут муравьи твою печень, да выпадут у тебя все зубы в суп, да прохудятся твои штаны не в лучшем месте, да... Тьфу на тебя, э?!

Я дал им возможность облаять, оклеветать, пре­дать и подставить друг друга, а потом просто спро-•сил:

- А где ваш третий товарищ?

Женихи испуганно переглянулись и прикусили языки. Видимо, отсутствующего прибалта, блед­ного фон Паулюсуса, они на данный момент боя­лись больше, чем нашей кутузки. Тем более что у нас-то в порубе они уже сидели и условия содержа­ния в «камере предварительного заключения» на­шли вполне комфортными. Пришлось напустить на себя неподкупный прокурорский вид и слегка припугнуть...